ТРЕТЬЯ МИРОВАЯ ВОЙНА. НА ОКРАИНЕ ИМПЕРИИ - Анатолий Сигов

«Эх! Не успел!» — В отчаянии подумал он и услышал автоматную очередь.

Ухо привычно отметило: Калашников. Человека в чёрном отбросило, но автомата он не выпустил.

«В броник попал».

Второй нападавший лежал и ловил ртом воздух, подтягивая автомат на грудь. Ствол был направлен в сторону Свирского.

Он повернул голову внутрь автомашины. Там всё было в крови. Сзади прозвучали выстрелы.

«Опять АКМ».

Генерал сбросил ремень автомата с ручки скоростей, за которую он зацепился, и рванул оружие на себя, падая на землю. Ещё одна очередь, и пули взбили грязь вокруг лежащего человека.

«Кто же так стреляет!?»

А нападавший, не обращая внимания на летящие пули, уже целился в генерала. Свирский лёжа передёргивал затвор автомата, когда в сантиметре от его головы прошли две пули. И тут же очередь из Калашникова. Свирский резко приподнялся, направив ствол в сторону человека в чёрном, но понял, что стрелять уже не нужно. Тот лежал неподвижно в грязи, а там, где должна быть голова, вся земля была забрызгана чёрной жидкостью.

«Сколько их ещё?»

Выставив перед собой автомат, он выглянул из-за машины. К нему приближался босой мальчишка в трусах и в майке с Калашниковым в руках.

— Свои! Свои! — Отчаянно закричал он и в доказательство поднял вверх руки с автоматом.

Мальчишка был худой, долговязый и нескладный. Он застыл на месте с поднятым автоматом. У генерала подкосились ноги, и он тяжело сел, прислонившись к колесу машины. Мозг заволокло чёрным туманом, и очнулся он от голоса:

— Вы ранены, товарищ генерал?

Над ним склонился мальчишка в майке и с автоматом. По голове и телу бежали капли дождя. Зрелище было нелепым.

«Кто это? Откуда он взялся?»

Спрашивать не было сил.

«Оксана!»

Свирский резко рванулся. Мальчишка испуганно отскочил.

Через заднюю дверь он наклонился над ней, лежащей на полу салона.

— Всё. Закончилось. Вставай!

Он стал тянуть её, но она не реагировала.

— Ну, вставай же! Закончилось.

Его руки наткнулись на что-то липкое.

— Товарищ генерал!

Сбоку появилось лицо мальчишки.

— Помоги мне! — приказал Свирский.

— Товарищ генерал! Мёртвая она.

Он с ужасом взглянул на свои руки. Они были все в крови. Свирский распрямился, всё ещё не отрывая взгляда от рук, и его опять укрыла чернота.

Он не знал, сколько просидел возле машины. Когда окружающий мир, наконец, сфокусировался, он увидел перед собой мальчишку с автоматом, стоящего босиком в луже, и женщину, которая причитала, ощупывая его, как будто не верила собственным глазам.

— Колька! Колечка! Жив.

Она разревелась, сдёргивая с себя кофту и пытаясь укрыть ей мальчишку.

— Как же ты? Замёрзнешь!

— Подожди, мам! — отбивался парень.

В отдалении застыли какие-то фигуры мужчин и женщин.

«Что они здесь делают? Чего они ожидают?» — Пришла на ум ленивая мысль.

— Товарищ генерал! — опять возникло лицо мальчишки. — Нельзя вам тут. Пойдёмте к нам! Мы живём в этом подъезде. Пойдёмте! Вы не ранены. Я осмотрел. Нас учили. Ну, пойдёмте же! Мам! Помоги!

Они вдвоём помогли ему встать на ноги. Он не сопротивлялся.

«А как же она?»

Но они под руки уже вели его к подъезду. Ноги плохо слушались. Генерал взглянул на машину сопровождения. Стёкла осыпались от количества пуль, которая она получила. Из неё тоже не успели сделать ни одного выстрела в ответ.

Когда уже входили в квартиру на первом этаже, вдруг забухали сапоги и подъезде, и, тяжело дыша, появились военные с автоматами наперевес.

— Товарищ генерал! — козырнул один из них.

— Вот отсюда! — зарычал Свирский. — Обеспечьте охрану места происшествия! И вызовите транспорт!

Не дожидаясь ответа, тяжело прошёл внутрь квартиры. Женщина, хлопоча, провела его в малюсенькую ванную.

— Ой! Вы же весь в крови. Сейчас я воду включу. Слава богу, есть сегодня. И полотенце принесу.

Свирский опёрся руками на умывальник и взглянул на себя в зеркало. На него глядело измождённое лицо старика с пятном крови на щеке. Он не узнавал себя.

«Что теперь? Зачем всё теперь? Зачем?»

И он второй раз в жизни заплакал.

Глава 4

Генерал сидел на краю ванной в состоянии полной апатии. Где-то в глубине сознания проскальзывала мысль о том, что нужно привести себя в порядок и выходить наружу. Он не мог сидеть здесь бесконечно. Свирский заставил себя умыться и вымыть руки. Куртка и брюки были безнадёжно испачканы кровью. Оттирать их было бессмысленно. На рубашке были огромные пятна пота под мышками.

За дверью кто-то басил, выспрашивая у парня. Тот отвечал тенорком:

— Ну, я выскочил, в чём был, и увидел, как он расстреливает машину.

Потом:

— Не. Я только одного уложил. А второго — товарищ генерал.

За расспрашивающим закрылась входная дверь. Меньше всего генералу хотелось бы, чтобы его в таком виде увидел кто-либо из подчинённых.

В голове мелькнула мысль:

«А почему на меня? Почему сейчас?»

Нападавшие явно были кавказцами. Это он понял. Покушение было тщательно спланировано. Они поджидали именно его. Отомстить за Кавказ? Зачем посылать так далеко? Он — не та фигура, за которой следовало бы охотиться, чтобы отомстить. Генерал служил в штабе и не принимал непосредственного участия в военных действиях. Тогда почему?

Там, в Таджикистане, прежде чем атаковать, напали и тяжело ранили командующего.

Мысли в голове перекатывались, как тяжёлые шары.

«Сначала организовали покушение, затем попытались взорвать штаб, и только потом пошли на них из Афгана. Покушение, штаб, атака. Штаб!»

Свирский рывком открыл дверь.

— Николай! — вспомнил он имя парня.

Тот возник в дверном проёме, явно испуганный. Он уже успел одеться. Из-за спины выглянула ещё более испуганная мать.

— Быстро в мою машину! Возьми оттуда мой коммуникатор! Быстро!

— Есть!

Парень рванул к входной двери, на ходу схватив в руки автомат.

«Хорошо обучил их комендант со своими отставниками», — автоматически отметил Свирский.

— Простите! Как вас зовут? — Обратился он к появившейся матери парня.

— Ирина Александровна.

Генерал попытался придать своему голосу теплоту, но он предательски дрожал. Свирский не узнавал себя.

— Ирина Александровна! У вас не найдутся мужские брюки. Мне срочно нужно в штаб, а я не могу явиться туда в таком виде.

И он показал на себя. Потом добавил:

— Я верну.

Та захлопотала.

— Да, конечно же. От моего мужа остались. Он сейчас на Амуре служит.

На Амуре шли самые кровопролитные бои с китайцами.

Она быстро вернулась с тёмно-коричневыми брюками.

— Вот. Вам подойдут.

В это время влетел Колька с коммуникатором, который держал за антенну. Тот был перепачкан кровью. Он знал, чья это кровь. Генерал прошёл в ванную и стёр кровь полотенцем. Он действовал, как автоматический механизм. Свирский знал это состояние. Знал по всем войнам, которые прошёл.

Он стал набирать номер. Пальцы плохо слушались, но, в конце концов, удалось соединиться.

— Дежурный, капитан…

— Отставить! Свирский. Весь личный состав дежурного взвода на улицу! Выставить блокпосты на всех подъездных путях к зданию штаба в радиусе 50 метров! Останавливать весь транспорт без исключения! В случае неподчинения, стрелять на поражение! Без предупреждения! Приказ поняли?

— Так точно! Взять под охрану…

— Отставить! Выполнять! Под твою личную ответственность, капитан. Стрелять на поражение! Выполнять немедленно!

Он опять вышел из ванной в коридор. Там стояли перепуганные мать с сыном.

— Николай! — ещё раз обратился к нему генерал. — Какой транспорт во дворе?

— Микроавтобус медпомощи.

— Подойди к старшему по званию и скажи, чтобы подогнал его вплотную к подъезду! И чтобы убрал всех зевак! Задачу понял?

— Так точно! — рявкнул парень и рванул к двери.

Он не расставался с Калашниковым.

«Хорошим будет солдатом».

Пока тот бегал, генерал натянул на себя брюки отца парня. Мужик был здоровым, и они болтались на животе. Он, как мог, затянул их ремнем из форменных брюк и свернул в узел свои и куртку. Посмотрел на себя в зеркало. На него глядел боец. Не старик, а боец.

— А вот сейчас повоюем, гады! — сказал он вслух и вышел из ванной.

— Готово, товарищ генерал! — доложил Колька.

Прежде, чем уйти, он обратился к парню:

— Благодарю за службу!

Тот вытянулся.

— Служу народу!

Это был девиз, который ввёл главнокомандующий и который быстро прижился. Это была поистине народная война. Каждый из народов воевал за выживание. Как в Великой Отечественной.

Свирский пожал ему руку.

— Я прослежу за твоей военной карьерой, — пообещал он.