Путь золота и киновари. Даосские практики в исследованиях и переводах - Евгений Торчинов

3. Другой крайностью является разврат, также вредоносный по своим последствиям. Вместе с тем разврат не единственное препятствие к достижению долголетия. Любые крайности и излишества (будь то еда, сон, праздность или труд) также вредны для человека. Во всем следует придерживаться середины, избегая крайностей пресыщения и воздержания.

4. Вместе с тем «искусство внутренних покоев» является хотя и необходимым, но тем не менее «малым» средством достижения долголетия (наряду с дыхательными упражнениями «регуляции ци» и даосской гимнастикой даоинь). Фанчжун чжи шу способствует продлению жизни, но не может принести бессмертия. Утверждающие противоположное – или мошенники, спекулирующие на приверженности людей чувственным удовольствиям, или невежды. Их способы – не собственно даосские, а низкопробные шаманские методы, относящиеся к области простонародных верований, резко критикуемых Гэ Хуном в различных местах «Баопу-цзы» (см., например, главу девятую: «Смысл Дао» – «Дао и»). Единственным средством обретения бессмертия является алхимия, изготовление Великого Эликсира. Однако, с другой стороны, алхимическим опытам должна предшествовать определенная подготовка адепта (без нее алхимические изыскания будут бесплодными), которая предполагает наряду с другими методами также и практику «искусства внутренних покоев».

5. Из всех методов фанчжун чжи шу важнейшим является способ «возвращения семени для питания мозга» (хуань цзин бу нао), заключающийся, как мы уже видели, в предотвращении эякуляции в сочетании с интенсивным оргазмом.

В некоторых текстах содержится информация об имевших место в традиции Небесных Наставников (основана знаменитым магом и алхимиком Чжан Дао-лином в 145–147 гг.) сексуальных обрядах и ритуалах группового характера. Правда, нужно отметить, что об этом сообщают исключительно буддийские источники, которые вполне могли быть пристрастными и приписывать даосам то, чего они не делали. Наиболее известным источником, сообщающим об этой практике, является антидаосский трактат выдающегося математика VI в. н. э. Чжэнь Луаня «Осмеяние даосизма» («Сяо дао лунь»); Чжэнь Луань был буддийским неофитом, перешедшим в буддизм из даосизма, и, как все неофиты, он отличался большим рвением и желанием опорочить религию, которой он следовал прежде. Этот ритуал, согласно буддийским источникам, назывался «истинным искусством централизации ци» (чжун ци чжэнь шу) или ритуалом гармонизации (смешения) ци (хэ ци; хунь ци), а описывала его некая «Желтая Книга» (хуан шу). Обряд совершался адептами Пути Небесных Наставников в ночь новолуния и полнолуния после поста и был предназначен для избавления от грехов (ши цзуй). Групповое совокупление участников следовало после мистического «танца дракона и тигра» (дракон – символ первоэлемента «дерево» и силы ян; тигр – первоэлемента «металл» и силы инь). После VII в. сведения о совершении этого ритуала становятся очень редкими, а после X в. практически совсем исчезают. Впрочем, не исключено, что он и вообще никогда и никем не совершался, поскольку существование этой практики не подтверждается независимыми источниками.

После XII–XIII вв. «искусство внутренних покоев» постепенно приходит в упадок и исчезает, чему во многом способствовал моральный ригоризм и антисексуальная установка торжествующего неоконфуцианства. Впрочем, филиппики неоконфуцианских моралистов отнюдь не помешали ни расцвету эротического искусства и литературы (иногда доходивших в своем натурализме до настоящей порнографии) в эпоху Мин (1368–1644), ни практике изощренной техники секса (не имеющей никакого отношения к даосским «искусствам») в полигамных семьях богатых китайцев. Но на даосизме торжество неоконфуцианского ригоризма сказалось крайне отрицательно. При составлении последнего варианта Даосского канона («Дао цзана») в 1447–1449 гг. («Дао цзан эпохи правления Чжэнь-тун» – «Чжэнь-тун дао цзан») из него были исключены практически все тексты, посвященные «искусству внутренних покоев»; только отдельные фрагменты составленной еще в эпоху Сун (1019) антологии «Юнь цзи ци цянь» («Семь грамот из облачного книгохранилища») да приписываемый великому даосскому мыслителю, алхимику и медику Тао Хун-цзину (456–536) трактат «Записи о пестовании природы и продлении жизни» («Ян син янь мин лу»)[30] остались рудиментами некогда вполне респектабельной практики.

В начале XX в. вполне традиционный и почтенный ученый Е Дэ-хуэй заинтересовался текстами по методам фанчжун чжи шу и решил заняться научной реконструкцией этих памятников. Собрав по крупицам все сохранившиеся цитаты и тщательно проработав японскую антологию «Исинпо», он сумел создать уникальную (и единственную до открытия мавандуйских текстов) антологию текстов по «искусству внутренних покоев». Однако это дорого обошлось Е Дэ-хуэю: его собратья по науке из числа конфуцианских начетчиков – сяньшэнов подвергли своего несчастного коллегу полному остракизму и даже его внезапную смерть встретили с нескрываемым злорадством.

После рассмотрения даосских практик, обычно относимых к «совершенствованию тела», обратимся теперь к «совершенствованию духа», то есть к различным приемам созерцания и медитативного сосредоточения.

«Хранение Одного», «сосредоточение мысли» и «создание мыслеобразов» – созерцательная практика в даосизме

Мы уже отмечали упоминание ключевых для даосского Пути медитативных практик и техник достижения экстаза в ранних памятниках даосской мысли. Однако в них не содержится подробного описания этих практик. Мы поговорим о них, но прежде необходимо рассмотреть некоторые терминологические вопросы: как, собственно, даосы обозначали свои созерцательные приемы и как они их классифицировали.

Самым общим названием созерцания в даосизме был бином цзин сы; перевести его довольно трудно, пожалуй, наиболее точный перевод – концентрация, или сосредоточение мысли. Иероглиф цзин здесь точно тот же, с которым мы уже встречались, говоря о существовании тончайшей эссенции ци, которая овеществляется в виде спермы. Эта эссенция, тонкая энергетическая суть ци, и обозначается иероглифом цзин, этимологически означающим очищенное, обработанное зерно. Таким образом, цзин сы значит очищенную, «рафинированную» мысль (сы), к тому же обладающую энергией, силой. Но такая «рафинированность» достигается посредством дисциплины мысли, придания ей сосредоточенности, концентрированности, когда мысль перестает быть похожей на обезьяну, скачущую с ветки на ветку.

Следует отметить, что как в буддизме, так и в даосизме выделялось два типа медитативного углубления. Первый из них в современной психологии принято обозначать словом «инсайт» (от английского insight – ‘способность проникновения’, ‘проницательность’). Этот тип созерцания предполагает не сосредоточение мысли на одном объекте, когда все другие объекты для практикующего перестают существовать (например, вы сосредоточенно читаете книгу; раздается звонок в дверь, но вы настолько сосредоточились на чтении, что звонка не слышите), а умение заниматься созерцанием, воспринимая все окружающее, но лишь как некий фон, не мешающий созерцанию. Созерцание такого типа психологи также обозначают словом «осознанность», «осознание» (английское mindfulness). Даосы также рассматривали такую медитацию как особый тип и обозначали его словом гуань (‘созерцание’). Распространенным было и выражение нэй гуань – ‘внутреннее созерцание’, ‘внутреннее видение’. Китайские же буддисты использовали это слово для перевода санскритского випашьяна, то есть ‘аналитическая медитация’, в отличие от чжи (‘остановка’) – успокоения, «транквилизации» психики и приостановления психических процессов (санскритский аналог – шаматха).

Для обозначения другого вида медитации – медитации фиксации внимания, или сосредоточения, даосы использовали термин дин (‘утверждать’, ‘устанавливать’, ‘фиксировать’); это же слово иногда использовали и буддисты для перевода санскритского самадхи – ‘сосредоточение’, ‘концентрация сознания’ (чаще, правда, буддисты использовали транскрипцию – саньмэй). Но слово дин не было самым важным термином для обозначения медитации сосредоточения. Таковым является бином шоу и – ‘хранение одного’, ‘блюдение одного’. Это очень важный термин, появившийся еще в ранних текстах и активно употреблявшийся в даосских текстах как в своем узком техническом значении, о котором мы говорим сейчас, так и в более широком, в качестве синонима любой медитации и любого созерцания, то есть медитативной практики вообще. Более того, в ряде текстов IV–VI вв. выражение шоу и начинает обозначать все «внутренние» даосские практики (то есть имеющие отношение к работе адепта с самим собой – телом, энергетикой, сознанием) в отличие от «внешних» – лабораторной алхимии, занятой изготовлением эликсира бессмертия вне тела адепта – в ретортах и тиглях. В середине VI в. буддийский монах Хуэй-сы (патриарх зарождающейся школы Тяньтай) впервые заменил в этом значении выражение шоу и новым термином – нэй дань, ‘внутренний эликсир’, ‘внутренняя алхимия’. Этот термин закрепился в текстах, постепенно вытеснив старое шоу и на терминологическую периферию. Но внутренняя алхимия – тема особого разговора.