Семья на первом месте (СИ) - Бир

не выносил женских слез, так почему остался?

***

Одно место за столом Слизерина этим вечером пустовало. Малфой бегло оглядел зал на наличие знакомого лица.

— Где Алина? — спросил он у Нотта.

Тот пожал плечами, он и впрямь не знал, куда запропастилась одна из подруг.

— У неё разболелась голова, и она осталась в комнате. — откликнулся Рабастан, ближе наклонившись к другу.

Люциус нахмурился. Слишком часто у Лестрейндж болела голова.

— Те сны, — подозрительно оглядевшись на наличие лишних ушей, он продолжил, — они ещё ей снятся? — Люциус напрягся.

Рабастан отложил столовые приборы в сторону, обратив полное внимание на друга. Говорить о столь щепетильной теме не хотелось, но Малфою он доверял.

— Летом всё было спокойно, но когда мы вернулись в Хогвартс… — Лестрейндж замялся, а Люциус продолжал жадно внимать каждому слову. — Ей приснился один кошмар, — Рабастан побледнел, вспоминая минувшие дни. — Я не смог разбудить её сразу. — Лестрейндж прикрыл глаза, Малфой положил на плечо друга свою тяжелую ладонь в знак поддержки. — У Руди получалось куда лучше. — Брюнет помолчал пару секунд. — Я так сильно боюсь опоздать, она очень от них страдает, — с горечью сказал Лестрейндж.

— Что говорят колдмедики? — сдавлено спросил Малфой-младший.

— Отец не говорит, даже Руди не знает, — с сожалением ответил Рабастан, кривя губы.

Подойдя к столу Гриффиндора, Сириус сел рядом с Лунатиком. Трое оглядели друга с лицами полных вопросов.

— Где ты был? — начал Питер, — тебя не было на трансфигурации.

— Был занят, — буркнул Блэк, не отрываясь от тарелки с сырным супом.

Поттер и Люпин подозрительно переглянулись.

— Ты в порядке? — Джеймс прищурился, Бродяга сжал зубы. — Ты сегодня слишком отстранённый, что-то случилось?

— К чему эти вопросы? Я не голоден. — Вскочив из-за стола, Бродяга прошептал себе под нос очередное ругательство и скрылся.

— Что с ним происходит? — не выдержал напряжения Питер.

— В последнее время он сам не свой, — отозвался Римус, продолжая ковыряться вилкой в тарелке.

Поттер и Петтигрю сидели с опущенными вниз головами. Каждый думал о своём.

На выходе из большого зала Питеру преградил дорогу третьекурсник с Когтеврана, протянув маленький кусочек пергамента.

В девять у Маэстро. Н.Б.

У Питера перехватило дыхание. Он не забыл. Николас о нем не забыл. Бегом добравшись до комнаты и схватив первую попавшуюся под руку мантию, Петтигрю выбежал из гостиной Гриффиндора. Молниеносно пролетая лестничные пролеты и темные коридоры, Питер добежал до главных ворот Хогвартса, а после и вовсе покинул его приделы.

Около небольшого двухэтажного кирпичного дома с пестрой крышей, гриффиндора уже ждал когтевранец. Он был прекрасен в этой темно-синей мантии, подобно звездному небу. На мгновение Питер забыл, как дышать.

И вдруг он обернулся, взгляд Николаса был направлен на него, только на него. Эти глаза, как маленькие вселенные, смотрели лишь на него одного. Бурский как будто был создан специально для Питера. Прекрасен, как небосвод. Как ливень из слез русалок.

Такой светлый и прекрасный.

— Ты вовремя, — сказал Бургский, подойдя ближе.

И они отправились в магазин волшебных музыкальных инструментов. Здесь было все и даже больше, столько редких вещей. Например, шкатулка с голосами мертвых. Арфа, у которой вместо струн были золотистые волосы морских русалок. Поющие птички, невидимая гитара, воздушный орган.

Этот вечер был прекрасен. Нескончаемые разговоры, огромное количество шуток и его прекрасный смех.

Смех Николаса.

Возвращаясь в Хогвартс, оба не переставали улыбаться. Для них обоих это было ново. Попрощавшись у парадной лестницы, они разошлись. Напоследок Бургский кинул:

— Свидимся.

Свидимся.

***

Четвертый этаж, библиотека

Октябрь, 1976

Минуло полтора месяца с начала учебы. Профессора по-прежнему задавали много, часто пугая. Одним словом, жизнь кипела. Приближался День Всех Святых. Каждый тщательно готовился, девушки подбирали лучшие наряды, макияж и прически. Молодые люди так же в стороне не стояли. Но были и те, кто не забывал об учебе. Вот и сейчас, сидя в дальнем углу библиотеки, Эванс и Снейп корпели над совместной работой.

Лили часто поглядывала в сторону сокурсника, он же и взглядом ее не удостоил, что уж говорить о разговоре. Не выдержав, Эванс прервала тишину:

— Северус, — позвала она его негромко.

Слизеринец вздрогнул. Как же давно он не слышал её голоса, обращённого лишь к нему одному. Сохранив хладнокровие, он невозмутимо взглянул на девушку, смерив её тяжелым взглядом.

— Мы можем поговорить? — Снейп кивнул. Собравшись с силами, Лили продолжила. — Знаешь, с последнего нашего разговора прошло почти полтора года.

Девушка сминала складки юбки тонкими пальчиками. Она давно должна была с ним поговорить и объяснить. Юноша шумно вздохнул.

— К чему этот разговор, Лилс? — Оба напряглись.

Лилс — так он назвал её в последнюю их встречу, когда староста Гриффиндора убегала в слезах. После того, как он прилюдно оскорбил ее.

Девушка коснулась своей дрожащей рукой холодной и мертвенно-бледной руки волшебника.

— Я скучаю, — сорвалось с её губ прежде чем она подумала.

Прикусив язык до крови, она взглядом ловила реакцию слизеринца. Он скривился так, будто на его плечах покоился непосильный груз.

— Зачем ты мне это говоришь? — голос звучал хрипло. — Ты сама сказала, что прошло столько времени, так к чему всё это? Я столько времени бегал за тобой, просил прощения. Признал свою ошибку, как только с моих губ слетело это мерзкое слово, — волшебник скривился. — Я молил тебя о прощенье, бегал за тобой, а ты даже не захотела меня выслушать. — Пальцы сжались в кулаки, в то время как глаза Лили наполнились слезами. — Я совершил всего одну ошибку, — голос Снейпа дрогнул, — и ты так просто от меня отказалась, — на последних словах он уже дрожал.

Эванс глотала слезы. Оба молчали.

— Северус, — вновь позвала девушка, так и не убрав своей ладонь с руки парня.

— Не надо, всё кончено. Ты сама сделала этот выбор.

Слизеринец поднялся с места, небрежно скидывая в потрепанную временем сумку чернила, пергаменты и прочие принадлежности.

— Ты выбрала Поттера, избавившись от меня, как от ненужной вещи. Теперь слишком поздно.

По щекам девушки текли горькие слезы, не в силах этого вынести, волшебник последовал прочь из храма знаний. Сорвавшись с места, Лили накинулась на Снейпа со спины, удерживая своими веснушчатыми руками его на месте. Юноша остановился, выпрямившись подобно натянутой струне.

— Лили, — начал он.

— Северус, прости меня. Пожалуйста, прости! — Слёзы градом продолжали стекать по щекам. — Я так виновата. — Крепко зажмурившись, она ждала его ответа.

— Жизнь, в которой нет тебя, мне больше не мила. Не всходит солнце для меня. Лишь слёзы льются по щекам. Я плачу ночью, я жду тебя.

Это были строчки из песни, их песни.

— Ты не забыла? — голос осип.

— Ни на миг, —