Муза и генерал - Варвара Синицына

Неуставные взаимоотношения начинались прямо на пороге узла связи, куда Шкарубо пришел с группой офицеров. Потом он назовет их группой поддержки; благодаря ее присутствию боевой офицер Шкарубо, неизменно проявлявший хладнокровие перед лицом самой грозной опасности, смог держать не только лицо, но и руки. Последние страшно чесались, более всего от невозможности немедля хватать бабенок за шиворот оптом и в розницу прямо на вверенных им объектах и вытряхивать из их пустых, размалеванных голов совершенно непригодное к службе жеманство и вопиющую наглость.

Крамольная мысль о рукоприкладстве, столь несвойственная русскому офицеру, способному стрелять из-за женщины, но никогда в женщину, посетила Шкарубо уже на первом объекте узла связи. Это был бункер со множеством дверей по длинному коридору. Он надавил кнопку звонка на двери радиобюро, но кроме взвизга "сейчас", раздавшегося с той стороны, с дверью ничего не произошло. Сопровождающие его офицеры старались заполнить затянувшуюся паузу ненужными разговорами; из глубины наглухо закрытого объекта доносились смешки и тихое поскрипывание половиц. Внезапно дверь распахнулась.

Увиденное повергло его в шок. За дверью стояла женщина без глаз и без лица. За ее спиной, в глубине комнаты, спиной к радиопередатчику, сидело такое же безликое и безглазое создание. Капдва Шкарубо кончал академии, однако в минуты, подобные этой, он цитировал не древние фолианты, а сантехника Васю.

Сантехник Вася был вполне реальной фигурой, мало того - кумиром всех мальчишек детдома, в котором рос Шкарубо. На фоне затянутых в синий чулок педагогинь непросыхающий Вася в тельнике, изрыгающий бранные слова пушечного калибра, - ибо других он не знал, - казался пацанам оазисом свободы и воли. "Нам не дано предугадать, как наше слово отзовется". Лексикон сантехника вкупе с тельняшкой на пропитой груди привели Ванечку Шкарубо в нахимовское училище.

Заковыристые ненормированные обороты, столь глубоко засевшие в мозговой подкорке, что никаким образованием не выкорчевать, готовы были сразить присутствующих своей нецензурной мощью. Но тут до капдва дошло, что причиной этого уродства является заурядный творог, коим радистки, желая стать краше, измазали свои физиономии. Для человека, столь же далекого до понимания женщины, как нам до луны, это было поистине глобальное открытие. Жизнь провела Шкарубо окольным путем, где ему встретилась только одна женщина Машкина мать. Эта скоротечная встреча, приотворившая самые темные закоулки женской натуры, дала ему беспрецедентную уверенность в том, что он досконально знает суть противоположного пола. И вот сейчас эти знания пригодились.

- Чем вы здесь занимаетесь?! - взревел Шкарубо.

- Служим, - с искренним недоумением мартеновского накала вскричали женщины.

Вольность обращения с вышестоящим шла из невидения. Сними они с глаз ватные тампоны, и температура кипения упала бы до точки замерзания. Писк аппаратуры предотвратил пришествие ледникового периода.

- Тихо! - вскричала та, что сидела.

Не открывая глаз, она перебралась к датчику кода Морзе, вслепую застучала по клавишам.

- Мастер военного дела сержант Новикова, - с гордостью прокомментировал ситуацию стоявший рядом майор.

Все последующие объекты не стали для Шкарубо откровением. Он вламывался в них без предупредительных звонков и стуков, срывал двери с петель ударом крепкой ноги. После одного такого удара, когда капдва вломился на коммутатор, его взору предстала оголенная по пояс Ева, демонстрирующая телефонисткам бюстгальтер из чемодана голландского происхождения.

- Снять, снять немедленно! - завопил доведенный до приступа ярости Шкарубо.

Адмиральша Ева, никогда прежде не слышавшая такого свирепого залпа в свой адрес, аж присела. Послушно, трясущимися руками она расстегнула бюстгальтер, и ее огромная грудь заколыхалась. От этого дуновения Шкарубо несколько пришел в себя и тихо, перекатывая желваки, приказал:

- Грудь на место. Немедленно снять с вахты.

Еще никогда в жизни атеист Шкарубо не был так близок к Богу, изгнавшему Еву из рая.

После построения Наташка, естественно, оказалась в отстающих. Командир собрал всех женщин в красном уголке. Оправившись от первого потрясения, он решил поговорить с личным составом по-хорошему, все-таки командир - отец солдату, даже если этот солдат помадит губы и боится мышей. Других-то все равно нет.

- Прежде всего вы - военнослужащие и только потом - женщины.

Шкарубо старался довести эту мысль самым убедительным, ровным тоном, на какой только был способен. Он даже представил себя на месте врача, поставившего пациенту страшный диагноз: "Извините, дорогая женщина, но вы не женщина".

На удивление, перемена участи не вызвала обмороков, пятьдесят пар глаз спокойно пялились на него. Даже эта рыжая, подперев голову руками, смотрела вполне дружелюбно. Что ни говори, а Бог не Ерошка, видит немножко, не зря провокаторшу выкрасили в такой заметный цвет, чтобы всегда на глазах.

Шкарубо перевел дух и продолжал:

- Поэтому извольте служить. С завтрашнего дня все обязаны прибывать в расположение части в форме. В восемь ноль-ноль определяю построение и подъем флага, по понедельникам - строевая подготовка, по вторникам - политзанятия, по средам - спецподготовка, по четвергам - физподготовка, по пятницам изучение устава. Вопросы есть?

Вопросов не было, женщины заметно расслабились, особо нетерпеливые даже привставали, намекая командиру, что пора бы и по домам; хоть в выходной имеют они право на жизнь, более соответствующую их половой принадлежности? Шкарубо был с этим абсолютно согласен, он даже жалел, что столь немилосердно оторвал женщин от домашнего очага. Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова.

Не успел компьютер отстучать точку в предыдущем предложении, а Шкарубо уже не жалел, что призвал военнослужащих служить. За этот промежуток, что образовался между фразами, с первого ряда успела подняться Наташка; встала она как-то лениво, вроде и придраться не к чему, но определенно не по уставу. Одна радость - представилась:

- Прапорщик Киселева.

И когда она без всякого смущения вперила в него наглые глаза, Шкарубо всем своим солдафонским нутром почувствовал, что будет подвох.

- Слушаю вас.

- Товарищ командир, завтра только понедельник, - пропела Наташа бархатным голосом.

Шкарубо кивнул: верно, понедельник.

- Устав мы начнем изучать в пятницу, - продолжала она, теребя локон. Подскажите авансом, как честь отдавать. Вдруг с вами встречусь или с кем другим из командного состава.

Правильные вещи спрашивает прапорщик Киселева, о службе печется, как не подсказать.

- Ваш вопрос понял. Глава третья общевойскового устава.

Шкарубо даже вышел из-за стола, чтобы наглядно проиллюстрировать третью главу общевойскового устава.

- Необходимо за три-четыре шага до начальника, одновременно с постановкой ноги на землю, повернуть голову в его сторону и приложить правую руку к головному убору, левую руку держать неподвижно у бедра.

На последних словах Шкарубо сделал ногой выпад вперед, приложил руку к виску и бросил вопросительный взгляд в Наташину сторону.

- Понятно?

- Товарищ командир, вы думаете, у нас получится? - спросила она, покусывая рыжую прядь.

- Конечно, так все честь отдают, - сохраняя по инерции уставную позу, ответил Шкарубо.

Потом он вспомнит, как эта рыжая стрельнула глазами в глубину зала и чей-то визгливый голос, так и оставшийся неопознанным, истерично завопил:

- Сомневаюсь я, товарищ командир! Уж сколько раз и руку к голове и ногу на землю, а все в девках.

Как собака-ищейка, внезапно потерявшая след, он рыскал глазами по залу, но обнаружить истеричку в возникшем словно черт из табакерки бедламе было невозможно. Отовсюду, с каждой пяди красного уголка, на все голоса и интонации сыпались наипротивнейшие реплики:

- В такой позиции разве чести лишишься?

- Неудобно.

Только теперь до Шкарубо дошло, что он по-прежнему стоит в заданной им же самим позиции: ноги на ширине шага, рука - у виска.

- Зато по уставу, - констатировала Наталия.

От ее слов, прозвучавших негромко, без надрыва, все стихли как по команде. Можно ли за один день смертельно возненавидеть человека? Можно, потому что Шкарубо так возненавидел Наташку.

Вернулась Наталия с общего сбора явно не в себе. Жизнь не казалась ей медом, а командир виделся ей козлом. Теперь она была уверена на все сто в его рогатом происхождении.

- Только обманутые мужики могут так изгаляться над бабами, - говорила она, скидывая с вешалок свои платья в огромную сумку.

- Что ты делаешь? - спросила я.

- Они мне больше не понадобятся. - Она пнула сумку ногой.

- Между прочим, я больше не женщина. Варвара, ты не боишься спать со мной в одной комнате? - раздался мужской голос.