Эликсир для избранных - Михаил Анатольевич Логинов

сладкого…

– Во-первых, вчера я еще не знала, что мы с тобой увидимся, а во-вторых, с чего это кто-то тебе должен что-то оставлять?

– Как с чего? У твоего мужа гораздо больше возможностей. Он может е… тебя каждый день, а я только раз в неделю. Мне нужны преференции, льготы. Он – естественная монополия, а я малый бизнес.

– Трепло ты, а не малый бизнес…

Я потянулся к тумбочке, где лежали презервативы.

– Ты куда? – спросила Алина.

– За презервативом.

– Господи, какой же ты благоразумный!

– Тебе же самой так спокойнее.

– Да, спокойнее… И подложи мне подушечку под спину.

Через полчаса я встал, надел трусы и пошел на кухню.

– Чай или кофе? – крикнул я.

– Что? – откликнулась Алина.

– Я спрашиваю, что ты будешь – чай или кофе?

– Чай!

Я любил эту часть наших свиданий не меньше, чем постель. Я всегда знал, нравится мне женщина по-настоящему или нет. Если после секса мне хотелось, чтобы она побыстрее ушла, значит, нет, а если хотелось, чтобы осталась, то, значит, да. Я желал, чтобы Алина оставалась со мной как можно дольше… «Странно, я ведь не так уж много думаю о ней в перерывах между нашими свиданиями. Где она? С кем она? – размышлял я, заваривая чай. – И не ревную совсем. Ни к мужу, ни к другим мужикам, если они у нее есть. А они есть? Нет, просто интересно, встречается она еще с кем-нибудь? Вряд ли, говорит, совсем времени нет. Хотя, кто знает… С Леной совсем не то было. Ревновал ужасно. Хотел, чтобы она всегда была рядом. Бесился, когда не отвечала на звонки… Может быть, это потому, что я – не муж…»

Послышались шаги, и в кухню вошла Алина в моей рубашке. Рукава ей пришлось подвернуть три раза. Она прошлепала по кафельному полу и села у окна.

– Могу принести тебе халат, – сказал я, доставая чашки.

Алина подняла голову и посмотрела на меня слегка осоловелым взглядом.

– Я не хочу халат, – раздельно произнесла она. – Я хочу в твоей рубашке.

– В рубашке так в рубашке…

– Это мои цветы? – спросила Алина, нюхая розы.

– Твои.

– Красивые…

– Слушай, ты в прошлый раз оставила в ванной свой крем для снятия макияжа. Не забудь забрать.

– Он тебе что, мешает?

– Нет, мне не мешает, но другие женщины спрашивают, чей это?

– Если хотят, могут пользоваться, – сказала Алина. – Хотя на самом деле нет у тебя никаких других женщин.

– А ты почем знаешь?

– Знаю, – ухмыльнулась она. – Ты – моногамный. Да и зачем тебе другие женщины? У тебя же есть я.

– Ну, ты нахалка!

– А что, разве нет? Разве я не права?

– Нет, конечно, если бы ты меня каждый день так трахала, то, может быть, мне другие женщины и не понадобились бы. Но ты же, бывает, исчезаешь на месяц. Что же мне делать – в душе дрочить?

– А что? Хотя бы и дрочить. Думать обо мне и дрочить. Что вы так этого, мужики, стесняетесь? Вот мы, женщины, совсем не так к этому относимся. Себя поласкать – самое милое дело. А сколько тебе надо?

– Чего надо?

– Ну, сколько бы тебе хотелось со мной, чтобы с другими не хотелось?

– Хорошо излагаешь.

– Брось, ты меня понял.

– Серьезно спрашиваешь?

– Серьезно.

– Ну, раза два-три в неделю.

Алина закатила глаза, словно что-то подсчитывая в уме.

– Нет, это вряд ли получится.

– Вот то-то и оно.

Я налил ей чаю в прозрачную стеклянную чашку. На две трети. Положил тоненький ломтик лайма на блюдце. И поставил все это перед Алиной. Она взяла лайм двумя пальцами и аккуратно опустила его в чай. И несколько секунд, не отрываясь, смотрела, как бледно-зеленый кружок плавает в золотисто-оранжевом чае.

– Красиво…

– Что?

– А тебе хочется, чтобы я приезжала к тебе чаще?

– Да, я был бы не прочь.

– А как думаешь, мы смогли бы жить вместе?

– Мне кажется, смогли бы. А что это ты вдруг такие разговоры завела? Муж выгоняет?

– Да куда он меня выгонит? – отмахнулась Алина. – Он без меня не может.

Некоторое время она молча пила чай, потом взгляд ее упал на картонную коробку с прадедовыми документами, которая так и стояла на кухне. Алина вытянула голую ногу и подцепила пальцами крышку коробки.

– Что это? – спросила она.

– Да так, бумаги.

– Что за бумаги?

Мне не хотелось снова все рассказывать с самого начала.

– Бумаги. Прадеда моего.

– А кто был прадед? – спросила Алина, заглядывая в коробку.

– Ученый. Физиолог. Академик ВАСХНИЛ.

– Вот как? А как звали прадеда?

– Павел Заблудовский. Слышала о таком?

– Нет, не слышала.

– А ведь он был довольно известным ученым в тридцатые годы.

– Да? А чем занимался?

– Вот в этом мне и предстоит разобраться. Пока я знаю только, что он считался основоположником целого направления в науке – лизатотерапии. Он предлагал лечить различные заболевания с помощью специальных препаратов – лизатов. Механизм я тебе точно описать не могу…

– И что потом?

– В смысле?

– Ну, зачем тебе это? Какой выхлоп?

– Статью напишу.

– Для кого? Для своего журнала?

– Бери выше! Для сборника трудов Казанского ветеринарного института. Может быть, даже выступлю с докладом на научной конференции.

– О, интересно!.. Дашь потом почитать?

– Конечно.

Алина посмотрела на меня, потом на часы на стене и отодвинула недопитую чашку с чаем.

– Мне пора, – сказала она и встала.

Рубашка распахнулась, открыв красивый круглый живот и маленький, аккуратно подстриженный кустик волос на лобке. Внутри у меня опять все заныло. Я встал на колени и поцеловал Алину в пупок.

– Жаль, что тебе надо уходить…

– И мне жаль.

– А помнишь, как мы с тобой один раз заснули после секса и чуть не проспали все на свете?

– Помню.

– А потом бегали по квартире, как герои какой-то кинокомедии, собирая трусы, часы, телефоны, тюбики помады… И ты все повторяла: «Муж меня убьет!»

– А ты говорил: «Тогда оставайся, я предоставлю тебе политическое убежище!»

– А ты сказала: «Нет, милый…» Впервые назвала меня милым.

– И еще я все-таки забыла тогда зонтик и шарф…

– Кроме зонтика и шарфа после тебя остался запах твоих духов… Я долго его чувствовал на подушке.

– Пора идти, – сказала она. – Цветы я сегодня заберу.

– А как же конспирация? Ты провалишь все явки…

– К черту конспирацию! Проводишь меня немного?

Москва, вечер того же дня

Вернувшись домой, я прошел на кухню. Зачем-то включил чайник и сразу выключил. Подошел к окну и выглянул во двор. Уже темнело, накрапывал дождь. Где-то внизу тренькнул домофон и послышались голоса. Что-то неразборчиво сказала женщина. Хлопнула дверь, и снова стало тихо. Не было в