Экс-баловень судьбы - Марина Серова

Совпадение образцов крови давало не так уж много. Разве что подтверждало вещи, и без того очевидные. Например, что преступление совершено именно в том самом переулке и той самой доской с гвоздем, которая была обнаружена мною на свалке.

Поставив машину и поднявшись к себе, я сделала кофе, закурила и попыталась определить, каким же должен быть ход моих дальнейших действий.

Из двух основных кандидатов у меня осталась только Зильберг, и никто не гарантирует мне, что версия насчет ее причастности к убийству так же бесславно сойдет на нет, как и версия с Залесским. А если не он и не она, то кто? Неужто и вправду случайные прохожие?

Из косвенных кандидатов оставалась еще жена профессора, да еще этот мальчик, любитель исторических расследований… И еще возникший откуда ни возьмись высокодолжностной родственник.

Попробуем проанализировать его возможную причастность. Если он приглашает Разумова на работу, имея при этом в виду, что тот может помочь ему беспрепятственно прокручивать левые доходы, то единственное, за что он может этого родственника неожиданно возненавидеть, — это шантаж. Впрочем, причиной может быть и любовная интрига, но учитывая их возраст — вряд ли. В таком возрасте больше ссорятся из-за места на больничной койке, чем из-за девочек.

Итак — шантаж. Был ли у профессора Разумова смысл шантажировать ректора Разумова? Он имел благодаря своему покровителю высокий и стабильный доход, кроме того, наверняка под общей ширмой проворачивал и свои дела (а здесь вполне возможен и встречный шантаж). Нет, пожалуй, в положении профессора пытаться шантажировать своего родственника и начальника означало пилить сук, на котором сидишь. Кроме того, если бы ректор захотел убрать его, то наверняка нашел бы более солидные, а главное — более надежные способы.

Значит, на данный момент в качестве основной кандидатуры рассматривается Зильберг, а в качестве дополнительных — жена и мальчик. Пока что мне неизвестно, что каждый из них делал в ночь убийства. Насчет мальчика и его друзей я выясню это позже, а вот что касается уважаемой Надежды Сергеевны, это можно сделать прямо сейчас. Должна же я сообщить ей о том, что прелестнейший Владимир Павлович вышел сухим из воды! Не стоит говорить ей, что мне необходимо установить ее алиби. Возьмет и опять расплачется. Скажу, что должна узнать точное время, когда она звонила в милицию и когда позвонили ей — с сообщением о найденном трупе.

— Алло, Надежда Сергеевна?

— Да, это я.

— Татьяна Иванова вас беспокоит.

— Очень рада вас слышать. Выяснили что-то об убийцах?

— Пока только о том, кто не причастен к убийству. Могу с полной уверенностью сообщить вам, что Владимир Павлович Залесский не имеет к этому отношения.

— Ах, но это и так было очевидно!

— Напротив, были данные, которые убеждали в обратном.

— Вы говорили, я помню… Но теперь все выяснилось?

— В отношении Залесского — да.

— Вы хотите сказать, что Верочка… Вера Иосифовна все еще под подозрением?

— К сожалению, да, но отработкой этой версии я займусь в самое ближайшее время. Если она также окажется непричастной к делу, вы очень скоро узнаете об этом. А сейчас у меня есть к вам один вопрос.

— Да, пожалуйста.

— Вы не могли бы точно припомнить тот вечер, когда ваш муж не вернулся с лекций, и по часам расписать мне, в какое время он обычно приходил, когда вы позвонили в милицию и когда позвонили вам, чтобы сообщить о… о том, что его нашли?

— Постараюсь… Приходил Толечка обычно часов в десять или чуть позже. Вечерние занятия заканчивались в девять, пока придет автобус… около часа уходило на дорогу. У меня в тот вечер тоже были занятия, я занимаюсь репетиторством, я говорила вам…

— Да.

— Ко мне приходил мальчик, он ушел в восемь часов. Я стала ждать Толечку и к десяти, как обычно, разогрела ужин, но его все не было. Потом я прилегла на диван и задремала. Проснулась около четырех утра и, видя, что мужа все еще нет, начала беспокоиться и позвонила в милицию. После этого так и не смогла больше уснуть, а в два часа дня мне позвонили из морга…

Чувствовалось, что говорить ей тяжело и она с трудом удерживает всхлипывания, нет-нет да и прорывающиеся сквозь слова, но в этот раз моя впечатлительная собеседница держалась молодцом.

— За все это время никто не приходил к вам, не было ли каких-то подозрительных звонков?

— Да нет, не было.

— Вы точно помните?

— Да, абсолютно точно.

Что ж, поздравляю, Надежда Сергеевна, — алиби у вас нет!

Я попрощалась со своей клиенткой, пообещав сообщить ей новости, как только они появятся, и внесла ее в список возможных подозреваемых. Правда, по моим личным ощущениям, она меньше, чем кто бы то ни было, подходила на роль возможного убийцы или заказчика убийства, но ощущения к делу не подошьешь. Как профессионал, я обязана проверить все версии, а подтверждать что-то или опровергать я должна, только оперируя фактами.

Именно сбору этих самых фактов я намеревалась посвятить следующий день. А именно — фактов, касающихся жизни и деятельности Веры Иосифовны Зильберг — Железной Леди из Технического университета. Поскольку после нашей последней встречи к контактам со мной Вера Иосифовна, скорее всего, не расположена, факты эти мне придется собирать без ее помощи.

Для начала подойдет самый классический прием — слежка. А уж там сориентируемся по ходу событий.

Наметив несложный план завтрашних действий, я отправилась спать.

Глава 6

На следующее утро, бодрая и жизнерадостная, я дежурила возле Технического университета. Оставив машину неподалеку, я притаилась под покровом каких-то деревьев и кустов. Они полностью скрывали мое присутствие от постороннего глаза, а мне предоставляли достаточно широкий обзор окрестностей.

Вера Иосифовна появилась точно по расписанию. Она вошла в здание, и я приготовилась ждать как минимум до обеда, а если она обедает в университетской столовой (в чем я почему-то сомневалась), то и до вечера.

Поудобнее устроившись в кустах, я с тоской созерцала закрытые двери и небольшой участок тротуара перед ними, который мне было видно из своего укрытия. Сидеть было невыносимо скучно, но уйти было нельзя, хотя я почти наверняка была уверена, что до обеда ничего интересного не увижу. Однако небольшой процент вероятности, который всегда остается на долю неожиданных происшествий, меня, как профессионала, заставлял находиться на своем посту.

В первом часу дня, как я и ожидала, Вера Иосифовна снова появилась в дверях и направилась к проезжей части. Я незаметно выбралась из кустов и пошла за ней, украдкой выглядывая из-за спин студентов, которые во множестве появились на дорожках, ведущих к университету.

Вера Иосифовна остановилась у края дороги с явным намерением остановить такси или частника. Чтобы не упустить ее из виду, я поспешила к своей машине, которая была припаркована очень удачно — не слишком далеко от того места, где голосовала Зильберг, и не настолько близко, чтобы она могла меня заметить.

Время шло, а Зильберг все стояла на обочине. Явно ждет такси, не хочет брать частника. Уже интересно!

Действительно, только лишь показалась машина с шашечками, Зильберг усиленно замахала рукой. Устроившись на сиденье, она сказала шоферу, куда ехать, и мы тронулись.

Немного попетляв по городским улицам, «Волга» с шашечками, а за ней и моя «девятка» направились к выезду из города. Непохоже, чтобы она собиралась использовать обеденный перерыв по назначению. Разве что у нее забронирован столик в каком-нибудь загородном лечебно-оздоровительном заведении.

На полупустой загородной трассе мне сложнее было сохранять инкогнито. Надежда только на то, что Вера Иосифовна никогда раньше не видела меня за рулем моей «девятки». Чтобы не привлечь ненароком ненужного внимания, я немного поотстала, продолжая внимательно следить за маршрутом «Волги» с шашечками.

Через некоторое время мы въехали в небольшой лесок, который скрывал в своих недрах много интересного. На этой дороге уже совсем никого не было, и, чтобы остаться незамеченной и не вызвать преждевременных подозрений, мне пришлось еще сильнее отстать. Потеряться я не боялась: дорога была одна, и свернуть было некуда — с обеих сторон стоял хотя и не слишком густой, но довольно кустистый лес, который представлял большие неудобства для катания на автомобилях.

Продвигаясь почти вслепую, я чуть было не обнаружила себя: дорога совсем неожиданно круто повернула. Перед глазами открылась довольно большая площадка, которая с трех сторон была ограничена лесом, а с четвертой — очень солидным кирпичным забором и глухими железными воротами, из-за которых виднелась крыша некоего здания, по всей видимости, двухэтажного.

Едва успев затормозить, я поспешила свернуть на лесные нехоженые тропы, чтобы по возможности спрятать машину и продолжить наблюдение. Извиваясь, как уж на сковороде, то и дело до отказа выкручивая руль то влево, то вправо, я наконец ухитрилась углубиться в лесные дебри настолько, чтобы меня не было видно с дороги. О том, какое воздействие оказали всевозможные ветви и сучья на внешний вид и окраску моей машины, я старалась просто не думать.