Скрытые картинки - Джейсон Рекулик

желанием отвечать на дурацкие вопросы, едва войдя в дом.

– Мэллори, эта женщина за свою жизнь, вероятно, употребила больше наркотиков, чем все мои пациенты, вместе взятые. Я удивлена, что она вообще еще жива, но с головой у нее совершенно определенно не в порядке. Она нервная, дерганая, параноидальная истеричка. И как человек, которого заботит твое благополучие, я настаиваю на том, чтобы ты ограничила общение с ней, ясно?

– Я знаю, знаю, – говорю я и подавленно умолкаю.

Каролина никогда еще не была так близка к тому, чтобы на меня накричать. Больше я ничего не говорю, просто открываю кладовку и начинаю складывать туда упаковки риса арборио, кускуса и цельнозерновых крекеров. Я ставлю на полки бесчисленные пакеты овсяных хлопьев, сырого миндаля, турецких фиников и странных сморщенных грибов. Каролина, по-видимому, чувствует, что я все еще расстроена, потому что подходит и кладет руку мне на плечо.

– Послушай, у нас на втором этаже есть отличная гостевая комната. Если хочешь, можешь туда перебраться. Тедди будет вне себя от радости. Ну, что скажешь?

И вдруг каким-то образом оказывается, что ее рука уже не просто лежит у меня на плече, а она меня обнимает.

– Меня все устраивает, – говорю я ей. – Мне нравится иметь личное пространство. Это хорошая подготовка к самостоятельной жизни.

– Если передумаешь, только скажи. В этом доме тебе всегда рады.

Вечером я натягиваю кроссовки и выхожу на пробежку. Хотя уже стемнело, на улице все еще ужасно жарко и душно. Я испытываю удовольствие от преодоления себя, оттого, что бегу, превозмогая боль. У Рассела есть одна присказка, которую я люблю: он говорит, что мы не узнаем, на что способен наш организм, пока не поставим его в жесткие условия. Так вот, сегодня вечером я себя не щажу. Я делаю несколько забегов с ускорением туда-сюда по тротуару, потом бегу по улице, то погружаясь в тень между фонарями, то вновь выныривая из нее. В воздухе роятся светлячки и стоит непрекращающийся гул кондиционеров. Я пробегаю 5,2 мили за тридцать восемь минут и медленным шагом возвращаюсь домой, чувствуя себя полностью выложившейся.

Я снова принимаю душ – на этот раз в моей микроскопической ванной, – после чего съедаю незатейливый ужин: разогретую в мини-духовке пиццу и полпинты мороженого на десерт. Сегодня я его заслужила.

Когда я заканчиваю ужинать, уже десятый час. Я выключаю весь свет, кроме ночника на прикроватной тумбочке, беру телефон, забираюсь в мою большую белоснежную постель и включаю фильм под названием «Зимняя любовь». Но сосредоточиться никак не выходит. То ли я уже видела этот фильм, то ли сюжет просто один в один повторяет десяток других холлмарковских фильмов. Вдобавок в домике немного душно, так что я вылезаю из постели и открываю шторы.

Сбоку от входной двери имеется большое окно, а еще одно, поменьше, расположено над моей кроватью, и на ночь я оставляю их открытыми, чтобы было движение воздуха. Под потолком лениво вращаются лопасти вентилятора. За окнами в лесу стрекочут кузнечики, а время от времени до меня доносится негромкий шорох опавших листьев под лапами какой-нибудь мелкой лесной зверюшки.

Я забираюсь обратно в постель и включаю фильм заново с самого начала. Примерно раз в минуту о противомоскитную сетку какого-нибудь из окон начинает биться мотылек, привлеченный светом ночника. В стену за кроватью что-то стучится, но я знаю, что это всего лишь ветка; с трех сторон вплотную к дому подходят деревья, и их ветви задевают за стены каждый раз, когда поднимается ветер. Я бросаю взгляд на дверь, чтобы убедиться, что она заперта, но замок совсем хлипкий и решительно настроенного взломщика никоим образом не остановит.

И тут до меня доносится какой-то звук, пронзительный писк, как будто где-то у меня над самым ухом зудит комар. Я отмахиваюсь, но через несколько секунд комар возвращается – серая пылинка, маячащая где-то на самом краю поля зрения и всегда недосягаемая. Мне вдруг вспоминается та докторша из Пенсильванского университета с ее научным экспериментом, которого на самом деле не было.

Это первая ночь в моем коттедже, когда у меня возникло ощущение, что за мной кто-то наблюдает.

5

Выходные у меня обычно проходят очень спокойно. Каролина с Тедом частенько устраивают семейные вылазки: едут все вместе на океан или везут Тедди в город в какой-нибудь музей. Они всегда приглашают меня с собой, но я неизменно отказываюсь: не хочу покушаться на их семейное время. Вместо этого я придумываю какие-нибудь дела в коттедже, чтобы чем-то себя занять, поскольку праздность влечет за собой искушения и далее по тексту. В субботу вечером, когда миллионы молодых людей по всей стране пьют, флиртуют, смеются и занимаются любовью, я, скорчившись возле унитаза с бутылкой чистящего спрея, оттираю швы на кафельном полу. По воскресеньям дело обстоит немногим лучше. Я побывала во всех окрестных церквях, но пока что ни одна меня не зацепила. Я всегда младше всех остальных прихожан как минимум лет на двадцать, и мне не нравится, когда на меня смотрят как на какое-то чудо природы.

Иногда меня очень подмывает вернуться в социальные сети, восстановить мои странички в «Инстаграме» и «Фейсбуке», но все мои кураторы как один предупреждали меня, чтобы я держалась от них подальше. Они утверждают, что эти сайты сами по себе несут риск зависимости и способны нанести непоправимый ущерб самооценке молодого человека. Поэтому я стараюсь занимать свой досуг простыми и понятными удовольствиями: пробежками, готовкой еды, прогулками на свежем воздухе.

И тем не менее я всегда очень радуюсь, когда выходные заканчиваются и я могу наконец вернуться к работе. В понедельник утром я прихожу в большой дом и обнаруживаю Тедди на полу под кухонным столом. Он играет с пластмассовыми фигурками домашних животных.

– Привет, Тедди-медведик! Как дела? – (Он высовывает из-под стола пластмассовую корову и мычит.) – О, так ты у нас теперь корова? Ну что ж, значит, я тогда пастух! Здорово!

Каролина мечется по кухне, сжимая в руках ключи от машины, сотовый телефон и несколько пухлых папок с документами. Она просит меня на минутку выйти с ней в холл. Как только мы оказываемся на достаточном расстоянии от ушей Тедди, она объясняет, что ночью он описался и она отправила его постельное белье в стирку.

– Переложишь все в сушильную машину, когда достирается, ладно? Постель я ему уже перестелила.

– Конечно. Тедди хорошо себя чувствует?

– С ним все в полном порядке. Просто немного смущен. В последнее время такие проколы с ним часто случаются. Это все стресс от переезда. – Она достает из шкафа в холле сумочку и перекидывает ее через плечо. – Только не говори ему, что я тебе рассказала. Он не хочет, чтобы