Том 10. Истории периода династии Цин - Ган Сюэ

Тайчжоу. Но он не желал почивать на лаврах славы чиновника во втором поколении, он хотел работать ради народа. Вскоре в провинции Хубэй поднялся военный бунт, который правительственные войска подавляли, они требовали, чтобы им по пути поставляли провиант и фураж. Некоторые офицеры и солдаты искали удобного случая, чтобы грабить народ, наживать большое богатство, и этим они ничем не отличались от бунтарей. Однако прибыв в Тайчжоу, они увидели, что Ши Шилунь уже заранее подготовил весь провиант и фураж, а с двух сторон стояли полицейские с палками. С каменным лицом Ши Шилунь обратился к правительственным войскам: «Провиант для армии рассчитан точно до последней крупинки, но кто осмелиться заниматься мародерством, того я арестую и строго накажу в судебном порядке! Тогда нечего обижаться!». В конце концов офицеры и солдаты не осмелились скандалить в Тайчжоу. С тех пор народ запомнил Ши Шилуня.

Император Канси услышал о том, что сын Ши Лана прекрасно работает, и обрадовался, а потому повысил его до начальника округа Янчжоу. А в дальнейшем назначил его начальником округа Цзяннин. Где бы он ни оказался, он всегда был справедливым, честным и неподкупным. Постепенно Ши Шилунь набрался смелости брать на себя инициативу за народ и противостоять незаконным силам, так он и прославился. По прошествии некоторых лет в провинции Хунань появилась вакансия эмиссара юстиции (должностного лица, ответственного за проверку и оценку чиновников), и многие министры рекомендовали Ши Шилуня, говоря, что он являлся наиболее подходящей кандидатурой. Император Канси покачал головой: «Я знаю, что Шилунь — честный и бескорыстный, но у него имеется слишком много предубеждений. Если простолюдин и образованный человек будут судиться, то он непременно будет склоняться на сторону простолюдина. Если образованный человек и деревенский аристократ будут судиться, то он непременно будет склоняться на сторону образованного человека. Во время судового процесса надо придерживаться золотой середины, как можно идти на поводу у эмоций? Для такого чиновника, как он, заведовать довольствием — это самая подходящая должность». Тогда Ши Шилунь стал комиссаром по гражданским и финансовым делам провинции Хунань (ответственным за финансы и налоги). Как и предполагал император Канси, вскоре после вступления на должность Ши Шилунь отменил тяжелые поборы и налоги, облегчив бремя народа. Жители провинции Хунань были безгранично благодарны и возвели ему каменную стелу.

Впредь масштабы правления чиновника Ши Шилуня все больше увеличивались, пока однажды он не прибыл в столицу и не стал правителем столичной области Шуньтянь (равносильно мэру Пекина). На протяжении многих дней он исследовал все закоулки столицы, и некоторые вещи пришлись ему не по вкусу. Во-первых, некоторые тюрьмы сами вели судебные следствия и выносили приговоры; во-вторых, беспринципные люди нелегально покупали и продавали чиновничьи должности, делая из этого подпольный бизнес; в-третьих, посредники захватывали товары и монополизировали рынок путем запугивания или мошенничества; в-четвертых, повсюду под открытым небом публичные женщины пели, танцевали, созывали банкеты, чтобы привлечь посетителей публичных домов. Все это свидетельствовало о падении нравов и устоев, и он подал доклад императору с требованием как можно скорее пресечь подобные действия. Император Канси согласился и сделал этот доклад императорским указом. С тех пор манеры и нравы столицы изменились к лучшему.

Император Канси хвалил Ши Шилуня за работоспособность и назначил его товарищем министра в Палате финансов. Он должен был заведовать довольствием, упорядочивать государственное казначейство и требовать обратно долги. Ши Шилань знал, что эти казенные дела будут нелегкими, в числе должников была вся императорская родня или сыновья императора, если вызвать чье-то недовольство, то придется нелегко. Тогда он хитро сказал: «Я слышал, что в Фэнъяне было выдано сто тысяч даней зерна в порядке помощи, но восемьдесят тысяч даней были скрытно разделены между чиновниками, это серьезное судебное дело. Я желаю произвести расследование и наказать виновных в судебном порядке. Если не справлюсь с этим делом, то готов взять на себя вину». Император Канси сказал: «Лучше наведи порядок в государственном казначействе, это намного полезнее, чем множество таких дел, как в Фэнъяне. Я тебя не отпускаю». Ши Шилуню оставалось только согласиться. Приступив к исполнению служебных обязанностей, он уже не боялся императорской родни, а действовал беспристрастно, он быстро разобрался с упорядочением казны надлежащим образом.

Всю жизнь Ши Шилунь заведовал деньгами и зерном и никогда не был крупным чиновником. Но его прямой и открытый характер вызывал доверие у людей и у императора Канси. Если посчитать, то в династии Цин был не один-два честных чиновника — кроме Ши Шилуня, также был Пэн Пэн, Чэнь Пэньнянь, Чэнь Бинь и другие. Неподкупность и справедливость крупного чиновника на высоком посту генерал-губернатора провинции еще больше радовали императора Канси.

Этого человека звали Юй Чэнлун, который был уроженцем Юннина (Юннин находится в округе Люйлян в провинции Шаньси). Юннин был тяжелым местом, с детства Юй Чэнлун привык жить экономно и познавал дни лишений. Несмотря на трудности, он прилежно учился. В возрасте сорока четырех лет императорский двор назначил его начальником уезда Лочэн (на севере провинции Гуанси). По сравнению с Юннином Лочэн был еще беднее, туда редко кто приезжал. Члены семьи убеждали его: «Как бы то ни было, наша семья неплохо справляется, зачем тебе ехать так далеко на юг в какое-то маленькое местечко, чтобы стать мелким чиновником? Говорят, там постоянно туманы и дожди, северянам невозможно привыкнуть к местным особенностям, в большинстве случаев они не возвращаются. Увольняйся, пока не поздно!». Родственники также убеждали его не ехать. Юй Чэнлун сказал: «Вы только пугаете! Предки говорили „во имя долга не надо бояться трудностей“, раз уж императорский двор назначил меня, я не буду отказываться от должности из-за страха перед трудностями». Он продал некоторое домашнее имущество, собрал деньги на путевые расходы, нанял несколько сопровождающих и без членов своей семьи отправился в путь. Перед отъездом он сказал своему сыну Юй Тинъи: «Все домашние дела остаются на тебе. Запомни: я служу чиновником — не контролирую тебя, а ты заботишься о доме — не полагаешься на меня». От его слов сын почти расплакался.

На полпути он навестил близкого товарища по учебе. Тот сказал ему: «Ты в таком возрасте решил стать чиновником, о чем ты думаешь?». Он ответил: «Я уже давно решил: если уж стану чиновником, то буду честным и неподкупным, я не думаю о своей безбедной жизни, а беспокоюсь только о достатке народа. Нельзя нарушать честное слово!».

С такой огромной решительностью в сердце он шел несколько месяцев и наконец-то прибыл в Лочэн. Никто не вышел встретить его, он сам