Кот, который болтал с индюками - Лилиан Браун

В конце рабочего дня вся четвёрка собралась в яблочном амбаре и выпила в честь леди Анны по бокалу вина. А потом Полли прочла стихотворение Вордсворта – то, что начинается строчками:

Словно облако, что плывёт над горами и лесом,Я был высоко, одинок.И вдруг взору открылось сияние –Нарциссов сверкающий золотистый поток.

В одной из колонок «Пера Квилла» читателям предлагалось выбрать себе стихи на день рождения. Сам Квиллер остановился на Киплинге: «Если ты будешь тверд, когда толпа вокруг, безумствуя, тебя в безумстве обвиняет…»

Уэзерби Гуд, метеоролог, знакомящий местных радиослушателей с прогнозом погоды, выбрал себе Карла Сэндберга: «Туман, обувающий лапки котёнка…»

Милдред, на долю которой выпало больше, чем утверждала статистика, женских горестей, читала в свой день рожденья Лизетт Вудворт Рииз: «Жизнь коротка. Как только вспомнишь эта… Бессмысленность всех слёз ошеломляет».

Полли цитировала Вордсворта, но признавалась, что кое-где меняет слова на более подходящие: «Когда я смотрю на небесную радугу, сердце готово выпрыгнуть из груди…»

Арчи цитировал неизвестного поэта: «О лошадях заговорить решись – без непристойностей не обойтись».

Когда стихи были прочитаны, Квиллер повёз гостей в «Старую мельницу», где в вестибюле в ведёрках из-под шампанского стояли два пышных букета золотистых нарциссов. Карточки, прикрепленные к ним, гласили: «Памяти Анны Макинтош Квиллер».

– Как тебе только удалось закупить столько цветов и обойтись без лент, бантиков, ленточек и прочей мишуры? – спросила Милдред.

– Я заказал эти нарциссы в Чикаго, – ответил Квиллер, – и велел им отправить сюда, в ресторан, – для салатов.

– Квиллер всегда был мастер на выдумки, – заверил компанию Арчи, и, покончив с шутками, они торжественно подняли бокалы в «память леди Анны».

Потом принялись обсуждать день рождения Брр. Юбилейный альбом закатили аж на пятьсот страниц. Заказано двадцать тысяч футболок с логотипом, дублирующим рисунок на уличных постерах: «Брр» и «200» выписано красным на белом фоне и обрамлено синим спасательным кругом. Новость: Джон Бушленд снова собирается жениться, и молодые поселятся в доме Тельмы. После этого Полли рассказала о возможностях предварительного подсчёта книжных продаж с учётом площади торгового помещения, а Квиллер сказал, что сценарий «Великого урагана» будет готов к субботней репетиции, даже если ему придется просидеть над ним до утра.

Трудовые будни продолжались. В субботу Квиллер закончил работу над «Великим ураганом» и, когда Торнтон позвонил из Центра искусств» предложил ему одолеть разделяющие их несколько метров и прослушать всю пьесу целиком, от начала и до конца.

Квиллеру предстояло справиться не только с художественным чтением, но и с кнопками магнитофона, запускающими ленту с голосами «свидетелей» и шумовыми эффектами. Точность воспроизведения была ниже, чем требуется на спектакле. Но, несмотря на все погрешности, Торнтон решительно заявил, что театрализованный рассказ захватывает и заставляет поверить в подлинность происходящего. Квиллер пробовал возражать, но… в душе был уверен, что так оно и есть.

Они с Полли договорились пропустить еженедельное субботнее свидание. Она углубится в психологические тонкости расстановки книг, а он морально подготовится к назначенной на завтра репетиции.

Но в воскресенье утром позвонил Гарри Пратт и срывающимся от волнения голосом заверещал в трубку:

– Квилл! Ты не поверишь! Только что позвонила Лиша. Из Милуоки! Не сможет приехать на репетицию. Ну не гадючка ли! Говорит, что проводит какое-то разыскание по твоей просьбе и оно требует больше времени, чем она думала. Врёт, что ли?

– В общем, нет. Но речь шла о пустяках, и ради них не стоило пропускать репетицию.

– Она велела тебе передать, что раскопала что-то сенсационное.

На это Квиллер неопределённо хмыкнул.

– Квилл! А ты в наши края не собираешься? Я тут в затруднении, прямо не знаю, как быть. Максина сказала, что надо бы обсудить всё с тобой.

– Что-то случилось?

– Ну как сказать… и да, и нет.

Подобная неопределенность могла вывести рассудительного Квиллера из себя, поэтому он не стал подавлять возникшее вдруг желание как можно скорее разделаться с бургером, приготовленным по рецепту отеля «Пирушка».

– Что это с тобой? Выглядишь как медведь-шатун! – сказал он Гарри, входя в бар.

– Всю ночь глаз не сомкнул, – ответил тот. – Гвоздём засел в голове разговор Лиши с Люшем. Понимаешь, сидели тут и болтали, что она скоро станет хозяйкой Маунт-Вернона и превратит его в гостиницу «Поспи-поешь», а на задах выстроит кондоминиум. Сначала пропустил это мимо ушей: о чём только люди не треплются в барах! Но вчера вечером вдруг пришло в голову: ба! а вдруг она это серьёзно? Знаешь историю про то, как пьяница божился в баре, что взорвёт ратушу, и ему, разумеется, никто не верил…

– А он взял и взорвал, – докончил Квиллер. – Классическая ситуация.

– Вот именно. А теперь вникни: старая дама переселилась в «Уголок на Иттибиттивасси», чтобы – когда понадобится – за ней был надлежащий уход. Кто знает, долго ли она проживёт? И кто помешает внучке осуществить задуманное? При одной мысли, что историческую ценность начнут использовать как доходный дом, душа обмирает. Такое красивое здание!.. Не зря же ею называют жемчужиной в созвездии особняков на Парковой дороге. Самое подходящее место для отеля! – В голосе Гарри слышалась горечь. – И в школе мне эта Лиша не нравилась! Избалована до небес. Собственная машина. Водительские права для несовершеннолетних. Всегда отличные отметки. Но… никогда никаких свиданий. Парни на дух её не выносили.

– Так зачем же ты мне её присоветовал?

– Затем, чтобы показать ей, на что мы способны, какие люди у нас тут живут. Одним словом, доказать, что и мы не лыком шиты.

– Похоже, ты нырнул без страховки, дружище, – весело хмыкнул Квиллер. – Но ничего, все проблемы решаемы. Надо только слегка пораскинуть мозгами. У тебя есть представление, когда Лиша с Люшем снова объявятся здесь?

– Может, её бабушка знает. Интересно, что старушенция думает о своей внучке? Все знают только, что она хочет, чтобы Лиша вышла замуж за врача, остепенилась, родила детей, занялась их воспитанием и пела в церковном хоре. Смешно, да? Вот только смеяться мне почему-то не хочется.

ВОСЕМЬ

Отмена репетиции вызвала в Квиллере двойственные чувства. Чтобы успеть всё в срок, он потратил немало сил. Но если отсрочка принесёт долгожданные сведения о родословной Коко, что ж, тогда игра стоит свеч. Понять это может лишь тот, кто годами жил рядом с котом, наделённым сверхъестественными способностями.

Воскресным утром Квиллер, прекрасно зная, что Полли в церкви, всё же набрал её номер. «Репетицию отложили. Еду с котами на пляж. Позвоню вечером. A bientot», – проговорил он на автоответчик.

Потом подхватил не успевшую сориентироваться Юм-Юм и засунул её, несмотря на протесты, в переноску. Коко прыгнул следом, сам и охотно. В корзину для пикника Квиллер упаковал морозильный футляр с минеральной водой, бутерброды с ветчиной для себя, хрустящие шарики для сиамцев и два коржика с патокой и имбирем из шотландской кондитерской.[13] Удивительно, до чего вкусны эти невзрачные на вид коричневые лепёшечки, невольно подумал он и, чуть поколебавшись, сунул в корзинку остальные коржики.

Путь от величественного амбара до уютной бревенчатой хижинки занимал всего полчаса. Прибыв на место, все трое прошествовали на застеклённую веранду, выходящую на озеро.

Погода стояла великолепная. Волны мягко бились о берег. Кулики как заводные сновали вверх-вниз по берегу. Легкий бриз колыхал росшую на склонах дюн высокую траву, и крошечные, почти невесомые пичуги, усаживаясь на былинку, раскачивались, подчиняясь ритму её движений.

Коко сразу забрался на высокую подставку, которую полагал своей личной собственностью, и застыл на ней в позе сфинкса. Юм-Юм принялась бегать кругами, охотясь за букашками, отделёнными от неё стеклами веранды. Квиллер удобно растянулся в кресле, положив ноги на табурет.

Вокруг царили умиротворение и покой, но вдруг Коко зашипел, выражая неудовольствие, и, подняв уши торчком, повернул мордочку на восток. Буквально через несколько мгновений в поле зрения Квиллера оказались двое: мужчина и женщина медленно шли вдоль берега, выискивая в песке агаты и складывая их в полиэтиленовый мешочек.

Шагнув на площадку ведущей к пляжу деревянной лестницы, Квиллер крикнул: «Эй, нарушители границ частных владений! Не хотите подняться и пропустить по стаканчику минералки?»

Лайза и Лайл Комптон, оба в футболках с надписью «Брр – 200» на груди, с удовольствием приняли приглашение.

Когда все устроились на веранде, Квиллер протянул гостям по стакану чуть сдобренного клюквенным соком «Скуунка». Сиамцам Комптоны безусловно понравились. На это указывал верный признак: полное игнорирование гостей. Юм-Юм продолжала охотиться за букашками, Коко самозабвенно вылизывал свою шкурку.