Лунная пленница Синего узника (СИ) - Эмиль Налерма

- А ты точно Синий, а не Серый? – спросила у Гиймона, забывшись и механически повернувшись к нему.

- Ой! – зажмурила я тут же глаза, чтобы не знакомиться на ночь глядя с подробной анатомией нижней части туловища оборотней. А то приснятся потом сны... всякие...

- Либо сведения исследователей неверны, либо ты не совсем Сирена, - услышала я вдруг, как отошедший от меня парень констатирует результаты своих подлючих наблюдений. – Слишком стыдлива для морской нечисти. Те обычно оходчивы до ласк.

- М-да, не повезло тебе, бедняжке, - прошипела я, всё так же борясь с желанием открыть глаза. – Зря только губу на меня раскатал!

- На Мегер вообще не похожа, - сухо продолжал он, будто делая запись в диктофон. - Хотя простецкие обороты речи и напоминают говор Орков, - отрешенно добавил оборотень, последней фразой заставив меня таки распахнуть глаза.

- Орки? Ты сказал, Орки?! Они тут водятся?! – почувствовала я, как подкашиваются коленки.

И иди разберись – это от страха перед настоящей нежитью или от вида четко очерченных кубиков на прессе полуобнаженного нелюдя.

Вот бессовестный, а!

Стоит тут весь себе довольный и насмешливый, да в целые брюки одетый!

А я уже размеч... разнапугалась, что сейчас и продолжение увижу, наконец. То есть – на конце треугольника мышц увижу!

Ну как же не совестно доводить девушку до такой безосновательной взволнованности!

- Пахнешь настоящим беспокойством и даже страхом, - потер оборотень высокий лоб. – Боишься Орков? Я думал, они только с Мегерами враждуют. А с вам чего не поделили? Вы ж на Болота не претендуете...

- Мне нужно сесть, - почувствовала я, что ноги реально слабеют от всего услышанного.

- Эй, ты чего? – нахмурился оборотень, вглядываясь в мое лицо. – Только зеленеть заново не вздумай! - внезапно придержал он меня за талию, усаживая на ближайший стул.

Это заняло время. Потому что на стуле живописно были разложены документ с восковой печатью, вилка, и криво заштопанный носок.

Я же, опираясь на крепкую руку вервольфа, все это время гадала, с чего бы ему проявлять заботу?

В своих размышлениях я даже дошла до того момента, где он посчитал меня союзницей добропорядочных (?) Мегер, но была перебита жалобным воплем собственного желудка.

Голодное урчание моего измученного организма громко возвестило о том, что без еды и воды я долго не протяну.

- А чем питаются Сирены? – озадаченно поинтересовался вервольф, с подозрением уставившись на мой животик.

- Понятия не имею, - честно призналась я, с неменьшим изумлением вперившись в лицо непривычно заботливого Гиймона. – Обед выглядел как каша из водорослей и моллюсков.

- М-мм? - протянул он мне кружку с водой. - А мох и плесень подойдут? Можешь нарвать за оградой, – после секундного размышления выдал он без тени улыбки.

- Ты серьезно? – захлопала я глазами, готовыми вот-вот утопить его в своих слезах. – Я есть хочу, а не травиться...

- Ты плачешь? – опешил вервольф.

Он смотрел, не моргая, будто пытаясь понять, откуда на моих щеках могла появиться солёная влага. Гиймон протянул ко мне смуглую ладонь с длинными, но сильными пальцами, грубые прикосновения которых я всё еще помнила кожей запястьев.

Однако сейчас движения парня были пропитаны неторопливой осторожностью. Он легонько проследил шероховатыми подушечками пальцев за слезинкой, рисующей щекотную дорожку на моем лице.

Я же как завороженная следила за его раздувающимися ноздрями по бокам от тонкого носа с еле заметной горбинкой античных героев.

А где-то там в районе моего солнечного сплетения тоскливо сжимались в узел гасимые мною ненужные эмоции.

- Совсем как обычная девушка, - потряс Гиймон головой, словно в попытке прогнать назойливую картинку моей противоестественной обыкновенности.

Вот же странные создания эти мужики!

То им особенную подавай. А как что-то выходит за рамки привычного – так сразу: «Почему ты не можешь быть как все?»

- Я и есть девушка, Вервольф ты недоутопленный! - захныкала, давясь подступающими к горлу слезами и отталкивая его от себя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Опять огрызаешься? – укорил меня Гиймон. – Я вообще-то стараюсь сейчас быть вежливым и найти тебе еды, - «очень любезно» проскрежетал он сжимаемыми челюстями.

- Огр.. То есть я огр… ызаюсь, потому что устала. Переволновалась. И вообще-то надеялась, что вы, волки, мясом питаетесь. А не сорняками, которыми ты меня угощать вздумал. На заднем дворе! Как корову какую-то...

- Ешь мясное? – спросил он так, будто вообще ничего из моих слов не слышал.

- Да. А еще овощное, куриное, фруктовое, крупы... Представляешь? – перечислила я, поймав неожиданную волну мягкости в настроении оборотня.

- Подожди, - бросил он, вставая и направляясь к закрытому деревянными ставнями окну.

Но на удивление в открытом состоянии арочный проем оказался встроенным в стену шкафом.

Хотя постойте. Как так-то? Стены ведь выложены не настолько широким камнем, чтобы там шкафчик уместился. С любопытством подошла ближе, чтобы высунувшись в проем, разобраться в этом феномене.

- Через окно не сбежать, - предупредили меня, решив, что я полоумная и могу спрыгнуть на скалы с высоты птичьего полета.

- А может я крылатая рыба? – хмыкнула, скрестив руки на груди.

- Как Тосиника? – выгнул он бровь в кривой насмешке. – Ты не настолько мелкая, Малёк, чтобы во второй ипостаси становиться одной из этих летающих рыб.

- Тут и такое встречается?.. – пробормотала я, вновь выглядывая в окно. – Ах вон оно что! – радостно воскликнула, обнаружив, что в таинственном шкафчике нет никакой магии. – Это тебе для длительного хранения продуктов изготовили? Прикольно!

Снаружи к окну была приделана деревянная коробка. И, видимо, из-за частого морского бриза и низких температур этот самодельный шкаф выполнял роль холодильника.

- Ага, изготовили бы они! – буркнул он, возвращаясь к доставанию еды из холодильника. – Я четыре дня убил на его установку.

- Сам смастерил? – поразилась я, механически начав помогать накрывать на стол.

Вернее, отодвигать пожитки Гиймона, обитающие на столе, на противоположную сторону дощатого плато, чтобы кое-как поместить на краюшек посуду с незамысловатой пищей.

- А у тебя случайно не найдется чего-нибудь, во что бы могла переодеться я? – указала ему на свой бедственный наряд промокшей исполнительницы восточных танцев живота.

- Тебе неприятно в мокром? – в очередной раз удивился Гиймон.

А я почувствовала, что уже доведена до точки невозврата его упрямым желанием видеть во мне амфибию.

- Ты видишь где-то тут чешуйки? – сердито выпятив грудь, очертила я руками свою фигурку.

- Не-е-ет, - медленно сглотнул Гиймон, почему-то выискивая рыбью чешую исключительно в области моего экзотического серебристого бюстгалтера.

- Тогда будь добр одолжи мне одежду, - процедила, наблюдая за его бешено вздымающейся грудной клеткой.

А теперь он почему сердится?..

Хотел, чтобы я перед ним полуголая целыми днями бегала?..

- Сейчас, - невнятно прохрипел оборотень, кинувшись к комоду.

"Псих какой-то", - покачала я головой, любуясь размашистыми движениями, которыми Гиймон, сидя на корточках перед самой нижней полкой, разбрасывал вокруг своё белье.

- Нашел, - победно выдохнул он в какой-то момент и, не оборачиваясь, протянул мне серую тряпку.

- Спасибо, - приняла я предлагаемую оборотнем растянутую стирками рубашку.

Ее единственным плюсом была значительная длина, прикрывающая мне даже коленки, благодаря многовековой изношенности.

- Видимо, новые рубашки слишком хороши для меня?.. - пробубнила себе под нос, возвращаясь к еде.

- Они белые, - прилетело мне в ответ объяснение, лишенное логики.

Придвинула к себе мясной салат с овощами, отказавшись от безнадежной идеи понять двуликого Гиймона. Который сейчас, без сомнения, показывал свое второе Я:

то есть Косноязычного Молчуна.

- А очаг используется только для разогрева помещения? - полюбопытствовала я, указав на подобие камина в дальнем углу. – Еду там разогревать нельзя?