Бремя власти - Игорь Анейрин

— Превосходно. — Граф Клеймор развернулся и, прихрамывая, принялся взбираться по лестнице.

Подождав, когда его светлость скроется за высокими двустворчатыми дверями, повар с трудом поднялся, ни слова не говоря, схватил Джоша за руку и, пыхтя, потащил его за собой.

— Да в чём дело, в конце концов?! — Джош еле поспевал передвигать ноги, морщась от боли и в голове, и в руке; здоровенная пятерня мастера Гербера мёртвой хваткой вцепилась в его запястье.

Всё так же молча главный повар втащил Джоша на кухню и, пройдя через всё помещение, затолкнул его в небольшую полутёмную каморку, с потолка которой свешивались многочисленные палки колбас и копчёных окороков.

— Садись.

— Да объясните мне уже…

— Молчи и слушай, Джош.

Джош в изумлении открыл рот, забыв даже потереть ушибленный затылок. Он уже не помнил случая, чтобы мастер Гербер обращался к нему иначе, чем «эй, ты» и «пошёл вон».

Выпустив полную грудь воздуха, повар уселся на топчан.

— Держись подальше от Рича Беркли. Держись от него так далеко, как только сможешь. А если судьба сведёт тебя с ним достаточно близко, удирай так, чтобы только пятки сверкали. Понял?

— Понял, мастер Гербер. Но всё-таки…

— Нет. — Повар предостерегающе поднял вверх руку. — Больше ничего тебе сказать не могу. На кухне не показывайся. Чтоб не видел я тебя эти два дня.

Вздохнув, Гербер поднялся и вышел за дверь, оставив Джоша в совершеннейшем ошалении.

Глава 4

АЛИЕНОРА

— Ну, почему, почему я не могу остаться?! — Алиенора Беркли, закусив нижнюю губу, обиженно разглядывала своё отражение в большом, футов в шесть высотой, зеркале в золочёной раме. — Бланка, это несправедливо.

Зеркало было старое и мутноватое; посеребрённое покрытие с обратной его стороны уже заметно потускнело, но кроме этого, других зеркал в замке не имелось, и стояло оно в её собственной опочивальне. В королевстве их делать не умели, а уж тем более таких огромных: все они привозились купцами далеко с Востока, из Вецилии, и продавались втридорога в столице, в Лонхенбурге.

— Спрашивается: чего ради я полдня одевалась да прихорашивалась? Ради того, чтобы на четверть часа к гостям выйти? Ах, дядюшка, как я рада вашему приезду! О, кузен, как рада познакомиться! Ах, племянница, я вас последний раз в колыбельке видел! Вы так прелестны, дитя моё! Надеюсь, вы почтите своим присутствием сегодняшний ужин? Конечно, почту. Раз в год это платье одеваю, так неужели ж для того, чтобы взаперти весь вечер просидеть?!

— Раз в год, — хмыкнула Бланка, дочь кастеляна Равена, — в смысле, второй раз. Если не ошибаюсь, тебе его три месяца назад привезли.

— Ну да. — Алиенора засмеялась и, приняв величественно-томный вид, продекламировала:

Блио нарядное своёДостать она велела,И плащ с пурпуровой каймой,Что здесь скроили ей самой.Всё ей принесено тотчас:Вот нежный мех, парча, атлбс,Вот платья шёлк лоснится гладкийНа горностаевой подкладке.И украшенья золотые —А в них каменья дорогие:Зелёный, алый, голубойЧаруют пышною игрой…[1]

— Эх… — Мельком глянув ещё раз в зеркало, она манерно взмахнула руками, сделала на носочках пируэт и уже совсем не так элегантно плюхнулась на высокую кровать с балдахином, занимавшую не меньше четверти всей комнаты. На кровати, подобрав ноги, уже сидела её подруга.

— Осторожно! — вскрикнула она. — Помнёшь же!

— Ну и пусть. — Алиенора состроила гримаску. — Кому это надо?

Тем не менее, подумав секунду, она приподнялась и расправила юбки. На ней было одето роскошное тёмно-фиолетового цвета блиу из плотного шёлка с глубокими вырезами спереди и на спине. Платье плотно облегало грудь и живот, подчёркивая восхитительно тонкую талию; к низу оно сильно расширялось, волочась сзади по полу. Разрезы по бокам открывали ослепительно белую нижнюю рубашку из тончайшего полотна, с подолом, украшенным витиеватой вышивкой. Рукава от локтей расширялись и свисали до самой земли. Завершал наряд витой шёлковый с золотом шнур, искусно завязанный первым оборотом вокруг талии, вторым — на высоте бёдер; конец шнура тоже достигал пола. Длинные русые волосы Алиеноры, заплетённые в две косы, аккуратными спиралями лежали по обеим сторонам головы.

— Так послушать хочется, о чём говорят! Не потому же все приехали, что соскучились.

Бланка пожала плечами. Всего на полгода или на год старше своей подруги, она выглядела значительно серьёзнее, быть может, благодаря тёмным волосам, завязанным в тугой узел.

— Ну, если очень хочется, это можно устроить.

— Как это?!

— В столовой, где все сидят, второй ярус есть, с маленькой такой площадкой, с парапетом. Там еще музыканты иногда играют. Ты никогда не задумывалась, как они туда попадают?

— Честно говоря, нет, не задумывалась. Ну, попадают как-то. А ты знаешь, как?

— Понятия не имею. Но это не трудно выяснить. Со стороны кухни, может быть? Кто-нибудь из прислуги да знает.

Алиенора вскочила на ноги.

— Ну, так давай спросим!

— Эх, — Бланка вздохнула, — ежели прознают, отец меня на хлеб и воду на неделю посадит.

— Ну, Бланка… Ну, неужели самой не интересно?

Поколебавшись пару мгновений, Бланка хлопнула в ладоши.

— Ладно. Сиди здесь. Я сейчас попробую узнать, а ты придумай пока, во что переодеться. Хороша ты будешь — в шелках по кухне бегать.

Как только дверь за ней закрылась, Алиенора немедля принялась копаться в сундуках в поисках какой-нибудь подходящей к случаю одежды. Затем, молчаливо посетовав на отсутствие подруги, начала самостоятельно, стиснув зубы и тихонько ругаясь, стягивать чрезмерно узкое платье. Причёску, над которой две горничных возились, наверное, с час, она предпочла скрыть под простым домотканым платком — ведь если придётся быстро переодеваться, им с Бланкой ни за что не восстановить это сооружение в первозданном виде.

Глянув мельком в зеркало, она осталась очень довольна произведённым превращением. Конечно, этот наряд никого бы не обманул — все в замке знали её в лицо, — но в сумерках и особенно ни к кому не приближаясь, вполне можно проскользнуть незамеченной.

Бланки всё не возвращалась. Алиенора вновь уселась на кровать, лениво размышляя о своих родственниках. Было бы, конечно, интересно познакомиться и завести новых подруг, но все приехали без дочерей. Она знала, что у графа Хантли есть дочь Берта, примерно её возраста, ну, может быть, чуть постарше; у Рича Беркли тоже есть, правда, еще совсем подросток — Гвинет то ли двенадцать, то ли тринадцать лет, — но всё равно, она не отказалась бы поболтать, да расспросить, кто, где и как.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});