Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник) - Наталья Павлищева

А сам молодой князь в это время вместе с братом стоял перед отцом, теряясь в догадках, зачем зван. И Всеволод тоже не знал причины.

Князь Владимир внимательно оглядел повзрослевших сыновей. Уезжали мальчишками, а теперь перед ним были два молодых, с едва заметным пушком на подбородках князя. Каждый держит свой удел твердой рукой, исправно шлет дань… Конечно, обоим помогают, но ведь и сами тоже вон каковы.

Заныло Владимирово сердце, негоже вот так далеко и надолго отправлять сыновей, совсем чужие теперь были ему оба. Дал себе слово, что если и выделит уделы следующим, то будет часто звать к себе или сам ездить. А сыновья Рогнеды? Как получилось, что они все трое отрезанные ломти? Изяслав в Полоцке давным-давно сидит, князь и забыл, как он выглядит. Да что теперь вспоминать, небось встретит и не узнает, столько лет прошло. И Ярослав изменился, совсем стал похож на деда Рогволода. А Всеволод – тот больше на Рогнеду… Ничего в них нет от него, Владимира, может, потому и кажутся чужими?

Князь понял, что обманывает сам себя, чужими сыновья кажутся потому, что сам отправил их от себя по воле новой жены византийки Анны, чтобы ее сыновьям воли больше дать. Так и есть, Анна родила Бориса и Глеба, а еще Позвизда. Вот и оказались Рогнедичи отрезанными ломтями. О Святополке, что на Болеславовой дочери женат и в Турове сидит, и говорить нечего, тот с малых лет хоть и признанный сыном, а не свой.

Сыновья с недоумением смотрели на задумавшегося отца. Тот заметил взгляды, опомнился, кивнул на лавки, чтоб садились. Молодые князья выждали, пока опустится на свое место отец, негоже сыновьям садиться прежде. Вот, и этому не он научил – почему-то стало горько Владимиру.

Завел разговор о необходимости женитьбы. Ярослав настороженно смотрел на отца. Почему речь сразу с обоими, что, две невесты отыскались? Они христиане, женятся единожды, к чему спешка?

Рассказал о смерти шведского короля Эйрика Победоносного. После него осталась вдовой Сигрид Суровая. Конечно, по праву власть переходила к их старшему сыну Олаву Шведскому, но ни для кого не секрет, что и при жизни мужа всем заправляла Сигрид. Даже Победоносный Эйрик, получивший прозвище не за трусость в сражениях, не мог сладить со своей супругой, бежал от нее и женился на дочери норвежского ярла Хакона. Править в Швеции осталась королева, и делала она это твердой рукой. Вряд ли Сигрид был нужен новый муж, но смерть Эйрика делала ее очень завидной вдовой.

Случись все до крещения, Владимир бы не задумался, но сейчас он женат и вторую супругу завести не может. Зато мелькнула мысль сосватать суровой красавице кого-то из своих сыновей. Только кого? Вышеслав женат, о Святополке даже не думалось, да и он женат. Без жен только вот эти двое, но оба молоды – Ярославу всего семнадцать, а Всеволоду и того меньше, чуть только исполнилось шестнадцать. Куда ему справиться со своенравной королевой…

Владимир понимал, что более достоин такой участи Ярослав, он старше, умнее, сильнее, но как сказать князю, что гордая свейка отвергнет его, хромца, как когда-то отвергла Рогнеда робичича? Ничего объяснять не пришлось, только услышав имя предполагаемой невесты, Ярослав сам закачал головой:

– Отче, она меня не примет. Ей и Эйрик плох был…

Да и незаметно по лицу сына, что рад он такому предложению. Неудивительно, старовата для княжичей королева. А Всеволода это не смутило:

– Отче, а мне позволишь ли? – Чуть воровато оглянулся на Ярослава, добавил: – У брата зазноба есть, а у меня никого…

Ярослав чуть поморщился от такой речи, но смотрел на отца спокойно, взглядом честного человека. Владимир почему-то подумал, что у него материнский взгляд.

Князь пропустил мимо ушей слова сына о зазнобе Ярослава, внимательно вгляделся во Всеволода:

– Королева в возрасте, о том помнишь ли?

Всеволод кивнул, жадно следя за отцом. Владимир усмехнулся – рвется к власти в большом королевстве.

– Нрав у нее крут…

Княжич самодовольно скривился, мол, справлюсь. Подумав: «Ой ли?», Владимир тем не менее согласно кивнул:

– Езжай, если желаешь…

* * *

Знать бы им, какую беду накликали на князя Всеволода этим нелепым сватовством! Он действительно отправился к суровой королеве с богатыми дарами. Одновременно с ним прибыл и жених из Норвегии Олав. Сигрид ни словом, ни взглядом не дала понять, что презирает глупых мальчишек, которые годятся ей в сыновья, приняла их вроде и радушно, устроила в нарочно возведенных палатах, напоила, накормила. Но потребовала сочинить в ее честь стихи – висы, как полагалось при сватовстве благородной женщины.

Смог ли это сделать Олав, неизвестно, а вот князь Всеволод вряд ли. Во-первых, он не знал шведского языка, во-вторых, вряд ли отличался таким уж красноречием, он не был грамотен, из старших сыновей читать умел только Ярослав.

Видно, не понравились висы женихов королеве, Сигрид велела их напоить без меры и, закрыв двери снаружи, попросту поджечь палаты! Сын князя Владимира Всеволод сгорел заживо из-за попытки посвататься к шведской королеве!..

Жизнь иногда странно перемешивает самые разные судьбы. Пройдет немало лет, и Ярослав женится на внучке Сигрид Суровой, дочери Олава Шведского Ингигерд. А его старший сын Илья – на дочери вдовы того самого неудачника Олава Норвежского, чьи висы тоже не понравились шведской королеве вместе с сочинениями князя Всеволода.

* * *

Ярослав благополучно вернулся в Ростов и продолжал княжить. В следующий раз он уехал из Ростова только получив весть о смерти матери. Но обратно в город уже не вернулся.

Смерть редко приходит в семью лишь однажды; повадившись к несчастным, она норовит собрать свой урожай еще и еще раз.

В 1000 году умерла Рогнеда, жившая в обители под именем Анастасии. Почти следом за ней оставил эту Землю Вышеслав, старший сын князя Владимира, княживший в Новгороде. Следовало заменить его новым князем, и Владимир снова собрал сыновей.

Существует изображение князя и его сыновей. Перед Владимиром сидят в ряд взрослые князья, похожие друг на дружку, как близнецы. Это неверно, князья были разного возраста, от разных матерей, а потому быть похожими никак не могли.

Владимир снова перераспределил уделы. Из-за смерти Вышеслава оставался без князя Новгород, после гибели Всеволода – Владимир-на-Волыни. И Святослав уже в силах сам править. Да и Борис с Глебом подросли, пора давать настоящие уделы, чтоб рядом с братьями не обидно было. Борис вроде считался князем Волынским, но кто его в Волыни знал?

* * *

Киевский терем каменный, а оттого холодный. Его не прогревало весеннее солнышко, не справлялись и множество печей. В летнюю жару под каменными сводами прохладно, но в промозглые дни поздней осени или ранней весной вода, кажется, проникала сквозь камень и пробиралась за шиворот каждому, кто сидел в нижних ярусах. Теплее и приятней в верхнем, деревянном, ложницы князя и княгини с княжичами там, а вот гридница и трапезная внизу. Эхо шагов гулко отдавалось под каменными сводами, бесчисленными подошвами наполовину стерты ступени, факелы, вставленные в держатели на стенах, нанесли толстый слой копоти на потолок. Его время от времени оттирали холопы, но копоть все равно копилась. Освещать переходы надо круглый год и днем и ночью, туда почти не попадал свет со двора.

Молодые князья и княжичи торопились в трапезную по зову отца князя Владимира, стараясь не задевать местами мокрые, а местами грязные от сажи стены перехода. Князь ждать не любит. Тем более если вдруг позвал сразу всех. Не приехали только Святополк и Изяслав, те словно отрезанные ломти.

Владимир оглядел сыновей, сидевших на большой лавке в ряд. Один другого краше, все сильны и непохожи друг на друга! Старший из присутствующих Ярослав себе на уме, он уже не первый год князь, сумел взять под себя непокорный Ростов, живет с ростовчанами миром, это дорогого стоит. Разумен и спокоен Святослав Древлянский. Борис и Глеб тихие и ласковые, воспитаны в христианстве, любят книги и богословские беседы. Остальные трое пока малы, чтоб на таком совете присутствовать, пусть подрастают, придет и их время. Много сыновей у князя Владимира, но и земля Русская велика, на всех хватит. Только бы жили меж собой миром.

Князь напомнил о смерти дорогих людей:

– Царствие им небесное!

Сыновья перекрестились, но только губы Бориса и Глеба быстро прочитали молитву, остальные если и вторили этим словам, то только мысленно, хотя вряд ли…

– Мыслю, что должно наделы распределить…

В ответ первым беспокойно вскинул глаза Ярослав. Чего он боится? Сидит в Ростове, дальше уже не отправят. Нет, не боится, чуть усмехнулся, скосив глаза на братьев Бориса и Глеба: мол, куда этим наделы-то? У Бориса даже есть, он князь Волынский. Да только кто в Волыни его за год видел? Князь все в Киеве с отцом беседы богоугодные ведет. Разве так княжить надо?!

Владимир понял мысли старшего сына, но отвечать не стал. Если честно, прав Ярослав, князь Бориса на Волынь посадил вместо погибшего Всеволода, когда сам Борис был совсем мал, в противовес Святополку, чтоб тот волынян под себя не взял. Приехал девятилетний князь во Владимир Волынский, показался волынянам, чтоб не забывали, что под Киевом ходят, и отбыл к отцу под крылышко. Так и жил, изредка в своем городе появляясь. Волыняне не против, они хорошо понимали, что если возмутятся, то получат в князья Святополка, от которого воли вольной не будет.