Культура Возрождения в Италии - Якоб Буркхардт

итальянского духа; в этом он расходился с Веселовским. «Идеи гуманистов носят не национальный, а общечеловеческий характер» — утверждал Корелин[1205]. Доказательство этого он видел в распространении гуманистического движения по всей Европе, а сам этот процесс считал «результатом культурного роста личности», что стало знамением культурного развития европейских народов в эпоху Нового времени[1206].

Труды Корелина, его исследовательский метод оказали сильное воздействие на русскую историографию XX в. В конце 1920-х годов к его работам был проявлен интерес и в Германии. В Лейпциге под руководством Вальтера Гетца готовилась серия публикаций «Источники по духовной истории средних веков и Возрождения». Первый том этой серии — «Гуманистические и философские сочинения Леонардо Бруни» — был подготовлен и издан в 1928 г. в ту пору молодым исследователем итальянского гуманизма Гансом Бароном[1207]. В предисловии В. Гетца сообщалось, что в этой же серии готовится к изданию перевод работы М.С. Корелина «Ранний итальянский гуманизм». По мнению Гетца, пример Корелина ясно показывает, какую массу «ценнейшего материала могут вывести на свет исследования, проведенные в итальянских и французских библиотеках»[1208]. У нас нет сведений о причинах, по которым перевод труда Корелина не вышел в свет. Важно, однако, что группа немецких историков, в числе которых был и Г. Барон, знала основные выводы русского историка. Ряд идей Барона, которые он развивал в своих работах последующих лет, перекликался со взглядами Корелина[1209]. В свою очередь освоение в русской историографии 1960-1970-х годов концепций итальянского гуманизма, выдвинутых Г. Бароном, Э. Гарэном и другими крупнейшими зарубежными исследователями, которые, как и Корелин, подчеркивают значение этико-философской мысли гуманизма, было облегчено на русской почве существованием традиции, восходящей к Корелину.

Одним из главных пропагандистов идей Корелина стал профессор Московского университета Николай Иванович Кареев, подготовивший в 1914 г. второе издание его труда о раннем итальянском гуманизме. Кареев придерживался близкого Буркхардту и Корелину взгляда на роль индивидуалистических настроений в складывании ренессансной культуры[1210]. «В основе гуманистических стремлений, — по словам Кареева, — лежало глубокое убеждение в высоком достоинстве человеческой природы и в признании за отдельной личностью полного права на всестороннее развитие всех свойств»[1211]. В своих работах Кареев делал акцент на секуляризации философии, науки и литературы, ренессансной культуры в целом, которую начал гуманизм.

В русле этих общих подходов, продолжающих линию Буркхардта в оценке культуры Возрождения в Италии, развивалась и русская историография советского времени. В ней утверждалась идея самобытности ренессансной культуры, подчеркивалось, в частности, что освобождение личности от традиций догматического, схоластического мышления средневековья отличает эпоху Возрождения от предшествующего периода европейской истории. До последнего времени отечественным историкам были чужды концепции «медиевизации» культуры Возрождения, заметные в западной историографии XX в. Приверженные марксистскому методу, советские исследователи особое внимание уделяли проблеме исторических предпосылок ренессансной культуры и ее социальным аспектам, связывали формирование нового мировоззрения с зарождением раннекапиталистических отношений. Так, известный специалист по истории ренессансной культуры Италии Алексей Карпович Дживелегов в работах 1920-1930-х гг. рассматривал гуманистическое мировоззрение как отражение прежде всего интересов «торговой и промышленной буржуазии», что приводило его порой к упрощенному толкованию культурных явлений эпохи Возрождения[1212]. Историческую роль Ренессанса он сформулировал следующим образом: «культурный переворот, стоящий в тесной связи с переворотом хозяйственным, выражающийся в росте индивидуализма и мирской точки зрения, в упадке церковной идеи и в усилении интереса к древности»[1213]. Как видим, особенности Возрождения в Италии, намеченные Буркхардтом, прочно вошли в отечественную историографию. Дживелегова особенно привлекала идея ренессансного индивидуализма: Возрождение, по его мнению, выдвинуло на первый план запросы личности, которые получили осмысление в гуманизме[1214].

Матвей Александрович Гуковский (1898-1971 гг.), видный историк культуры, автор труда «Итальянское Возрождение» обращал внимание на переходный характер эпохи Возрождения, в рамках которой осуществился, по его словам, «универсальный переворот» — социально-экономический, политический и культурный[1215]. Показывая взаимодействие исторических и культурных реалий этой эпохи, Гуковский акцентировал элементы новаторства в самых разных сферах итальянской действительности XIV-XV вв. Гуманизм он рассматривал как влиятельное идейное течение, выразившее прогрессивную идеологию новых социальных сил, прежде всего — нарождающейся буржуазии[1216].

Подобный взгляд на культуру Возрождения был характерен и для Виктора Ивановича Рутенбурга (1911-1988 гг.), крупного историка-итальяниста. В работах «Италия и Европа накануне Нового времени», «Титаны Возрождения» и ряде других Рутенбург последовательно развивал идею тесной взаимосвязи ренессансной культуры с особенностями социально-экономического и политического строя итальянских государств[1217]. Формирование «раннебуржуазной», по его словам, культуры Возрождения он соотносил с зарождением в Италии мануфактурного производства и возникновением синьории, сменившей коммунальный строй городов-республик[1218]. Особенно значимыми Рутенбург считал светские мотивы ренессансной культуры.

Иную оценку социально-политических предпосылок итальянского Возрождения дал в своем фундаментальном труде один из крупнейших историков искусства Виктор Никитич Лазарев (1897-1976 гг.)[1219]. Свободные городские коммуны — вот та историческая база, на которой, по его убеждению, развивался процесс складывания новой культуры, отмеченной крушением старых принципов и появлением нетрадиционных идей и подходов в искусстве, литературе, гуманистической мысли. В гуманизме Лазарев видел прогрессивное идейное течение, новое мировоззрение, не сводимое к реставрации античного наследия, хотя и широко опиравшееся на него, и отмеченное решительной секуляризацией разных сторон культуры. Он критически относился к «медиевизации» Ренессанса, полагая главным в подходе к изучению культуры Возрождения выявление ее оригинальных черт и отличий от средневековой культуры. Лазарев указывал в этой связи, что у Буркхардта правильно выдвигаются на первый план передовые элементы Возрождения[1220].

В новейшей русской историографии наметился широкий спектр взглядов по ряду спорных вопросов, в том числе о социальной природе ренессансной культуры, о ее связи с античным наследием и традициями средневековья, о соотношении индивидуалистических и гражданственных идей в гуманизме и т.д. Имя Якоба Буркхардта постоянно упоминается в трудах отечественных специалистов разных профилей — историков культуры и искусства, литературоведов, философов, однако посвященного ему исследования, которого, безусловно, заслуживает этот выдающийся швейцарский историк, на русском языке все еще нет. Можно надеяться, что данное издание послужит импульсом к созданию такого труда.

Предлагаемый русскому читателю новый перевод первоначального текста «Культуры Возрождения в Италии» (с некоторыми добавлениями, см. с. 450) — еще одно свидетельство непреходящей ценности этого труда.

Библиография

Burckhardt J. Gesamtausgabe. Bd. I-XIV. Stuttgart-Berlin-Leipzig. 1929-1934

Burckhardt J. Historische Fragmente. Stuttgart, 1924.

Burckhardt J. Weltgeschichtliche Betrachtungen. Frankfurt a.M.-Berlin, 1963.

Burckhardt J. Briefe. Bd. I-VI. Basel, 1949-1966.

Burckhardt J., Wolfflin H. Briefwechsel und andere Dokumente ihrer Begegnung 1882-1897. Basel, 1948.

Durr E. Freiheit und Macht bei Jakob Burckhardt. Basel, 1918.