Тень Одержимого - Феликс Эйли

редел и редел.

Карл тихо вошёл в свою комнату на Великородине. На нём были чёрная куртка поверх белой футболки, чёрные брюки и домашние тапочки. Все шрамы на лице исчезли, а длинные тёмные волосы были хорошо уложены.

За окном вместо огней Престольного почему-то сияли звёзды. На заправленной кровати лежали несколько мягких игрушек — чёрный кот, зелёная змея, синяя утка и крыса с красным мехом. В лапах у последней были маленькие сабля и пистолет.

Птитс опустил голову и увидел маленького себя, который сидел за столом и возился с грудой деталей. Рядом был выключенный компьютер, а над ним полки, заставленные учебниками и словарями.

— Привет, — сказал взрослый Карл.

Ребёнок поднял голову и с интересом посмотрел на него большими умными глазами. Пухлые щёки, лишь намечающийся нос и слегка растрёпанная, коротко стриженная шевелюра. Одет он был в домашние штаны и плотную толстовку с какими-то нарисованными ящерицами.

— Привет, — тонким голосом ответило дитя.

— Что делаешь? — Карл осмотрел детали, возле которых стоял почти собранный фрегат.

Золотистый нос в форме птичьей головы, два борта с пушками, пять орудийных башен, корма с реактивными двигателями и недостроенным капитанским мостиком. Почти как настоящий.

— Собираю корабль, — произнёс ребёнок. — Я давно его хотел на День Империи.

Взрослый Птитс дружелюбно рассмеялся. И сел на стул, который неким образом возник перед столом.

— Он великолепен. Мне очень нравится.

— Правда? — в голосе маленького Карла прозвучала неуверенность.

— Да, — кивнул большой Карл.

— Хочешь стать моим другом? — дитя посмотрело на него с надеждой.

— Я всегда им был, — Птитс запнулся. — Но в последнее время давно не навещал тебя.

— Работал?

Взрослый Птитс горько покачал головой.

— Можно и так сказать. Хотя нет. Пожалуйста… прости меня.

Он протянул ребёнку руку, и тот с улыбкой её взял.

У входа раздался топот. Маленький Карлуша задрожал от страха, а большой Карл встал и приблизился к дверному проёму. Оттуда, из тьмы, выскочил отец, грузный и недовольный.

— Опять ты здесь шумишь? — прогремел он. — Да я тебя щас…

Ребёнок стыдливо покраснел, а зрачки его чёрных глаз расширились. А Карл, которому было тридцать один, стоял между ним и отцом. Александр Птитс пыхтел от гнева, убеждённый в своей правоте. Выросший сын посмотрел на него — спокойно, но твёрдо и холодно.

Отец буравил его взглядом, однако не двигался. Карл кивком указал ему назад, и тот отступил во тьму. А затем взрослый развернулся к себе-ребёнку, который жался в углу комнаты и плакал.

— Всё хорошо, — заверил его большой Птитс. — Тебя никто не потревожит.

Он присел на корточки и обнял ребёнка. Тот положил маленькие ручки ему на плечи и прильнул головой к его голове. Сначала малыш громко дышал и всхлипывал, но вскоре затих и успокоился. И на душе взрослого Карла стало легче.

— Давай закончим корабль, — предложил он.

— Это хорошая идея. — Он почувствовал, как ребёнок кивнул на его плече.

Они разняли объятия. На щеках мальчика до сих пор блестели слёзы, но он уже не плакал. Большой Карл взял из ниоткуда салфетку и вытер их, и вдвоём Птитсы сели за стол.

За короткое время капитанский мостик фрегата заметно вырос. Появились окна из прозрачного пластика, разрисованные компьютерные терминалы, за каждым из которых в кресле сидел офицер связи, и командная консоль в центре. Дальше большой и маленький Птитсы собрали съёмную крышу, которую надо было поставить наверх.

— Кажется, мы забыли одну очень важную деталь, — сказал взрослый, найдя среди оставшихся кусочков пластика маленькое туловище.

— Какую? — не понял ребёнок.

— Капитана, — Карл протянул ему фигурку в чёрном флотском мундире.

Карлуша покрутил её и взял из кучки деталей шлем с золотистым блестящим забралом, где отражались пальцы мальчишки и комната вокруг. Маленький Птитс прикрепил голову к телу и довольно улыбнулся, глядя на результат.

— Не стоит, — покачал головой взрослый.

— Почему? — недоумённо спросил ребёнок. В его голосе прозвучали нотки отчаяния. — Он крутой и сильный, ему всё нипочём!

Большой Карл погрустнел, вспомнив кое-что ужасное.

— Но у него нет лица, — мягко возразил он, — а значит, он потерял себя. Всё, что в нём было хорошего.

— Но во мне нет ничего хорошего! — со всхлипом прокричал Карлуша, бросив фигурку на стол. — Я никчёмный, жалкий!

— Это не так, — Карл погладил его по спине и приобнял. — Давай найдём капитану другую голову.

Маленький Птитс извлёк из вороха голову со схематичным радостным лицом, а затем — чёрную фуражку.

— Так лучше, — одобрил взрослый, рассматривая фигурку капитана с новой головой. — Поставим его и отправимся в путь.

Карлуша закрепил человечка рядом с командной консолью и закрыл мостик пластиной с антеннами.

— Молодец, — тепло произнёс большой Карл, глядя на корабль.

Ребёнок взял модель и изобразил, будто она летает. Комната начала растворяться перед глазами взрослого, исчезая в серой дымке.

Очнулся Карл на койке, узкой и неудобной. Искусственная кожа обтягивала твёрдое и холодное железо. Справа от Птитса изгибалась металлическая стена, а слева, за решёткой, темнела автоматическая дверь. На потолке тускло светилась продолговатая лампа. Столик рядом с койкой ломился от медицинских принадлежностей, и Карл чувствовал сильный запах антисептиков.

Плащ Одержимого валялся на полу, а рядом стояли сапоги. Из прежней одежды на Птитсе были только чёрные брюки. Оголённые грудь и спину прикрывала от корабельного холода корсарская кожаная куртка. Карл захотел повернуться на левый бок, но ощутил жгучую боль. Он снова лёг на спину и приподнял борт куртки. На бледном жилистом теле белела марлевая повязка, через которую проступило розовое пятно крови.

— Ну, здравствуй снова, Карл.

Автоматическая дверь зашипела: из мрака возникло лицо Пикселя.

* * *

Гигантские грибы вырастали из густой фиолетовой дымки. На одной из сиреневых шляпок, покрытых синими пятнами, из ниоткуда появился старец в тёмно-зелёной мантии. Атмосфера планеты была смертельна для человека, но Верховному Владыке Философу она не доставляла неудобств.

Старик с длинной седой бородой сделал несколько шагов по грибу, держа в левой руке посох из чёрного дерева. Люди окрестили этот мир Фунгарией — они обожали банальные названия на высоком имперском. Но множество тысячелетий назад там находился один из шести великих храмов, возведённых великой цивилизацией.

Эта прекрасная пирамида возвышалась перед Философом — увы, в полуразрушенном состоянии после чудовищной войны