Колдунья - Филиппа Грегори

Высокие стены падали отвесно, внизу едва виднелось основание башни, которая вырастала, как некий странный утес, взметнувшийся из скалы, уходящей в реку. Вспышка молнии осветила торчащие из воды блестящие мокрые камни; они вздымались, будто острые пики, а под ними неистово бились и пенились черные волны реки, украшенные белыми гривами. Элис подставила лицо безжалостным струям дождя; ее плащ развевался за спиной.

— Вот они, здесь! — пронзительно завопила она. — Вот они, сестры мои, они берут нас с собой, зовут играть с громом и молнией! Ты видишь их, Хьюго?

Порыв ветра сорвал с его плеч одеяло и унес прочь, словно пушинку. Дождь яростно хлестал его стройное белое тело. Он закинул голову и захохотал, и ветер, словно откликнувшись на его смех, набросился на него потоками холодной воды.

Элис обхватила руками Хьюго, зажала его бедро у себя между ног, и так они стояли под ливнем, глядя во тьму. На секунду их ослепляла молния, затем они снова погружались в беспросветный мрак.

— Ты чувствуешь с нами сестер моих? Мы несемся с ними по волнам бури. Нас швыряет из стороны в сторону. Буря беснуется, мечется ветер, молния рвет небо, и сердито грохочет гром. Буря — наша с тобой возлюбленная сестра. Обними ее, слейся с ней, Хьюго. Стань с ней единым целым и возьми нас.

Земляной корень помутил его рассудок и вскружил голову. Кожа его похолодела под струями дождя, но организм лихорадочно пылал внутренним жаром, вызванным действием зелья. Хьюго свирепо вцепился в Элис, толкнул ее к стене башни и яростно вонзил в нее свой горячий член. Прислонившись к каменной стене, Элис хохотала, а над ней во всю мощь свирепствовала буря.

— Хьюго, ты мой ураган, мой возлюбленный ураган, о Хьюго! — кричала она. — Люби меня, люби до безумия! Ради тебя я оставила все! Все потеряла ради тебя одного!

Хьюго глубоко погрузился в нее, вышел и снова вошел. И с каждым толчком Элис подвигалась все ближе к краю зубца башенной стенки, где высота была уже не в полный рост, а всего лишь по пояс. Далеко внизу широко разлилась река, над ее темными глубокими водами носился ветер, вспенивая и гоняя волны. Заметив грозящее ей роковой опасностью движение к краю зубца, Элис снова засмеялась. В глубинах ее существа страстное желание и безумие срослись воедино. Она обвила талию Хьюго ногами и откинулась на стенку. А совершенно ослепший от страсти Хьюго видел перед собой только обворожительных юных ведьм в сумасшедшей буре и, глухой ко всему, кроме своего полуобморочного вожделения, яростно двигался снова и снова.

Вот последний толчок отбросил Элис, и она ощутила за спиной пустоту: башенная стенка уже почти не защищала ее. Хьюго держал ее за бедра, ее ноги обхватили его торс, однако почти все тело повисло над пропастью. И вдруг, в жажде получить удовлетворение и освободиться от терзающего страха и чувства вины, Элис отпустила плечи Хьюго и раскинула руки в стороны, словно решила ринуться в бездну. Сверкнула молния, осветив ее безумное смеющееся лицо и застывшую в экстазе физиономию молодого лорда. Элис висела головой вниз, внизу чернела пустота, и только ее ноги еще держались за Хьюго. Она вскрикнула от наслаждения, и бешеный порыв ветра тут же подхватил ее крик и куда-то унес. Она открыла глаза и огляделась. Раскачиваясь, она свешивалась с вершины башни, над ней носились ураганные вихри, хлестали потоки дождя, а далеко внизу яростно бросалась на скалы разбушевавшаяся река. Элис протянула обе руки в пустоту и громко захохотала: ей страстно захотелось испытать это: последние секунды ужаса при падении в пустоту, а потом — мрак, небытие.

И вдруг ее чрево свело судорогой вожделения, и она инстинктивно свела ноги, обнимавшие его спину, прижимаясь к нему все плотнее и плотнее, заставляя его погружаться в нее глубже, глубже, еще, еще, ежесекундно выжимая из него последние крупицы нахлынувшей страсти. Хьюго, не сознавая, что делает, не заботясь о ее безопасности, лишь бездумно желая получить удовольствие, вытащил ее из пропасти, опустил на каменные плиты перекрытия башни и всей тяжестью обрушился на нее. Дождь поливал два катающихся по башне блестящих тела, плотно переплетенные друг с другом. Снова вспыхнула молния, прогрохотал гром, и Хьюго со стоном содрогнулся и замер.

Элис лежала навзничь, открытым ртом ловя и глотая капли дождя; волосы ее плотной грязной массой разметались по камню. Хьюго, выбившийся из сил, часто дышал, придавив ее своим тяжелым телом. Она оттолкнула его и медленно села. Голова все еще кружилась от выпитого за ужином вина, от мощного, всепоглощающего желания, от прочно засевшего в ее сознании страха. Рывком она поднялась на ноги и нетвердой походкой направилась к краю башни. Теперь она была полностью трезва — так пьяный, увидев внезапную опасность, вдруг за какую-то долю секунды совершенно трезвеет. Держась за один из зубцов башни, она заглянула вниз; высота кружила голову. Внизу было так темно, что подножия башни не было видно. Зато было слышно, как шумит вода в реке, разбиваясь о торчащие камни. Тут молния снова разорвала небо пополам, осветив высоко выступающие скалы, вокруг которых яростно металась взбесившаяся река. Элис отступила от края башни, подняла плащ и завернулась в него. Она вся дрожала.

— Совсем, совсем близко, — пробормотала она. — Совсем близко. Еще чуть-чуть, и… Совсем близко. — Она помотала головой, словно избавляясь от транса. — Пустые руны, это пустые руны. О господи, пустые руны. Один. Еще раз она на мгновение заглянула вниз, потом посмотрела вдаль, в сторону пустоши. Гроза уже бушевала на востоке; когда снова сверкнула молния, девушка увидела сплошную стену дождя, вставшую до самой гряды высоких холмов. Вода в реке быстро прибывала. Элис подумала, что пещеру, в которой осталась Мора, скоро снова затопит. И в кромешной тьме река выйдет из берегов и жадно пожрет маленькую хижину, а вместе с ней и старую женщину с ее больными суставами и унесет ее в своем чреве прежде, чем придут солдаты Хьюго.

— Тихих вам снов, — насмешливо прошептала Элис в темноту. — Спите спокойно, и ты, Мора, моя приемная мать, и ты, матушка моя, аббатиса. Добрых вам снов. Да накроет вас обеих гроза, да смоет вас дождем прочь из моей жизни, да унесут вас далеко от меня буйные ветры.

Громким и хриплым голосом она рассмеялась — ей понравился собственный мрачный юмор — и повернулась к Хьюго.

Он все еще лежал там, где она оставила его, весь мокрый и посиневший от холода. Она плотней закуталась в плащ и подняла люк в каменных плитах перекрытия. Из клеток под небольшим хрупким навесом за ней беспокойно наблюдали маленькие красноватые птичьи глазки, а когда она шла мимо, в клетках поднялся настоящий переполох. Закрыв за собой люк, Элис тихо спустилась по узеньким каменным ступенькам мимо комнаты Хьюго и покоев старого лорда. Не доходя до караульного помещения, она встретила на лестнице какого-то солдата.