2. Валтасар. Таис. Харчевня Королевы Гусиные Лапы. Суждения господина Жерома Куаньяра. Перламутровый ларец - Анатоль Франс

Когда благочестивый отшельник удалялся, вздыхая, дерево фей явственно прошелестело ему вслед:

— Целестин, Целестин, мои почки — это яйца, настоящие пасхальные яйца! Аллилуйя! Аллилуйя!

Целестин даже не оглянулся. Теперь он еле брел по узкой тропинке среди зарослей терновника, разрывавшего его одежду, как вдруг выскочивший из густого кустарника юноша преградил ему путь. Наготу юноши прикрывала звериная шкура, — он был больше похож на фавна, нежели на человека, нос у него был курносый, взгляд — проницательный, выражение лица — веселое. Вьющиеся волосы прикрывали рожки на упрямом лбу, улыбка обнажала его острые белые зубы; светлая раздвоенная бородка украшала его подбородок. На груди золотился пушок. Юноша был строен и ловок; копытца его ног прятались в траве.

Целестин обладал теми познаниями, которые дает человеку созерцание бога, и потому он, сразу поняв, с кем имеет дело, хотел было сотворить крестное знамение. Но фавн, схватив его за руку, помешал ему сделать это чудодейственное движение.

— Добрый отшельник, — сказал он, — не изгоняй меня! Сегодня и для меня и для тебя великий праздник. Будь милосерд и не омрачай мне пасху! Если хочешь, пойдем вместе, и ты увидишь, что я совсем не злой.

По счастью, Целестин был весьма силен в Священном писании. Он сейчас же вспомнил, что спутниками блаженного Иеронима в пустыне были сатиры и кентавры, исповедовавшие истину.

— Фавн, прославь господа! — молвил он фавну. — Скажи: «Христос воскрес!»

— Христос воскрес! — повторил фавн. — И, как видишь, я этому рад.

Тропинка стала шире, и они шли теперь рядом. Озабоченный отшельник дорогой размышлял:

«Это вовсе не демон, коль скоро он изрек истину. Я хорошо сделал, что не огорчил его. Пример блаженного Иеронима не пропал для меня даром».

Обернувшись к своему козлоногому спутнику, он спросил:

— Как твое имя?

— Меня зовут Амикус, — отвечал фавн. — Я живу в этом лесу, тут я и родился. Я пришел к тебе, отец мой, оттого, что лицо твое, обрамленное длинной белой бородою, показалось мне добродушным. Сдается мне, что отшельники — те же фавны, только отягощенные бременем лет. Когда я состарюсь, я буду похож на тебя.

— Христос воскрес! — провозгласил отшельник.

— Христос воскрес! — отозвался Амикус.

Беседуя таким образом, они взобрались на вершину холма, где стояла часовня, посвященная истинному богу. Часовня была маленькая, грубой постройки. Целестин воздвиг ее собственными руками из обломков храма Венеры. Внутри часовенки возвышался неструганый и ничем не прикрытый престол.

— Падем ниц, — сказал отшельник, — и воспоем хвалу богу, ибо Христос воскрес. А ты, кому неведом свет истины, пребудь коленопреклоненным, пока я не кончу службу.

Но фавн, приблизившись к отшельнику, погладил его бороду и сказал:

— Почтенный старец, ты мудрее меня, и тебе дано видеть незримое. Но я знаю леса и водоемы лучше тебя. Я принесу богу зеленые ветви и цветы. Мне ведомы откосы, где крес приоткрывает свои лиловые венчики, луга, где желтыми гроздьями распускается пустоцвет. По тонкому аромату я угадываю цветение дикой яблони. Белоснежные цветы уже венчают кусты терновника. Подожди меня, старец!

В три прыжка фавн скрылся в лесу; когда же он вернулся, Целестину показалось, что это движется куст боярышника. Амикус совсем исчез под своей благоуханной ношей. Он украсил гирляндами цветов грубый престол, усыпал его фиалками и торжественно произнес:

— Приношу эти цветы богу, создавшему их!

И пока Целестин совершал литургию, козлоногий, уставив рога свои в пол, прославлял солнце.

— Земля — огромное яйцо, которое оплодотворяется тобою, о солнце, о священное солнце! — восклицал он.

С тех пор Целестин и Амикус были неразлучны. Несмотря на все усилия, отшельнику так и не удалось втолковать получеловеку неизреченные тайны. Однако, видя, что заботами Амикуса часовня истинного бога всегда украшена гирляндами цветов и убрана лучше, нежели дерево фей, святой отец частенько говаривал: «И фавн трудится во славу божию».

Поэтому он окрестил фавна.

На холме, где Целестин некогда воздвиг часовенку, которую Амикус украшал полевыми цветами, собирая их в горах, лесах и долинах рек, ныне возвышается церковь; корабль ее восходит к XI столетию, а паперть, в стиле Возрождения, восстановлена в царствование Генриха II. Церковь эта служит местом паломничества, и верующие стекаются сюда, дабы почтить блаженную память святых Амика и Целестина.

ЛЕГЕНДА О СВЯТЫХ ОЛИВЕРИИ И ЛИБЕРЕТТЕ

Мадемуазель Жанне Пукэ

Глава первая

Как святой Бертольд, сын Теодула, короля Шотландии, прибыл в Арденны, дабы обратить в христианство жителей страны Порсен

Арденнский лес тянулся в те времена до реки Эны и покрывал всю страну Порсен, где стоит теперь город Ретель. В ущельях водилось великое множество кабанов, гигантские олени вымершей ныне породы бродили в непроходимых чащах, волки сказочной силы рыскали зимою по опушке леса. Василиск и единорог находили себе убежище в этом лесу; обитал там и страшный дракон, истребленный позднее милостью божией по молитвам некоего святого отшельника. В ту пору таинства природы были открыты людям, и невидимое становилось видимым к вящей славе господней, а потому на полянках можно было встретить нимф, сатиров, кентавров и эгипанов.

Без сомнения, вся эта нечисть представлялась взору такой, какою она описана в языческих сказаниях. Однако следует помнить, что существа эти — бесы, о чем свидетельствуют их раздвоенные копыта. К несчастью, куда труднее распознать фей; с виду они — настоящие дамы, и подчас сходство это бывает так велико, что нужна вся мудрость отшельника, дабы не впасть в заблуждение. Феи — тоже демонические создания, и они во множестве жили в Арденнском лесу. Вот почему лес этот был полон тайн и ужасов.

Во времена Цезаря римляне посвятили его Диане, и жители страны Порсен поклонялись на берегу Эны идолу в образе женщины. Они приносили богине лепешки, молоко, мед и пели в ее честь гимны.

Бертольд, сын Теодула, короля Шотландии, крестившись, жил во дворце своего отца скорее как отшельник, чем как принц. Затворившись в своем покое, он проводил все дни в чтении молитв, в размышлении над Священным писанием и горел желанием подражать апостолам. Чудом проведав о мерзостях, творившихся в стране Порсен, он вознегодовал и решил искоренить зло.

Он переплыл море в ладье, без руля и ветрил, которую влек за собою лебедь. Благополучно достигнув страны Порсен, он начал обходить села, города, замки и всем приносил благую весть.

— Только тот бог, о котором я говорю вам, есть бог истинный, — утверждал Бертольд. — Он един в трех лицах, и сын его родился от девы.

Но эти грубые люди отвечали ему:

— Юный чужеземец! Верить, будто существует лишь один бог, это с твоей стороны недомыслие. Богам нет числа. Они обитают в лесах, горах и реках. Самые доброжелательные боги поселяются у очагов благочестивых людей. Другие обретаются в хлевах и конюшнях; племя богов наполняет вселенную. Но то, что ты говоришь о божественной деве, недалеко от истины. Нам ведома дева с тройным ликом, и мы слагаем в ее честь гимны. Обращаясь к ней, мы говорим: «Привет тебе, кроткая! Привет тебе, грозная!» Она зовется Дианой, и при бледном свете луны ее серебряная стопа легко скользит по горным тропинкам, поросшим тимианом. Она не гнушалась делить свое ложе из цветущих гиацинтов с такими же охотниками и пастухами, как мы. И, однако, она неизменно пребывает девой.

Так говорили эти невежественные люди. Они изгоняли апостола из своих сел и преследовали его насмешками.

Глава вторая

О встрече, которая произошла у святого Бертольда с двумя сестрами — Оливерией и Либереттой

Однажды усталый и удрученный Бертольд повстречал двух юных дев, которые, выйдя из ворот своего замка, направились в лес. Бертольд пошел было к ним навстречу, но затем, боясь испугать их, остановился в отдалении и сказал:

— Юные девы, внимайте: я — Бертольд, сын Теодула, короля Шотландии. Я презрел бренную корону, дабы оказаться достойным приять из рук ангелов венец нетленный. И в ладье, которую влек за собою лебедь, я прибыл к вам, чтобы принести благую весть.

— Сир Бертольд, — отвечала старшая девица, — меня зовут Оливерия, а мою сестру — Либеретта. Отец наш, Тьерри, которого называют также Порфиродим, — самый богатый сеньор в этой стране. Мы охотно выслушаем твои благие слова. Но ты, как видно, изнемогаешь от усталости. Дождись нас в доме нашего отца, который сейчас пьет сикеру в кругу друзей. Он, конечно, усадит тебя за стол, как только узнает, что ты шотландский принц. До свидания, сир Бертольд! Мы с сестрой идем собирать цветы в дар Диане.