Рейтинговые книги
Читем онлайн Олимпия Клевская - Александр Дюма

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 279

Граф и графиня Тулузские, скрывая досаду, терпеливо сносили каприз короля, ради потаенной забавы навязавшего им общество малознакомой особы заурядного происхождения, ничем не знаменитой, никак не выделяющейся при дворе.

Госпожа де Майи, вконец смущенная, растерянная, во власти двойного смятения от своих мыслей и того разоблачения, которому она только что из-за них подверглась, все еще уязвленная супружеским разрывом, чувствовала себя в чуждой атмосфере, на незнакомой почве, словно пересаженное растение, лишенное родных мест, томящееся между жизнью и смертью.

Король не думал ни о чем, кроме разве того, что ускользнет от оков этикета и вместо сна порезвится несколько часов к большой досаде целой толпы придворных, которые завтра узнают об этой причудливой выходке.

Ришелье прекрасно заметил, что при появлении дам он галантно подхватил под руку госпожу графиню Тулузскую, а на злополучную г-жу де Майи почти совсем не обращал внимания.

Возле его величества все время находился огромный, прямо и твердо державшийся человек с физиономией, при всей своей заурядности открытой и не лишенной тонкости. Он был одет в зеленый бархат и соблюдал некую середину между изысканностью и скромностью, одновременно примыкая и к самым высокопоставленным лицам двора, и к наиболее смиренным его служителям.

То был личный камердинер короля Франции: Башелье, как называл его Людовик XV, или «господин де Башелье», как его величали при дворе; Башелье — персона, влиятельная для Парламента, но малоозабоченная и почти не заинтересованная вопросами внешней политики; Башелье — счастливый смертный, державший монарха от его утреннего пробуждения до отхода ко сну включительно в зависимости от себя и располагавший привилегией, завидной для всех, которую он не желал уступать и никому бы не уступил, — привилегией спать в опочивальне короля.

Пока граф Тулузский беседовал с королем, пока две дамы беседовали между собой, Ришелье, неизменно ловкий, завел разговор с этим министром монаршего алькова, всесильным министром, который никогда никому ничего не обещал, вокруг которого все увивались, перед которым все склонялись.

— Итак, мы предадимся увеселениям? — мило улыбаясь, сказал герцог лакею, который приветствовал наследника великого кардинала одной из своих столь же предупредительных, сколь и надменных улыбок.

— Похоже на то, господин герцог, что мы проведем в них всю ночь. Тем хуже для короля! Потому что, вне всякого сомнения, назавтра его величество будет неважно чувствовать себя.

— В самом деле? Значит, у его величества не слишком крепкое здоровье, господин Башелье?

— Совсем напротив, господин герцог; но сегодня ночью король чрезмерно возбудится; его величество будет плохо спать, одолеваемый сожалениями или воспоминаниями, и все это скажется на нашем завтрашнем дне.

Господин Башелье говорил: «наш день», потому что принимал, и не без основания, день его величества за свою собственность.

Ришелье усмехнулся. Герцог хорошо знал г-на Башелье.

— Стало быть, вы считаете, господин Башелье, что его величество сохранит эти воспоминания?

— Безусловно.

— Стало быть, госпожа графиня Тулузская все еще занимает короля?

— О нет, с этим покончено, — обронил Башелье.

— Стало быть, предметом его помыслов будет госпожа де Майи? — с живостью продолжал Ришелье.

— Пока еще нет, господин герцог; однако трудно предполагать, что этого не произойдет впредь.

— А почему так, если вас не затруднит ответить?

— Да вы только взгляните на эту женщину, вы рассмотрите ее получше!.. Однако прошу прощения, господин герцог, надеюсь, мои слова никоим образом вас не задели?

— Отнюдь нет, мой дорогой Башелье: господин де Майи не принадлежит к числу ни моих родственников, ни друзей, стало быть, вы можете говорить со мной открыто. Я даже прошу вас об этом, ибо это в наших общих интересах.

Господину Башелье особым образом польстила последняя фраза герцога, в которой тот как бы ставил себя на одну доску с первым камердинером его величества.

— Поглядите же, какая женщина, господин герцог! Обратите внимание на руки и плечи! Гляньте на шею, волосы, глаза — как все это красиво! А что за прекрасная порода в этом изгибе спины! Какие очаровательные зубы!

— Она все же слишком худа, — заметил Ришелье.

— От избытка страсти, господин герцог, тут вы можете мне поверить, все дело в избытке страсти. Я почти не знаком с этой женщиной, монсеньер, — прибавил Башелье тем же тоном, каким мог бы сказать: «Эта кобылица мне неизвестна». — Но сегодня я весь вечер смотрю на нее. Это огонь, сударь, греческий огонь!

— Но король не смотрит на женщин.

— Он их видит внутренним взором, — изрек Башелье.

— Он робок.

— Да, его величество никогда ни одной не скажет ни слова о любви.

— Тогда кто же сделает первый шаг или, вернее, заставит его сделать такой шаг? Почтение помешает им всем первыми произнести эти слова.

— Вот глаза, которые, если сердце того пожелает, не замедлят высказаться, — с улыбкой возразил Башелье. — Такие глаза будут красноречивы и наверняка сумеют сделать так, чтобы быть понятыми как нельзя лучше.

И камердинер вздохнул.

— Башелье, — сказал герцог, — когда я мог бы перекинуться с вами парой слов наедине?

Лакей посмотрел на Ришелье.

Ни тот ни другой в это мгновение не пытался скрыть свои мысли.

И они поняли друг друга.

— Когда вам будет угодно, монсеньер.

— А когда вы свободны?

— Завтра в середине дня король возвратится в Париж.

— В карете?

— Да, господин герцог.

— А вы?

— Я поеду верхом, со свитой короля.

— Я тоже буду верхом. Когда свита пустится вскачь, от?-станем немного и поговорим.

— Господин герцог, я в вашем распоряжении.

— Башелье! — крикнул король.

Он приказал камердинеру раскрыть игорный стол.

Но через некоторое время игра стала казаться пресной всем этим людям, которые предавались ей публично каждый день.

Они сели ужинать, и на этот раз дело пошло веселее.

Сотрапезники развлекались, наслаждаясь необходимостью остерегаться, не производить шума, следить, чтобы пробки не хлопали, стараться говорить так, чтобы бормотание их голосов сливалось с жалобами ветра, стонущего в глубине парка.

Когда трапеза кончилась, герцог де Ришелье, как самый опытный из всех, взявший на себя роль распорядителя праздника, предложил перейти к шумным забавам.

Тишина уже всех утомила.

Итак, они выбрали жмурки — игру, благоприятствующую неожиданностям и безумствам.

В просторных покоях, которые занимал король, «слепец» с повязкой на глазах устремился в середину смеющихся сотрапезников. Этот несчастливый жребий сначала выпал графу Тулузскому.

1 ... 135 136 137 138 139 140 141 142 143 ... 279
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Олимпия Клевская - Александр Дюма бесплатно.
Похожие на Олимпия Клевская - Александр Дюма книги

Оставить комментарий