«Враги народа» за Полярным кругом (сборник) - Сергей Ларьков

После закрытия в 1957 году Чаун-Чукотского ИТЛ геологи неоднократно возвращались в бо́льшую часть вышеописанных посёлков. Во «дворе» одного из домов в Северном автор встретил деревянный остов обшитой толем палатки, по виду типично геологической, почти целую раскладушку рядом, и несколько бочек современного типа. Это следы пребывания геологов более позднего времени. Неудивительно, что богатые различными редкими минералами граниты привлекали к себе внимание исследователей неоднократно, ведь и методы исследования существенно ушли вперёд по сравнению с 1950-ми годами. Геологические работы проводили в пределах Северного гранитного массива в конце 1960-х гг. при составлении среднемасштабных геологических карт, а также в 1990–92 гг. при выяснении перспектив оловоносности массива [Иоффе, Нестеренко].

Перспективы добычи здесь радиоактивных минералов уже никого не интересовали – было совершенно ясно, что по современным меркам это месторождение не имеет никакого промышленного значения из-за невысокого содержания урана. Скорее всего, это было ясно и заключённым геологам, попавшим на Северный по «красноярскому делу» [см. статью «Как появлялись острова ГУЛАГа» в настоящей книге]. В 1952 г. здесь работала большая группа профессоров из так называемой дальстроевской «шарашки» – Северной комплексной тематической экспедиции № 8 (начальник вольнонаёмный В.Н.Липатов) – заключённые И.К.Баженов (1890–1982), Ф.Н.Шахов (1894–1971), впоследствии член-корреспондент АН СССР, Ю.М.Шейнманн (1901–1974), заслуженный деятель науки РСФСР. Обвинённые в шпионаже и других преступлениях, а вскоре полностью реабилитированные, они составили прекрасный отчёт о рудоносности Северного массива.

И в заключение приведём обширную цитату из воспоминаний И.В.Тибилова, который впервые побывал в посёлке Северном в конце 1960-х гг.

«Но то, что было на Северном, меня поразило. Буквально с первого взгляда появилось какое-то мистическое ощущение, что эти поселки вымерли внезапно. Как будто какая-то чума или космическая катастрофа внезапно поразила все жившее здесь. Груженные носилки, брошенные на полдороге, исправные перфораторы у стенки забоя с недобуренными шпурами, нагруженные рудой вагонетки, ломы и ручники в недобитой канаве, а возле нее на гранитной плите чайник с аккуратно расставленными кружками. От всего увиденного веяло какой-то жутью. Непроизвольно тянуло вон из лагеря, совершенно не хотелось здесь задерживаться, а уж о том, чтобы остаться на ночевку, – и речи не могло быть [Иоффе, Нестеренко, стр. 21–22].

На изучение урановых объектов бросаются лучшие силы геологической науки, которыми располагал на то время Дальстрой, в том числе и геологи-заключенные. То есть, явно прослеживаются усилия по широкому развороту разведки и добыче урана в Чаунском районе.

И вот на фоне этих лихорадочных усилий, под непрерывные заклинания (в чем нельзя сомневаться) о необходимости и оправданности любых жертв и усилий, „ведь решается судьба первого пролетарского государства“, происходит невероятное. Работы останавливаются. Враз. И навсегда. Поражает, если можно так выразиться, механизм этой остановки. Работы прекращены не в начале или в конце смены, после завтрака или перед ужином. Нет, приказ был реализован в разгар рабочего дня. „С этого часа Родина более совершенно не нуждается в уране с Чукотки. Работы прекратить. Об исполнении доложить“. И все. С какой молниеносностью организовали здесь добычу урана, с такой же и остановили ее. Удивляться, в принципе, нечему. Но почему-то, когда бываешь на руинах Северного, от всего этого охватывает могильная жуть. Сколько же мы понесли безвинных жертв, растоптанных на пути к созданию столь „необходимой“ для народа сверхдержавы? Рудники и лагеря Северного безусловно один из многих ярких примеров полнейшей бесчеловечности государственной машины в большевистском исполнении» [ibid, стр.92–93].

Автор настоящей статьи, который побывал здесь в одиночку, полностью присоединяется к И.В.Тибилову – каждая минута, проведённая в развалинах, была тяжела…

Лагеря Шелагского хребта и побережья

Севернее в западной части Шелагского хребта на карты 1950-х годов нанесены посёлки Приморский (50–200 жителей, долина впадающей в Восточно-Сибирское море реки Левый Кайнваам), Куйвивеем, Куйвивеем 2-й, Морпорт, на более новые карты – посёлок Гыргычан.

Долина р. Гыргочан-Койвэльвэгыргын (Романовской) почти целиком занята отвалами промывки. Посёлок Гыргычан (в переводе с чукотского – «верхний») был создан на месте нескольких разрушенных бараков на базе Гыргычанского разведучастка в 1965 году. Здесь размещалась Абрамовская артель старателей, функционировал карьер по добыче олова. Строений более раннего периода не сохранилось, и о существовании здесь лагпункта нет убедительных доказательств. Этот некогда с любовью благоустроенный посёлок состоял из нескольких десятков жилых домов, в основном длинных щитовых двухэтажных зданий, множества мастерских, гаражей, котельной. Выделяются большое здание столовой с картинами на темы быта местного населения на стенах, а также знаменитая теплица. Говорят, в ней росли даже деревья, за которыми ухаживал специально приглашённый артелью специалист – агроном. Был в посёлке и плавательный бассейн, облицованный плиткой. Совершенно понятно недовольство населения посёлка, когда его в 1991 году просто выселили. К 2003 году всё это было разрушено, разбито, сломано, разграблено и завалено мусором. На стенах до сих пор сохраняются лозунги как периода «застоя», в основном цитаты из речей Л.И.Брежнева, так и призывы ранней «перестройки».

Долина реки выше посёлка занята безжизненными отвалами промывки, а к северу идёт вполне проезжая дорога, по которой, преодолев перевал высотой 460–470 м, можно попасть в долину р. Куйвивеем, впадающей непосредственно в Восточно-Сибирское море. Практически вся долина уничтожена добычей олова и занята отвалами. Здесь находится одноимённый посёлок Куйвивеем (население в 1956 году от 50 до 200 чел.), где 15 августа 1948 года вступил в строй оловодобывающий прииск и размещалось лаготделение № 4 Чаун-Чукотского ИТЛ. Ещё в 1946 году здесь размещался посёлок Куйвивеемского разведрайона на 70 человек – общежития и служебные постройки [«Материалы…» ]. Зимой 1953 года в нём списали 76 тонн муки, которой утеплили 200 м паропровода [Молчанов]. Прииск работал, видимо, с перерывами, до начала 1960-х гг.

Потом здесь разместилась основанная в 1970 году старательская артель «Гранит», которая, в сущности, заново выстроила посёлок. По рассказам местных жителей, это была очень мощная артель, и её основная промбаза в пос. Куйвивеем весьма благоустроена. И сейчас, когда она давно брошена и разграблена, бросаются в глаза многочисленные капитальные производственные помещения – гаражи, мастерские, теплица, административные и жилые здания, которые строились в 1970–80-е годы из кирпича. На стенах также сохраняются лозунги «ранней перестройки». В оформлении построек широко использовался химический символ олова Sn, а также название родной артели. Оно даже выбито высоко на горном склоне над посёлком, рядом с надписью «миру-мир». Посреди посёлка стоит несколько высоких металлических мачт связи с антеннами, позволявшими принимать телевизионные передачи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});