Алая Завеса. Наследие Меркольта - Роман Александрович Покровский

это.

Аарон улыбнулся ему прямо в лицо. Он знал, кто из них двоих настоящий трус, и не видел никакого смысла доказывать то, что и так заранее известно.

– Ваза две сотни лет передавалась из поколения в поколение, – оповестила гостей фрау Лютнер. – Она для нас – не просто фарфоровый сосуд, а символ и талисман, приносящий удачу и оберегающий нашу семью от несчастий. Если в том, кто это сделал, ещё осталась хоть капля человечности – верните её.

– Я не могу вам ничем помочь, – презрительно ответил Мерлин, и, отцепив от себя руку Пенелопы, развернулся и отправился в сторону выхода.

– Стой! – крикнул вдогонку герр Лютнер. – Мы не договорили.

– Мы договорили, – ответил Мерлин. – Разбирайтесь в своих проблемах сами, а я в этом больше не участвую.

Он отправился прочь, невзирая на толпу, которая желала загородить ему дорогу. Наверняка, Мерлин считал, что выглядит эффектно и устрашающе, но Аарону было смешно наблюдать за этой фальшивой и нелепой походкой.

Пенелопа плакала, и всем гостям было абсолютно плевать на это. Всем, кроме самого Аарона, но впредь у него будет много времени для того, чтобы успокоить её.

Следующей ночью, когда Элиза уже спала, Аарон всё же решился ознакомиться с легендарной вазой Артемиды. Он зажёг керосиновый светильник на кухне и аккуратно размотал тряпицу, под которой находился сам артефакт.

Рудольф поработал на славу – ваза нисколько не пострадала. Возможно, он заслуживает большего вознаграждения, нежели то, что планировал дать ему Аарон, но всё зависело от того, сколько он сможет выручить с продажи.

Ожидания Аарона не оказались заниженными – ваза и впрямь не представляла из себя ничего выдающегося. Несомненно, она была древней. Но разве это делало хоть чем-то лучше той, что стояла в комнате у Элизы? Вряд ли.

Кусок обожжённого фарфора с изображёнными на нём чёрными и голыми фигурами древнегреческих богов не смог бы украсить даже скудный интерьер кухни семейства Браво. Какая речь могла идти о музеях?

Аарона окутали сомнения. Действительно ли ваза столь ценна? Хватит ли выручки с её продажи для того, чтобы оплатить операцию матери?

Возможно, он многого не понимал, и владелец «Аттилы» придёт в восторг, едва увидев её. Главное – сделать вид, будто Аарон отлично понимает всю ценность артефакта.

– Аарон Браво, – послышался шум за спиной.

Юноша едва не вскочил со стула. Он не верил в призраки и, тем более, не боялся их, но списать на галлюцинацию то, что он слышал, было сложно. Проще признать их существование, нежели себя больным. Или списать на банальное «послышалось».

– Аарон Браво, – повторил жуткий голос.

Снаряд не падает дважды в одну воронку. Слова были слишком чёткими для того, чтобы перепутать их с шумом деревьев за окном или ветром.

– Кто ты? – спросил Аарон.

– Не оборачивайся.

– Я хочу знать, с кем говорю.

– Я и без этого представлюсь.

Выходит, ценность вазы заключалась в том, что в ней скрывалось нечто живое.

– Убирайся прочь, – решительно сказал Аарон.

Больше всего он боялся того, что голос сможет напугать Элизу.

– Ты сам впустил меня в свой дом, – ответил дух.

– Я никого никуда не впускал.

– Ваза – это моя обитель. А ты – её новый хозяин. Мне нужно, чтобы ты меня отпустил. Всё, что от тебя требуется – сказать «Отпускаю тебя, Отречённый»

– Кто ты такой?

– Я пленник. Меня зовут Меркольт.

Аарон хотел обернуться, но что-то мешало его. Невидимые руки словно держали его за шею.

Он слышал ранее имя Меркольта. Но поверить в то, что ему приходилось говорить с ним, было невозможно. Если Меркольт и существовал когда-то, то умер ещё несколько сотен лет назад.

– Я плохо знаю историю, но мне приходилось слышать, что Меркольт был ужасным человеком. Думаю, что он не должен находиться на свободе.

Аарон услышал жуткий и неровный смех.

– Отпустишь меня, и я исполню любое твоё желание. Мне лишь требуется, чтобы ты сказал «Отпускаю тебя, Отречённый». А я сделаю всё, что ты хочешь.

– Ты лжёшь мне. Чудес не существует.

– А на что ещё тебе остаётся уповать, кроме чуда? Ты медленно теряешь всё, что любишь, и не можешь самостоятельно справиться с этим. Я вижу это. Я вижу твоё желание.

– Ты не можешь знать, что я хочу.

– Я вижу твою душу насквозь. Она грешна и не лишена пороков. Но я помогу тебе справиться с ними, если ты произнесёшь всего лишь три слова.

– И чего же я хочу?

– Всего и сразу, Аарон Браво. Ты хочешь вернуть свою мать в семью. Вернуть детство своей сестре. В то же время, тебе не дают покоя твои чувства.

– Да кто ты такой? – ударил кулаком по столу Аарон.

Он пожалел об этом, потому что мог разбудить Элизу.

– Я уже представился тебе. Ну же, Аарон. К чему нам тратить время на пустые разговоры. Сделай выбор. Что важнее для тебя? Семья или чувства?

Тело Аарона начало дрожать. Он всё ещё не верил тому, кто назвался Меркольтом, но его слова застали его врасплох. Он и впрямь не знал, на чём остановит свой выбор, когда настанет час его сделать.

– Это какое-то испытание для меня? – спросил он. – Ты хочешь, чтобы я предал либо маму, либо Пенелопу?

– Нет. Я хочу помочь тебе. Справившись с одной проблемой, ты сможешь полностью сосредоточиться на другой.

– Искуситель.

– Да, меня когда-то так называли. Ныне же я хочу покоя. Если ты меня отпустишь, моя душа отправится в пристанище предков, и я никого более не потревожу. Моя игра закончена. Отпусти меня на заслуженный покой. Назови желание!

Аарон опустил голову. Он боялся заплакать.

– Пенелопа не любит меня, – прошептал он. – Сколько бы я не убеждал себя в обратном.

– Но с моей помощью ты сможешь растопить её сердце.

– А мама умрёт, если мы не отправим её в Берлин. В отличие от неё, с Пенелопой ничего не случится. Она и без меня может стать счастливой.

– Не забывай о деньгах, которые получишь, когда продашь вазу.

– Операция не гарантирует полного выздоровления.

– В тебе мало веры, Аарон Браво. Её отсутствие погубит тебя. Ты уже стоишь на пороге.

– Неправильный выбор тоже может погубить меня.

– Неправильного выбора не существует. Всё, что ты делаешь, заранее предначертано судьбой. Ей лучше видно, к чему приводят последствия.

– Судьбы нет. Мы сами пишем историю своей жизни.

– Тогда определись, какой свою жизнь ты хочешь видеть.

Он всё ещё не верил в чистоту помыслов Меркольта, но что-то заставляло его сердце биться чаще. Быть может, та самая призрачная надежда на чудо?

Было