Сказка четвертая. Про детей Кощеевых - Алёна Дмитриевна

встречаться, но именно потому, что теперь она без него уже не могла. Она бы может и отпустила, если бы ему стало от этого легче. Только что-то не похоже было, что это будет так. Да и потом, он ведь сам сказал, что только от нее зависит, когда все закончится. Снова обманул?

— Нет, не будет.

— Будет. Ты встретишь нормального мужчину. У вас будет нормальная семья. Дети. Вы вместе состаритесь…

— Не смей за меня решать! — закричала Юля. — Не смей! Хватит! Ты уже решил однажды! Ты не спросил меня! Не смей делать это снова!

И она зажмурилась, сцепила зубы и шагнула в огонь. Это было очень страшно. Так страшно ей не было даже тогда, когда Демьян показал ей морок с Навью. Но потерять его было страшнее. И она была зла. И разбита. И единственное, чего ей хотелось — это обнять его и чтобы он обнял ее. Наверное, в этот момент до всего остального ей было просто все равно. Если живущее в нем чудовище и правда любит ее, то не даст в обиду. Как никогда бы не поступил так Демьян.

Пламя все-таки обожгло, и она не сдержалась и распахнула глаза, но это длилось всего мгновение. В следующее не было уже никакого огня. В спальне снова было темно и тихо. Юля снова ничего не видела, но она чувствовала присутствие Дема рядом.

— Я выбираю тебя, — прошептала она. — Тебя, Дем. Пусть я не забеременею и не рожу сама. Это ничего. Мы могли бы усыновить кого-то. Могли бы дать кому-то семью. Я думала об этом раньше, просто собиралась сделать это в одиночку. Можно попробовать взять совсем малыша. Такое редко, но получается. Я узнавала. Это не сразу, сначала нужно пройти школу приёмных родителей, собрать документы, дождаться ребенка... Если решим, что это не для нас, откажемся от этой идеи. Но я выбираю тебя, Дем. Я без тебя не хочу…

Его ладонь неуверенно коснулась ее плеча, прошлась вниз, и он взял её за руку.

— Я просто так устал, Юль… — пробормотал он. — Так устал… Мне так страшно, что так будет всегда… Всю жизнь… Я больше не хочу и не могу… Но я не вправе отказаться… И я не знаю, как теперь без тебя... Прости меня за это, Юля… За все это… Прости… Я бы хотел, чтобы все было иначе, но я правда не могу…

И она наконец обняла его. В темноте он показался ей большим и очень тяжелым, словно плохо держал сам себя. Вместе они опустились на пол, и она спрятала его голову у себя на груди и принялась баюкать, будто ребенка.

— Прости… прости... — не мог успокоиться Демьян. — Я был дурак… Я был им очарован… Мне казалось, что мне страшно повезло… Я и сейчас порой так думаю… И теперь я не могу сказать ему «нет»… Не только из-за договора, но потому что правда обязан ему всем… Но я так устал… Прости меня… За что оно мне?.. Я бы так хотел, чтобы все было как у всех… Дать тебе это все… Прости…

— Шшшш, — шептала она, продолжая укачивать и чувствуя, как ее саму начинает бить озноб. — Тише, тише. Мы все решим… Что-нибудь придумаем. Тише… Шшш… Пожалуйста, Дем, тише…

Дрянная вышла ночь.

***

Кощей написал с утра. Демьян прочел сообщение и через силу набрал ответ. Отвечать не хотелось вообще, но короткое «хорошо» и уж тем более смайлик его наставник бы точно не одобрил. Еще меньше хотелось идти к нему на встречу, но тут выбора тоже не было. С другой стороны, на Демьяна напало какое-то оцепенение и безразличие ко всему. После прошедшей ночи он чувствовал себя абсолютно опустошенным. И ему было уже почти все равно, что случится дальше.

В назначенный час отец нашелся на кухне в родительском доме. Клайд заглянул в дверь, внимательно посмотрел на них, быстро сообразил, что разговор предстоит непростой, и ушел. Больше никого дома не было.

— Садись, поговорим, — кивнул Кощей на стул.

Демьян покорно сел, откинулся на спинку. Хотелось закрыть глаза. Чувствовал он себя так, будто бы пришел на собственный расстрел. Кощей поставил перед ним чашку с кофе и сел за стол напротив. От пряного тяжелого запаха замутило.

— На сколько у тебя с Юлей все серьезно? — спросил отец.

Демьян облизал губы. Во рту было сухо, и хотелось воды, но что попросить, что налить самому отняло бы слишком много сил.

— Мы живем вместе. После Нового года я планирую сделать ей предложение…

И тут же мысленно поправил себя: планировал. Он планировал. Юля сказала, что выбирает его. На сколько хватит ее решимости? Передумает — и он уйдет без единого вопроса.

— Ты рассказал ей, кто ты? Она знает о проклятье?

— Да. Рассказал. И вообще, и про детей.

— И?

— И ей далеко не все равно.

Этим утром она плакала в ванной. А он стоял перед закрытой дверью и так и не решился войти. Что он мог сказать? Чем утешить? А потом старательно делал вид, что не замечает ее красных глаз.

Чувство вины ело поедом. Нестерпимо хотелось напиться. И единственным, что его держало, было данное им Юле обещание. Он не мог сделать ее жизнь еще хуже, чем уже сделал. И что-то скрывать от нее тоже больше не собирался.

— И тем не менее она согласна быть с тобой.

— Да.

— Ты не очень-то рад.

— Чему радоваться? Она мечтала о детях…

— Она взрослый человек и сделала свободный выбор.

— Я не верю, что этот выбор сделает ее счастливой.

Кощей сделал глоток из чашки. Он был так спокоен, что Демьян испытал неожиданно острое желание бросить свою ему в лицо. Зверь внутри насмешливо фыркнул. Демьян мысленно огрызнулся на него, и тот снова спрятал голову под лапу. Демьян сейчас был не в том состоянии, чтобы уговаривать себя о чем-то.

— Как ты можешь это изменить? — спросил Кощей.

— Изменить что? — не понял Демьян.

— Что ты можешь сделать, чтобы ей не пришлось это выбирать?

— Уйти от нее. Я предложил. Она отказалась. Она предлагает взять ребенка из детдома.

— И что ты думаешь?

— Мне все равно. Если так ей будет легче — пусть. Я поддержу и помогу.

Кощей кивнул