Толковая Библия. Том 4 - Александр Лопухин

10

Вне связи с предыдущим и последующим запрещается принимать участие в спорах господина и раба, чтобы отягчение вины последнего не имело неприятных последствий для лица, вмешавшегося в их взаимные отношения.

11-14

В этом четверостишии каждый стих служит темой для последующего раскрытия. Так, мысль ст. 11, говорящего о тяжести греха непочтения к родителями (ср. Притч. XX:20; Исх. XXI:17), повторяется с большею силой в ст. 17; мысль ст. 12 о нравственной нечистоте человека, мнящего себя чистым, более конкретно раскрыта ниже в ст. 18-20; о высокомерии не только говорит ст. 13, но и подробнее говорится в ст. 21-23; упоминание в ст. 14 о вносимом насильниками расстройстве нормальной социальной жизни служит как бы поводом для подробного раскрытия мысли о благе общественного и государственного благоустройства - в ст. 24-31.

Тогда как в стихах 11, 13, 14 бичуемые приточником пороки названы прямо по имени, в ст. 12 половая распущенность обозначается общим и собственно метафорическим названием - "нечистота", евр. ира, собственно: кал, помет (4 Цар. XVIII:27; Ис. XXXVI:12), всякий экскремент (Ис. XXVIII:8), а затем уже - нравственная распущенность женщин (Ис. IV:4) и мужчин.

15-16

В этом двустишии на примере никогда ненасытимых: преисподней, утробы бесплодной раскаленной жаждущей земли и огня (ст. 16) - раскрывается мысль о безграничности алчности, ненасытимости. Идея эта символически представлена в имени алука (ст. 15). LXX передают это название словом: βδέλλη, Вульгата - sanguisuga, слав. "пиявица". В этом названии толкователи видят указание на некое женское демоническое существо - привидение (подобное упомянутому в Ис. XXXIV:14 лилит), - одно из тех, которыми народная вера и суеверие евреев (особенно позднейших) и других народов Востока (арабов, индусов, персов) населяла пустыни и области жилищ человеческих; судя по словозначению (алука от алак, локоть), словом алука обозначалось именно высасывающее у людей кровь демоническое чудовище (в роде вампира западных верований), чему соответствует латинское "sanguisuga" и слав.: "пиявица". Не невероятно предположение (Цекклера и др.) о заимствовании как названия алука, так и всего изречения ст. 15-16 из иностранных верований (индийских и др.), следы которых естественнее всего находить среди изречений Агура, как и в книге Иова (см. О. Zökler in Lange Bibelwerk. Diе Sprüche Salomonis. s. s. 211-212. Ср. у А. Глаголева, Ветхозаветное библейское учение об ангелах. Киев 1900. с. 626).

17

Сн. XX:20; XXIII:22.

18-20

В этом трехстишии главная его мысль, представляющая раскрытие мысли ст. 12-го, высказана в ст. 20: это - мысль об омерзительности и бесстыдстве прелюбодеяния. Но эта мысль в ст. 18-19 подготовляется четырьмя сравнениями: сравниваются - 1) путь орла на небе; 2) путь змеи на скале; 3) путь корабля среди моря; 4) и путь мужчины к девице. Пункт сравнения всех этих предметов - частью неприметность движения их, главным же образом - их загадочность, непонятность. Первая черта связывает с этими стихами и стих 20-й, примыкающий теснее всего к последнему сравнению ст. 19-го. Евр.. алма, передаваемое у LXX-ти обычно: παρθένος, по коренному значению - puelta nubilis, virgo matara, девица, достигшая половой зрелости (см. Быт. XXIV:43; Исх. II:8; Ис. VII:14; Пс. LXVII:26; Песн. VI:8).

21-23

Здесь развивается мысль ст. 13 о пагубности высокомерия и гордости, причем оттеняется еще особая несносность гордости в том случае, когда люди низкого состояния достигают высокого экономического и общественного положения. Все случаи этого рода, названные в ст. 22-23, представляются приточнику ненормальными, нарушающими нравственный миропорядок в отношениях человеческих, а так как в связи с человеческим миром стоит и мир природы, то те аномалии человеческой жизни, о которых говорится в ст. 22-23, по словам ст. 21 невыносимы и для самой земли, и она от них трясется (ср. Ам VII:11).

24-28

Мысль о внутренней ценности предметов, по видимости, малых, здесь развивается исключительно в сравнениях из мира животных и насекомых, на примере которых показывается необходимость и польза мудрости, энергии, стройной субординации и настойчивости в достижении целей. В ст. 28 еврейское слово семамит, переданное в русск. синод. "паук", традицией еврейской, подтверждаемой и данными археологии, понималось: "ящерица" (см. у проф. А. А. Олесницкого. Ветхозаветный храм, с. 854), LXX: καλαβώτης, Vulg.: Stellio).

29-31

Только в конце этого трехстишия высказывается мысль о важности и значении царской власти для благоустройства общества, - мысль в ст. 30 и 31а высказанная лишь образно. А связь с предыдущим отделом (ст. 24-28) такова: если и при отсутствии власти частная инициатива мудрости, энергии, сплоченности может давать благоприятные результаты, то при наличии твердой царской власти польза всего этого чрезвычайно возрастает.

32-33

Увещание к восстановлению нарушенного мира представляет развитие XV:18.

Глава 31. 1-9. Наставления царям царя Лемуила, преподанные ему его матерью. 10-31. Похвала добродетельной жене

1

Имя Лемуила евр. Лемуил (ст. 1) или Лемоил (ст. 4), подобно имени Агура (XXX), традиция понимала тоже в смысле нарицательного ("Deo deditus") и считала его символическим именем Соломона. Но в новое время обычно видят в нем собственное имя царя области Масса в Идумее (Быт. XXV:14).

2-9

Наставления матери царя (очевидно нежно им любимой и также его любившей, (ст. 2) заключают в себе, так сказать, наказ царского служения в самой сжатой форме. Подобно Моисееву закону о царе (Втор. XVII:14 сл.), наказ этот заповедует царю осмотрительность и воздержание от двух источников духовно-телесного расслабления: пристрастия к женщинам (ст. 3) и к вину (ст. 4-5); взамен чего заповедуется выше всего иметь попечение о правосудии царском вообще и о правосудии и милосердии особенно при разбирательстве дел бедных (гл. 8-9), 6-7. Если вино царям и правителям способно приносить лишь вред, помрачая их сознание и лишая их возможности правильного употребления и отправления важнейших сторон своего звания, напр., судейской (ст. 5), то вино - в силу присущей ему веселящей сердце человека силы (Пс. III:15) - имеет благодетельное влияние для всякого рода огорченных душой, поскольку, между прочим, дает скорбящему временно забыть удручающую его печаль. Это изречение ст. 6-7 позднейшее иудейство применило к казнимым, которым во время страданий давали пить вино - для утоления несносной жажды и для притупления сознания; это дело сострадания было применено и к страждущему на кресте Спасителю (Мф. XXVII:34). В ст. 8-9 царю не только заповедуется строго держаться правосудия, особенно в отношении к бедным, по смыслу закона Моисеева (сн. Втор. I:17; XXVII:19), но советуется и большее: быть для беспомощного бедняка на суде не только правдивым судьей, но вместе и защитником, адвокатом, - развивать на суде не одну формальную правду, но и высшую милость, как подобное о себе свидетельствовал Иов (Иов XXIX:15-16).

10-31

Алфавитная речь этих 22 стихов, содержащая похвалу добродетельной жене, матери семейства и хозяйке дома, составляет, по удачному выражению одного исследователя (Дедерлейна) "золотую грамоту женщин". И, действительно, здесь полнее всего и типичнее выразился возвышенный взгляд библейских евреев на достоинство и положение женщины в семье, на отношение ее к мужу, детям и домочадцам. Параллельной или подобной этой похвале мы не найдем во всей всемирной литературе древности, образ "добродетельной жены" Притчей превзойден лишь в Новом Завете образом жены христианки. Как и в других алфавитных библейских произведениях (Пс. XXXIII, CXVIII и др. Плач. гл. I-IV), в рассматриваемом отделе отдельные стихи не тесно примыкают друг к другу, однако все объединены общею темой: совершенства жены добродетельной здесь раскрываются с определенных сторон - неутомимой деятельности, всеобъемлющей заботливости, милосердия, разумности.

10-22

Добродетельная жена (ср. XV:4) изображается сначала со стороны домашней ее деятельности (ст. 11-22), а затем со стороны содействия и помощи ее мужу в общественной деятельности его (ст. 23 и дал.). Первое достоинство добродетельной жены - полное доверие ей ее мужа (ст. 11); при этом здесь, как и в последующей речи, на первом плане стоит хозяйственная деятельность жены. По любви к мужу (ст. 12), жена-хозяйка дома берет на себя все разнообразные хозяйственные обязанности и исполняет их совершеннейшим образом. Прежде всего, по обычаю древности, собственноручно приготовляет материалы - шерсть и лен - для одежды членам семьи (ст. 13), как затем - изготовляет ткани и для продажи за границу (ст. 24). Равным образом, предметом особой заботливости жены является добывание и раздача членам семьи пищи, пищу служанкам заботливая хозяйка раздает еще в глубокое утро (ст. 14-15), давая им собственный пример деятельности и трудолюбия. Xoзяйственнaя дeятeльнocть доблестнoй жeны, не ограничиваясь пределами дома, простирается и далее - на приобретение новых участков земли для насаждения хлеба и виноградника (ст. 16). В своем труде она чувствует себя крепкой, и имеет во всем успех (ст. 17-18). Работа, напр., прядение, у жены-хозяйки нередко идет и ночью (ст. 19). Всем своим достатком доблестная жена удовлетворяет не только домашних, но делится и с бедными, протягивая руку помощи всякому нуждающемуся в ней; так что и в отношении благотворительности, как и в других отношениях жена добродетельная является образцовой. Домашним такой хозяйки не страшна зима и стужа, так как все члены семьи у нее одеты не только достаточно тепло, но и красиво (ст. 21-22).