Дитя Всех cвятых. Цикламор - Жан-Франсуа Намьяс

Переправляясь через Луару в обществе Бастарда, Анн пребывал в весьма дурном расположении духа. Не пожелав ехать ко двору, он решил заняться своей сеньорией Невиль-о-Буа, которую надолго оставлял без внимания.

В Невиле Анн провел поистине унылые дни. В честь прибытия сеньора селяне устроили праздник, но старых друзей Анна там уже не оказалось. Отец Сильвестр умер, равно как и Колен Руссель. Филиппина, по счастью, пребывала в добром здравии: она вышла замуж, стала матерью двоих детей и ожидала третьего. У молодого сира де Невиля больше не осталось ничего общего с той, кого он величал когда-то «сестренкой».

В холодном и пустом Невильском замке Анн бесился от ярости, проклиная чертово перемирие. Все ошиблись: Карл VII не изменился! Вместо того чтобы наступать, он по-прежнему тянул, прибегал к уверткам, увязал в политических расчетах. Победа грядет еще не завтра, Франсуа де Вивре никогда не увидит ее. Быть может, и самому Анну не доведется пережить такую радость. Когда же они двинутся на Париж? Когда?

Время от времени, глядя на Орлеанский лес из восточного окна, он думал о Куланже, который находился как раз в той недалекой – но при этом такой враждебной – стороне.

А потом вдруг в эту тоскливую зиму ворвалась неожиданная весть: в Невере начались предварительные переговоры о мире между французами и бургундцами. О, это перемирие было не таким, как прочие! То было настоящее перемирие, которое могло перерасти в подлинное и вечное согласие между Францией и Бургундией, а если такое случится – англичанам конец!

С вполне понятной радостью Анн узнал в середине февраля 1435 года, что в Невере, наконец, подписано предварительное мирное соглашение и уже готовится новая конференция – для заключения полноценного договора. А пока что приостановка военных действий с Бургундией продлевалась.

Радость Анна возросла еще больше, когда от его крестного вскоре прибыл посланец с сообщением, что тот спешно вызывает его к себе. Бастард получил под свое начало армию, целью которой является Иль-де-Франс!

Правда, Иль-де-Франс – еще не сам Париж, однако не стоит слишком торопить события. Взятие столицы отныне становится одной из очередных боевых задач. А пока речь шла о том, чтобы отвоевать окружающие города и в первую очередь Сен-Дени…

Анн де Вивре и Филипп Мышонок испытали одинаковое волнение, когда, отправляясь к местам сражений, завидели мощные крепостные стены величайшего города в мире. Их высшая цель находилась там, на расстоянии пушечного выстрела, в пределах слышимости окрика. Следовало лишь запастись терпением и верить в промысел Божий. Час придет…

Сен-Дени пал первого июня после долгой и тяжелой осады. Бастард Орлеанский вступил в город во главе своих войск – и тотчас же после этого отбыл к королю. Утверждали, будто по делу высочайшей важности. Анн был уверен: отныне события могут быть лишь благоприятными. И с этой верой он отдался гарнизонной жизни в Сен-Дени, в обществе Мышонка.

Месяц спустя Бастард возвратился. Анн был немало удивлен, когда тот сразу же вызвал его к себе. Крестный сиял, как никогда прежде.

– Крестник, у меня для вас поручение!

– Приказывайте, монсеньор, я с радостью повинуюсь.

– Уверен в этом. Тем более что оно может быть для вас только приятным. В Аррасе начинаются мирные переговоры между Францией и Бургундией. Правда, из-за убийства Иоанна Бесстрашного Орлеанский дом не сможет в них участвовать, но вправе отправить своих представителей. Я выбрал вас.

– Монсеньор…

Долговязый Жан Орлеанский, которого называли порой «Длинноногим Бастардом», дружески похлопал Анна де Вивре по плечу.

– Будьте готовы отправиться в Аррас, крестник. А когда Аррасский мир будет подписан, мы снова встретимся с вами под стенами Парижа!

***

Анн де Вивре и Филипп Мышонок оказались в Аррасе в середине июля. Город уже лихорадило в предвкушении готовившегося события. Ведь англичане тоже участвовали в переговорах. Все надеялись, что помимо французско-бургундского примирения встанет вопрос и об уходе англичан из Франции…

Филипп Добрый прибыл через две недели, с большой свитой. Сначала он встретил французскую делегацию в лесу Мофлен, в одном лье от Арраса, потом вместе с нею въехал в город при всеобщем ликовании.

Анн и Мышонок еле разглядели его в окружавшей толпе. В отличие от своего будущего оруженосца, хорошо знавшего герцога, поскольку тот был его крестным отцом, сам Анн де Вивре видел герцога впервые. Герцог Бургундский был высокий, красивый мужчина лет сорока с густыми темными волосами, правильными чертами лица и открытым взглядом. Он сразу же вызывал симпатию. Лучше всего его характеризовала природная доброта, потому его и прозвали Добрым.

Но больше всего Анна порадовала реакция народа. Вид французов и бургундцев, едущих бок о бок, вызвал у толпы бурный восторг. Возгласы «Ноэль!» неслись со всех сторон. Напротив, в рядах английских участников конференции царило мертвое молчание.

Торжественное открытие Аррасского конгресса состоялось в пятницу, 5 августа 1435 года, во втором зале аббатства Сен-Ваас. Хотя помещение было достаточно просторным, чтобы вместить всех участников, оно оказалось набито битком. Тут были французские, английские и бургундские послы, представители Папы, герцогов Бретонского, Анжуйского, Савойского, Орлеанского, Парижского университета и чуть ли не всех королевств христианского мира: Кастилии, Арагона, Португалии, Сицилии, Польши, Кипра, Дании и Баварии.

Делегатами Карла VII были коннетабль де Ришмон, герцог Бурбонский, граф де Вандом, канцлер Реньо де Шартр, председатель Парламента Адам де Камбре. Бургундия была представлена самим Филиппом Добрым, который присутствовал со своей новой женой Изабеллой Португальской, старшим сыном Карлом и канцлером Никола Роленом. Англичане делегировали кардинала Генри Бофорта, архиепископа Йоркского, епископов Норвичского и Сент-Дэвидского, лордов Холланда и Суффолка, а также того, кто показал себя самым неутомимым и фанатичным защитником их дела, – французского епископа Пьера Кошона.

У Анна де Вивре глаза разбегались при виде всех этих высоких особ. Он сознавал, что переживает событие, не менее важное, чем освобождение Орлеана или коронация Карла VII в Реймсе. Здесь решалась судьба Франции. А, кроме того – его собственная судьба, поскольку от мира между Францией и Бургундией непосредственно зависела его женитьба на Диане де Куланж…

Председательствовать было поручено папскому легату Николо Альбергати, кардиналу Санта-Кроче. Переговоры начались.

После нескольких чисто формальных заседаний перешли к сути дела. Англичане изложили свои притязания. Поскольку кардинал Йоркский занемог, от его имени высказывался Пьер Кошон. Англичане требовали сорокалетнего перемирия с «противником Франции» (так у них именовался Карл VII, которого они упорно не признавали королем) и настаивали, чтобы тот выдал одну из своих дочерей замуж за Генриха VI. «Противнику Франции» они предполагали оставить только провинции к югу от Луары, за исключением Гиени; сами англичане с бургундцами поделят между собой остальное.