Некроскоп - Брайан Ламли

— Но Бренда — я говорю о вашей жене — должна, была умереть. Ее смерть была предсказана. Как же можно избежать предначертаний будущего? Вы же сами только что доказали, что это совершенно невозможно.

Гарри кивнул.

— Она умрет, — сказал он. — Вскоре она умрет во время родов, но мертвые не примут ее в свои ряды.

— Мертвые не примут?.. — Кайл растерялся.

— Смерть — понятие, лежащее вне тела, — объяснил Гарри. — Мертвые существуют сами по себе. Большинство из них не знали об этом, но некоторым это всегда было известно. Теперь это знают все. В мире живых ничего не изменится, но для мертвых такое знание имеет большое значение. Они наконец осознали великую ценность жизни, именно потому, что лишились ее. Если Бренда умрет, моя жизнь тоже окажется в опасности. А этого они позволить не могут. Видите ли, они чувствуют себя обязанными мне.

— Они не примут ее? Вы хотите сказать, они вернут ее к жизни?

— Коротко говоря, да! Там, в подземном мире покоятся великие таланты. Алек, их миллионы миллионов! Стоит им захотеть, для них не существует ничего невозможного. А что касается моей эпитафии, моя мать перестраховалась, слишком мрачно смотрела на вещи. — Его силуэт начал таять, и теперь свет, проникавший через окно, просвечивал сквозь него еще больше. — А теперь, я думаю, мне пора...

— Подождите! — закричал Кайл, вскакивая на ноги. — Пожалуйста, подождите! Еще один вопрос! Гарри удивленно поднял брови.

— Но мне кажется, я объяснил все достаточно понятно. А если и нет, уверен, что до остального вы сами дойдете. Гарри согласно закивал головой.

— Да, я не сомневаюсь в этом, или мне так кажется. Но почему? Почему вы вернулись, чтобы рассказать мне о случившемся?

— Все очень просто, — ответил Гарри. — Сын займет мое место. Однако он будет обладать собственной личностью, он будет самим собой. И я не знаю, что именно он унаследует от меня, вот и все. Может наступить такое время, когда он, мы, будем нуждаться в напоминании. В одном, однако, я уверен: он будет очень талантливым мальчиком.

Наконец-то Кайл все понял.

— Вы хотите, чтобы я, мы — отдел — присмотрели за ним, да?

— Верно, — ответил Киф, начиная исчезать, превращаясь в мерцающее голубое сияние, как бы состоящее из миллионов тончайших неоновых лучей. — Вы будете опекать его до той поры, пока он не сможет сам позаботиться о вас. О всех вас. Вы справитесь с этой задачей?

Выскочив из-за стола, Кайл протянул руку к мерцающему, быстро исчезающему сиянию.

— О да! Мы справимся!

— Это все, о чем я прошу, — сказал Гарри. — И еще о том, чтобы вы взяли на себя заботу о его матери.

Голубое сияние превратилось в легкую дымку, затем в вертикальную ярко-голубую линию, сократилось до точки, отразившейся в глазах голубым огоньком, и исчезло. Но Кайл знал, что Киф ушел лишь затем, чтобы родиться снова.

— Мы сделаем это, Гарри! — хрипло прокричал Кайл, чувствуя, что по щекам его текут горячие слезы, и не понимая их причины. — Мы сделаем это... Гарри?

Эпилог

Драгошани двигался вслед за линией жизни вампира в прошлое. Но путь его был недолог. Несмотря на краткость путешествия, Драгошани был озадачен и испуган, но в конце ощутил, что снова одет плотью. Да, он обрел тело, но мозг его отличался от того, каким он обладал прежде. Он стал частью кого-то другого, и этот кто-то тоже был слеп — или погребен под землей?

Именно в этот момент его неизвестный хозяин отчаянно пытался выбраться из тесной могилы, из многовековой тьмы жестокого земляного плена.

Времени на раздумья не оставалось, как и на то, чтобы сообщить незнакомцу о своем присутствии. Он вновь почувствовал, что задыхается, что находится на грани забвения. Он испытал достаточно боли и больше не хотел страдать. Поэтому усилием собственной воли он поддержал стремление своего хозяина выбраться на поверхность. Неожиданно земля над их головой раскололась, и Драгошани вместе с хозяином приняли сидячее положение.

Стряхивая с себя землю, они во все стороны вертели головой, оглядываясь вокруг. Была ночь, но высоко в холодном небе, видимые сквозь черные ветви деревьев, ярко светили звезды. Драгошани мог видеть!

Но... это место кажется ему знакомым...

Он сидит наполовину под землей и наполовину над ее поверхностью, а там, в темноте, кто-то стоит и внимательно на него смотрит. Зрение Драгошани проясняется одновременно со зрением хозяина — и испытанное потрясение тяжелым молотом ударяет по все еще смятенному сознанию.

— Я... я могу видеть... тебя! — громко произнес он. Он увидел — он понял! — и ужас вновь потряс крестообразный хребет!

Потом появилась еще одна фигура, стоявшая в темноте, — маленькая и толстая, и тихо воскликнула:

— Да это же вампир собственной персоной! И в следующий момент тело хозяина было пронзено бакаутовой стрелой, которая застряла в нем. Драгошани пронзительно завизжал вместе с хозяином и, так же как и он, попытался вновь зарыться в землю. Но спасения не было, и он это знал.

Он не мог в это поверить! Нельзя же погибнуть вот так!

— Подожди! — хрипло закричал он вместе с хозяином, увидев, что первая фигура подходит ближе, держа в руках что-то ярко блестящее, отражающее свет звезд. — Разве ты не видишь? Это же я!

Но неизвестный не мог понять его, не хотел ждать. И серп, который он нес в руках, сверкнув, нанес сокрушительный удар.

— Дурак! Проклятый дурак! — взревела отлетевшая голова Драгошани-Ференци. И он знал, что это лишь одна из многих Мук, многих смертей на вечной красной петле его существования в бесконечности Мёбиуса. Подобное уже происходило прежде, происходит в эти мгновения и, будет происходить снова... и снова... и снова...

И вновь его дрожащие окровавленные губы прошептали:

— Дурак!

Но это последнее слово было обращено к самому себе...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});