Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Гарри Гаррисон

Я перерыл все корабельное имущество и подобрал кое-что для дальнейшего использования, тщательно собрал разнообразные «жучки», а восстановление внешности Скользкого Джима доставило мне большое удовольствие. Расширители в ноздри, подушечки за щеки, краситель на волосы — и старая боевая лошадь снова готова к работе. Я посмотрел в зеркало, выругался и начал убирать всю эту маскировку так же старательно, как и накладывал. Ведь было же для меня законом никогда не расслабляться во время работы! Шаблонное поведение всегда ведет к неприятностям. Инскипп прекрасно знал мою старую внешность, и наверняка оба мои описания разосланы для опознания. Теперь я уже более внимательно наложил грим и создал нечто совершенно иное, создал очень просто — за счет изменений в лице и волосах. Более сложная работа потребовала бы в дальнейшем больше времени для поддержания ее в аккуратном состоянии, а Фрейбур был большим вопросительным знаком, я не хотел думать там о чем-то подобном этому. Я хотел спокойно ходить, все обнюхать и определить, нет ли там следов Ангелины. Оставалось еще два дня корабельного времени, и я потратил его на приготовление различных приспособлений, могущих пригодиться: минигранат, потайных пистолетов — обычные вещи. Как только раздался сигнал окончания рейса, я собрал весь оставшийся хлам и уничтожил его. Единственным городом с приличным космопортом на Фрейбуре был Фрейбурбад, расположенный на берегу огромного озера, единственного крупного водоема с чистой водой на планете. Глядя на солнечные блики, скользящие по его поверхности, вдруг захотел искупаться. Это, по-видимому, было вызвано желанием спрятать корабль — оставить его на дне в глубокой части озера, где он всегда будет под рукой, если потребуется.

Чтобы не попасть на радар, я спускался за зубчатой горной цепью. Проходя в темноте над озером, я обнаружил навигационный радар космопорта, но мой корабль был слишком далеко от берега. Штормовая погода, что вообще-то неплохо, сокращала видимость и поуменьшила мое желание принять ванну. Ближе к берегу я обнаружил глубоко под водой канал и снизился над ним, собрав в сумку все необходимое. Глупо, конечно, было так нагружаться, но у меня рука не поднималась оставить все эти чудесные приборчики Корпуса. Сложив все в водонепроницаемый пакет, я натянул скафандр и перешел в шлюзовую камеру. Дождь и темнота обрушились на меня, когда я быстро поплыл в сторону невидимого берега. Я скорее представил себе, чем услышал позади бульканье, когда корабль аккуратно отправился на дно. Плавать в скафандре так же неудобно, как заниматься любовью в невесомости. Я добрался до берега в состоянии, близком к изнеможению. Выбравшись из скафандра, я с большим удовольствием наблюдал, как он превращается в шлак в пламени трех термитных шашек. С еще большим удовольствием я пинком отправил этот шлак в озеро. Непрерывно льющий дождь смыл все следы костра. По-видимому, в такой ливень невозможно заметить даже свет термита. Забравшись под водонепроницаемую пленку, мокрый и жалкий, я дожидался рассвета. Ночью я несколько раз без видимой причины просыпался, но окончательно очнулся, когда было уже светло. Мне было как-то не по себе, и когда я услышал голос, то понял, что будило меня ночью.

— Идете во Фрейбурбад? Что ж, туда еще можно идти. Я тоже туда. Полезайте в лодку. Она старая, но хорошая. Прогуляемся…

Голос бубнил, но я его не слушал, а проклинал себя, что нежданно-негаданно попался на глаза этому парню с «долгоиграющим» голосом. Он плыл вдоль берега на маленькой лодочке. Она низко сидела в воде, нагруженная тюками и узлами, и над всем этим торчала голова. Пока его челюсти продолжали двигаться, я имел возможность внимательно рассмотреть его. У него была дикая, всклокоченная борода, торчавшая во все стороны, и маленькие темные глазки, спрятанные под невероятно задрипанной шляпой, каких я никогда не видел. Мой первоначальный испуг почти прошел. Если этот чудак не сыщик, то случайная встреча могла оказаться для меня весьма кстати. Когда этот дикарь остановился передохнуть, я решил принять его предложение и, схватив планшир лодки, подтянул ее поближе, закинул сумку внутрь и перепрыгнул сам, сжимая в кармане пистолет. Как оказалось, для осторожности не было никаких причин. Зуг — так его звали, что мне с трудом удалось выяснить в процессе его бесконечного монолога — вывернул за борт мотор, прикрепленный к корме, и включил его. Это был атомный тепловой преобразователь, простой и эффективный. У него не было движущихся частей, он просто засасывал из озера холодную воду, доводил ее до кипения и выбрасывал под давлением пара уже через другое подводное отверстие.

Во время движения никакого шума практически не было, лодка скользила как по волшебству. Я начал понимать, откуда берется этот неудержимый поток слов. Наверное, этот человек был охотником и возил в магазин меха после многих месяцев одиночества и молчания. Вид человеческого лица вызвал это словоизвержение, которое я и не пытался остановить, так как он фактически отвечал на многие мои незаданные вопросы. Много забот вызывала моя одежда. В конце концов я решил остановиться на дорожном костюме в нейтральных серых тонах. Такие с небольшими вариациями распространены на всех планетах галактики, поэтому Зуг не обратил на него особого внимания. В жизни он, видимо, не был болтуном, но вот любителем одеться был точно. Его куртка была скорее всего сделан из местных шкур. Она была пурпурно-черной и очень красивой, если не считать прилипших к ней грязи и мусора. Штаны были из сукна машинной выработки, а ботинки, как и мои, из вечного пластика. Техника у Зуга подтверждала впечатление, производимое одеждой: смесь старого и нового. Для мира, подобного Фрейбуру, недавно вошедшему в Лигу, иного и не могло быть. Электростатическое ружье, прислоненное к связке стальных стрел для арбалета, создавало типичную картину. Несомненно, человек в равной степени пользовался и тем, и другим. Я уселся на мягкие тюки и стал наслаждаться путешествием и разгоравшейся зарей, поливаемый непрерывным водопадом слов. Мы добрались во Фрейбурбад до полудня. Зуг практически не втягивал меня в разговор, он предпочитал говорить сам, поэтому несколько моих неопределенных высказываний вполне его удовлетворяли. С большим удовольствием он угостился концентратами из моего пакета и в ответ протянул фляжку с какой-то жидкостью, изготовленной в его горном жилище. Вкус ее был непередаваемо ужасен. Оставалось ощущение стальной стружки, намоченной в серной кислоте. Однако после нескольких глотков все встало на свои места, и когда лодка подошла к пахнущему рыбой доку в пригороде, мы уже были изрядно навеселе. Причаливая, мы чуть не утопили отплывавшую лодку, что показалось нам ужасно забавным — это дает некоторое представление о нашем состоянии. Я пошел в город и уселся в парке, пока мои мозги не прочистились. Старое и новое стояли здесь рядом. Здания из пластика соседствовали с кирпичными и оштукатуренными. Сталь, стекло, дерево и камень смешались неразделимо. Люди тоже были одеты в странную смесь типов и стилей. Я ими интересовался больше, чем они мною, и только какой-то робот обратил на меня внимание. Он махал передо мной напечатанными заголовками и выкрикивал в ухо свои идиотские предложения, пока я не взял газету, чтобы от него отвязаться. Валюта Лиги имела здесь обращение наряду с местными деньгами, и робот не выразил протеста, когда я сунул монету в его грудную щель. Он дал мне сдачу фрейбурскими гильденами — несомненно, по здешнему валютному курсу. Во всяком случае, следует иметь на будущее этот вариант. Новости были совершенно тривиальными, а вот объявления и реклама заинтересовали меня. Я просмотрел список больших отелей, сравнивая их комфортабельность и стоимость. Это заставило меня буквально ужаснуться. Как быстро теряем мы старые привычки! Всего месяц честной жизни — и я уже рассуждал, как честный человек!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});