Последнее предложение - Мария Барышева

— Думал, может дождь пошел… Или начинается. Дождь — это реальное, во всяком случае.

— И объясняет эту тьму и прочие атмосферные неустройства, — Роман кивнул. — Неплохо бы было… Ты, значит, все еще не веришь?

Таранов пожал плечами.

— Я верю своим глазам. Я верю фактам. С острова в ближайшее время не выбраться. Своим ходом я бы, наверное, проплыл, — в темноте Савицкий ощутил его оценивающий взгляд, — ты, может, тоже, будь ты в лучшем состоянии. Девки потонут в любом случае.

— Он никого не выпустит. И уж в этом отношении я ему, знаешь ли, склонен верить. Когда дело касается гадостей, эта тварь слово держит.

— Что это такое?

— Черт его знает! Может, и не это важно. Может важно то, что оно знает, что мы такое. А это, мне кажется, намного хуже, — Роман отступил назад в холл, и Таранов, шагнув следом, захлопнул дверь и повернулся к нему, и теперь в глазах начальника охраны было что-то решительное и в то же время совершенно бесстрастное. Роману вдруг подумалось, что Сергей верит уже практически всему, и его это злит, как некогда злило Нечаева.

— Я слушал, что и как говорили эти люди, — спокойно сказал Таранов и двинулся к лестнице. — Я слушал, что говорила эта тварь и я видел, как они ей внимали. Ты представляешь, что они понапишут? Я не думаю, что это… ну, для удобства пусть будет Денис… не думаю, что он настолько уж силен, чтоб все в точности воплотить… но…

— Я знаю, о чем ты думаешь, — отозвался Роман, не глядя на него. — Перебить всех раньше, чем они что-то сделают.

— Не самый плохой вариант.

— Нет, плохой, — ровно сказал Савицкий. — Я не могу принимать такого решения.

— Ну, для того, чтобы его принимать, ты мне вовсе не обязателен, — заметил Сергей. — Я прекрасно могу принять его без тебя.

— Нет, — Роман повернул голову и столкнулся с холодным тарановским взглядом, — нельзя так. Мы можем предположить все, что угодно, но… нельзя просто взять и убить людей. Так как раз делает именно он.

— Это не люди, — Таранов окинул цепким взглядом площадку второго этажа, потом сделал знак в сторону ближайшей к лестнице закрытой двери, и Роман понял, что именно за ней пребывает Зощук. — Это психи. Белобрысая может еще и не совсем умом поехала — так, самую малость, но остальные… Ты сам их видел, ты сам только что одному из них дал по морде. Уж он наверняка захочет, чтобы в конце книги ты был в неживом состоянии. И ты ведь прекрасно понимаешь, что хоть один из них захочет поквитаться с тем человеком, который втянул его в эту историю.

Роман сжал зубы и отвернулся. Он понимал, что Сергей прав — и в то же время неправ совершенно. Убить их — несомненно проще всего. Но… нет. Сами превратятся в таких же, как Лозинский. А он — может он только этого и ждет. Может, это только даст ему больше сил.

— Нет, — решительно сказал он. — Ни ты, ни я ничего подобного делать не будем! Ублюдки, не ублюдки, но они здесь не по своей вине! И вполне возможно, что у них хватит ума понять, чем они рискуют, давая волю своему воображению. Не вздумай ничего такого делать, понял? — Роман замедлил шаг, глядя на спокойное лицо Таранова. — Я понимаю, что это чертовски хорошее стратегическое решение. Но оно хорошо при других обстоятельствах. Если понадобится — убью любого, кто сунется, без бравады, — он сунул руки в карманы и с нажимом повторил: — Любого. Но не так.

Сергей задумчиво посмотрел на него и вдруг ухмыльнулся и легко пихнул в плечо.

— Ну, значит придется отмахиваться, если что.

— Отмашемся, — буркнул Роман не без облегчения. — Лично я рассчитываю на долгую и счастливую жизнь и на другое не согласен.

— Да я как бы тоже. У меня в городе жена осталась… и еще всякие другие женщины… — Таранов вдруг резко остановился и оглянулся. Роман последовал его примеру и увидел, как к лестничной площадке неторопливо подошла Альбина и, не взглянув на них, исчезла — словно уплыла вниз, сама похожая на призрак — чертовски привлекательный призрак, надо сказать.

— Хороша, стерва, — задумчиво произнес Сергей, глядя на опустевшую площадку. — Денис болтал, что она пишет о стихийных демонах… Это что — огонь, вода?..

— Да, наверное. Я не читал — и, думаю, слава богу. Гай! Куда подевался этот пес? — Роман огляделся. Сергей махнул рукой.

— Найдется. Он только видом грозен, а так… Разберемся с оружием, и я его запру.

Дверь в «тронную залу» была чуть приотворена, и за дверью, к успокоению Романа, обнаружился Валерий — он стоял неподалеку от оскалившейся статуи ши-цза и задумчиво помахивал в воздухе полутороручным мечом, примеряя его к ладони. Его глаза увлеченно поблескивали, и Роман подумал, что Нечаев, уже бывший слегка пьяным, выглядел получше, хотя лицо его все еще казалось сильно осунувшимся. Размахивавший мечом и густо заросший светлой щетиной, крепыш Валерий смотрелся грозно и вместе с тем довольно занятно, и Савицкий, не выдержав, фыркнул.

— Хорошая вещь, — сообщил им Валерий и поднял меч, словно салютуя. — Чего смешного?

— Ничего, просто никогда мента с мечом прежде не видал.

— Да уж… — Нечаев тоже усмехнулся и взглянул на Таранова. — В любом случае, это намного лучше, чем то барахло, которое нам выдают. И которое, к тому же, постоянно на проверках. А это… нет, ты погляди, какая балансировка!

— Может, вас стоит перевооружить, — предложил Роман, деловито разглядывая оружие. — Представляю — приезжает на происшествие бобик с мигалками, а из него высыпаются опера с фламбергами наперевес. Просто шикарно!

— А я-то думал — и кто успел свистнуть одну бутылку? — насмешливо сказал Сергей, подходя к столу и снимая с него на треть пустую бутылку коньяка. Посмотрел на свет, потом открыл, глотнул из горлышка и облизнул губы. Валерий сразу насупился.

— Рита сказала, что…

— Я не об этом. Просто…

— Надираться я не собираюсь, если ты об этом, — с прохладцей ответил Валерий. — Прекрасно соображаю, что к чему, — он снова крутанул меч. — Нет, ну как будто для меня сделан. Если что, думаю, Рита не будет против, коли я его позаимствую.

— Да уж, вряд ли, — Роман принял протянутую Тарановым бутылку и отхлебнул, блаженно прищурившись — коньяк оказался отменным. Он вернул бутылку на стол, подошел к стене, присматриваясь к мечам, потом снял один, скандинавский с тяжелым навершием, провернул запястье, пробуя, сделал несколько шагов, покачивая рукой, осторожно прокрутил «мельницу», потом мягко скользнул в сторону, и меч грациозно затанцевал в воздухе, выписывая петли и восьмерки, ринулся вниз серебристой молнией, взлетел и остановился в сантиметре от мраморной головы Посейдона, опиравшегося на мраморный трезубец. Роман потер плечо, и, поддерживая клинок другой ладонью, выпрямил руки на уровне глаз, внимательно рассматривая лезвие.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});