Любимая игрушка Зверя - Валерия Ангелос

Ад как есть.

- Дурак, - бросает осуждающе. – Чтоб я такого от тебя больше не слышала.

- Какого? – пальцы наши переплетаю. – Что мой папаша дьявол? Так он сам прется от таких сравнений. Да, папуля?

- Про смерть, - обрывает она холодно. – Никогда не шути на эту тему. Я тебе не разрешаю умирать, значит, ты никогда не умрешь. Вопрос закрыт.

- Обалдеть, - не могу в ее глаза насмотреться.

Тону в них. Утекаю. Растворяюсь.

Круто. Наверное, стоило оказаться на краю, просто чтобы после такого опыта ощущать жизнь острее.

- Я нашел Гурама, - говорит отец.

Приходится перевести взгляд.

Проклятье. Злобы не чувствую. Гнев ушел. Ярость схлынула. Видно, не все чувства ко мне вернулись. Подождать надо. А пока что Багров не раздражает и не бесит.

Дьявол. Да я даже рад его увидеть. Часть привычного мира. Пусть и не самая приятная. Но внутри отзывается. Любому дерьму рад после такой густой темноты. Сколько же я прохлаждался на больничной койке? Пару дней? Неделю? Ощущение, будто больше.

- Ясно, - усмехаюсь, делаю единственный разумный вывод: - Полагаю, мне там уже ничего не осталось.

- Прости, - мрачнеет. – Я не смог себя сдержать. Если честно, я даже не пытался. Поэтому теперь мстить некому. Все мертвы. И родня Гурама, и его шакалы, и те гребаные цыгане, которых он нанял.

Серьезно? Я не ослышался?

Мой отец произнес «прости». Извинился. Охренеть. Просто исторический момент. Надо дату записать.

- Какой сегодня день? – спрашиваю. – Сколько я здесь провалялся?

Они переглядываются. Ирина и Багров. Не говорят ни слова, но смотрят друг на друга так, будто и без лишних фраз отлично понимают смысл.

Поразительное единение. Напрягает. Папаша выглядит не в меру милым и добродушным. Ира совсем не производит впечатление испуганного и затравленного зверька. Похоже, эти двое наладили контакт.

Когда успели?

- Два месяца, - выдает Льдинка. – И три недели. Четыре дня. Пятнадцать часов. Господи, я считала каждую минуту.

- Два, - осекаюсь. – Три… почти три месяца в отключке?

- Ты был между жизнью и смертью, - продолжает тихо. – Даже страшно говорить, сколько пуль в тебя попало. Врачи не верили, что ты выживешь, что сможешь восстановиться и быть прежним. Никто не верил. Только я и… твой отец. Мы знали, ты справишься.

- Черт, - морщусь. – Это долго.

Двигаю ногами. Шевелю пальцами. Проверяю, как бы чего не отнялось.

- Ник, пожалуйста, осторожнее, - она поглаживает мою руку. – Никаких резких движений. Ты еще успеешь восстановиться. Сейчас нужно отдохнуть, сохранять покой.

- Я отдыхал достаточно, - отмахиваюсь. – Пора валить отсюда.

- Нет, нет, - бормочет сдавленно. – Рано. Ты что?

- Устал я тут дрыхнуть, - кривлюсь. – Как овощ на грядке валяюсь. Хватит. Надо бы пройтись.

Отец помогает ей меня удержать. Возвращает обратно в постель.

Дерьмово. Пока не могу толком сопротивляться. Кости как будто мягкие, текут и плывут, мышцы ослабели. Тело бунтует, отказывается подчиняться. Ну ничего, еще разберусь.

Первая попытка не прокатила. Но будет же и вторая. Третья, если понадобится.

- Никита, не смей рисковать своим здоровьем, - строго произносит отец. – Ты должен быть сильным, но сейчас разумнее отдохнуть. Иначе кто будет управлять моей империей, когда на покой уйду? И главное – кто о твоей женщине позаботится?

Он назвал ее так. Багров назвал ее так. Признал. Открыто. Не под пытками.

Твоя женщина.

Да. Дьявол. Моя.

- Пожалуйста, полежи, - с нажимом заявляет Ира. – Ты перенес огромное количество операций, почти не приходил в сознание, а если и приходил, то ничего не понимал, не осознавал окружающий мир.

- Я ни черта про эти месяцы не помню, - выдаю честно. – Темень.

- Вот поэтому будь особенно осторожен, - увещевает дальше. – Прошу, позволь организму полностью восстановиться. Ты еще успеешь потренироваться. Не переживай.

Ладно. Повременю с разминкой. Радует, что ничего не отнялось. Руками и ногами двигать могу, значит, прежняя сила вернется. Скоро проверю.

- Я позже загляну, - чеканит отец, разворачивается в сторону выхода из палаты. – Надо звонок сделать.

- Ваш звонок подождет, - уверенно замечает Льдинка.

Ничего себе. Но еще круче то, что Багров реально останавливается и замирает, как будто в нерешительности застывает. Офанареть. - Я хочу сообщить Никите важную новость, - прибавляет она с улыбкой. – Думаю, вам тоже стоит здесь немного задержаться. Мы же теперь одна семья.

- А он что, - отец запинается. – Еще не понял? Ну… не заметил?

- Нет, - отрицательно мотает головой. – Ник только пришел в себя. Необходимо время. Я совершенно точно знаю, он понятия не имеет о чем мы сейчас говорим.

- Точно подмечено, - отрезаю я. – Про какую новость речь?

Ира крепко сжимает мое запястье, отводит в сторону и кладет ладонь на свой живот. Не сразу осознаю происшедшее. Мозг работает непривычно медленно. Конкретно тормозит. Сперва думаю, она просто сильно поправилась, набрала вес, но…

Такой упругий живот. Округлый. Крупный.

- Я беременна, Ник, - говорит моя девочка. – Я ношу твое дитя. Поэтому сейчас самый лучший момент для примирения. Постарайся принять своего отца, ведь ты сам скоро станешь отцом.

- Больница, - шепчу. – Так ты поэтому туда ходила?

- Я сделала тест сама, но хотела точно убедиться, - произносит она. – Иногда эти тесты дают ошибочные результаты. В тот день записалась на прием к врачу. В общем, тогда и подтвердилась беременность. Я мчалась к тебе, хотела скорее порадовать. А потом вдруг увидела этих людей… на мотоциклах.

Ее голос срывается. В глазах стоят слезы.

Вот теперь я уже сердит на отца. Не смогу лично поквитаться, не раздеру их поганые глотки зубами,