Неистребимый. Трилогия - Сергей Зайцев

Нубесы живут долго, значительно дольше хасков, и за время правления Упрекающего закон о Щите оброс дополнительными правилами и поправками, постепенно превратившись в особый Кодекс Чести, согласно которому и жили в Жарле. Да и в его окрестностях тоже, так как правила эти в конце концов распространились на всю подвластную нубесам территорию земель Внутреннего Круга.

* * *

Пока парень вводил меня в курс дела, поединок на Щите закончился, и бойцов сменила следующая пара. Честно говоря, при взгляде на эту картину возникало устойчивое, назойливое ощущение, что что‑то подобное я уже видел. Где‑то в прошлой жизни. Визофильмы не в счет – я имею в виду живую память, несущую в себе отголоски реальных событий…

Воспоминание, словно прорвавшись из глубокого омута, ударило по сознанию: двое закованных в рыцарские латы сражаются на мечах. Латы ослепительно блестят при выпадах, длинные двуручные мечи сверкают огнем. Рыцари рубятся отчаянно, жестоко, насмерть, но оба умело отражают удары. Сверкающие клинки скрещиваются и отлетают друг от друга в снопах желтых искр, собравшиеся вокруг зеваки что‑то кричат, подбадривая сражающихся…

Шелта. Вот откуда воспоминания. Но на Шелте сражались фантомы, создания мастеров‑кукольников, а здесь – живые люди. Целых пять лет минуло, а сердце все еще неприятно ныло при воспоминании о том, что пришлось там пережить… Именно поэтому вспоминать об этом не хотелось. Именно поэтому дальше я вспоминать не стал.

Я перевел взгляд на Онни, снова погрузившуюся в свои мысли и не обращавшую на разглагольствования мальчишки никакого внимания. Понятное дело, для нее это зрелище было не в новинку, она и села‑то к щиту спиной… Мне нужно было кое о чем поговорить с ней начистоту, но присутствие Квина мешало. Разговор не предназначался для посторонних ушей. Мне же хотелось побыстрее покончить с этим делом и пойти отдохнуть. Эмлот уже во всех подробностях рассказал мне об этих правилах Щита, отыскав в своей базе данных соответствующий файл, но обрывать парня на полуслове было бы неразумно – не мог же я показать свою осведомленность в этом вопросе. Я ведь только что приехал в город.

Пришлось ждать, наблюдая за продолжающимся представлением на Щите и пытаясь хоть немного расслабиться. Но расслабиться не удавалось. Поселившееся в душе еще с утра странное беспокойство, до причин которого я никак не мог докопаться, продолжало точить об меня крохотные, но острые зубки. Специальные приемы по самовосстановлению и очищению внутренней энергетики организма от негатива, против обыкновения, не помогали. Пару минут после их применения я был спокоен и безмятежен, а потом все возвращалось вновь… Да, наверное, дело было в этом – в присутствии какой‑то неопределенной угрозы, которая, казалось, витала вокруг, словно мелкая пыль, вспорхнувшая от неосторожного движения да так и повисшая в воздухе.

Попытка сканирования окружающего пространства не принесла ничего определенного. Никакой непосредственной опасности до самых границ макора. И эта странная, изнуряющая усталость. Что‑то подобное, кажется, ощущается при обыкновенной простуде, но я так давно ничем не болел, что вернувшееся вдруг из далекого прошлого ощущение пугало. Мой организм обладает абсолютной иммунной защитой от всяческой болезнетворной напасти, я могу при особой необходимости обходиться без сна и пиши десятки суток подряд, не чувствуя усталости, лишь легкий дискомфорт, но тревожащая слабость не уходила, а усиливалась с каждым часом, и я просто терялся в смутных догадках, что это может быть, с каким неизвестным, но разрушительным фактором, проникшим сквозь внутреннюю защиту, я столкнулся на сей раз.

Причем это странное ощущение явно усилилось после стычки с гвэлтами, когда мне пришлось войти в режим сверхскоростного восприятия – Лешу, чтобы заставить каменных тварей остановить обвал. Мне самому тогда ничего не грозило, а вот присутствие спутницы здорово связало руки, да и чарса своего не хотелось терять. Понятное дело, что лучше путешествовать одному – меньше проблем по спасению окружающих, но на чарсе все‑таки двигаться быстрее…

По ассоциации мысли снова возвратились к сегодняшней схватке отряда дал‑роктов с нубесами‑пограничниками. Такое врезается в память надолго.

Бешеная пляска стали и смерти – вот что это было.

Предсмертный рев гибнущих воинов еще стоял в ушах, а перед внутренним взором на стылой земле все еще дымилась горячая красная кровь, очень похожая на человеческую. Мощь более чем трехметровых нубесов, внешним обликом смахивающих на четырехруких насекомых‑богомолов, просто потрясала. Невероятно, но их тела двигались так смертоносно быстро, что мне пришлось ускорить восприятие, чтобы контролировать ситуацию. Хитиновые клинки их рук, казалось, без малейших усилий отсекали дал‑роктам конечности, вспарывали глотки и грудные клетки вместе с доспехами. Смотреть на это было страшно. Очень страшно. Потому что все это происходило на самом деле. Я не сидел в мягком кресле дома, подключившись к Визосети, и не наслаждался безопасными приключениями со стороны. А превращение терха дал‑роктов в подобие летучей мыши? На это стоило взглянуть своими глазами, чтобы поверить, что такое возможно… А виновником всех этих событий оказался я. Именно я. И это было самым скверным во всей этой истории… Словно едва появившись в этом мире, я нажал на некий спусковой крючок и выпустил из него безликую смерть, собиравшую вокруг меня богатую жатву лишь для того, чтобы оставить в покое мою собственную жизнь.

То ли еще будет, хмуро предположил я.

Нужно убираться отсюда домой. И как можно быстрее.

Голос Квина просочился сквозь раздумья, словно вода сквозь прессованную вату. Широко улыбаясь и оживленно жестикулируя, магик наконец заканчивал разъяснения:

– Ну а для гостей существует поединок вежливости. В нем нет стремления к победе, участники лишь показывают свой стиль и мастерство владения мечом…

– Этот поединок вовсе не обязателен, – добавила Онни, тоже очнувшись от своих мыслей, как и я, – и зависит только от желания гостя.

– Ну‑у, Онни, – укоризненно протянул Квин, выгибая тонкие мальчишеские брови забавными подковками. – Ты же знаешь, наши парни знают друг друга как облупленных, а новые мечи скрасят им вечер…

– Да прибудет с вами Свет, светочтимые…

Н‑да, накаркал‑таки мальчишка.

Вид высокого костлявого человека, остановившегося возле нашего столика рядом с Онни и, соответственно, напротив меня, мне не понравился.

Возраст примерно под сорок, рост – где‑то под метр девяносто, одежда синих и серых тонов, из‑за плеч, прикрытых плотным темно‑синим плащом, косо торчат рифленые рукоятки двух мечей. Далеко не красавчик – вытянутое книзу лицо, чересчур резкими угловатыми линиями напоминало грубо вырезанную маску деревянного идола, к макушке которого для человекоподобия была прилеплена нашлепка из коротких песочных волос. Узкий прямой нос. Тонкая щель рта, бесцветные губы. Глаза – темные зарубки, зрачки – наконечники летящих стрел. Единственной живой деталью во внешности этого типа были именно глаза, сочившиеся насмешливо‑презрительным блеском, а исходившая от него мощная, непробиваемая аура превосходства над кем бы то ни было, казалось, расталкивала вокруг него сам воздух. Этому парню явно следовало провести курс лечения у психотерапевта, но внешностью он обладал, надо признать, весьма выразительной и своеобразной.

Не нужно было быть особо наблюдательным, чтобы заметить, насколько Онни неприятен подошедший тип. Она даже не взглянула на него – звука его голоса оказалось достаточно, чтобы на ее лицо легла мрачная туча, мышцы напряглись, а аура окрасилась в быстро набирающие силу оранжевые и голубые оттенки. Что‑то вроде песни о застарелой, но бессильной ненависти. Старый враг? Кстати, у обычного человека, не обладающего способностями к эмпатии, ненависть обычно ассоциируется с черным цветом, и здесь кроется ошибка. Ненависть – что кожура спелого апельсина. И чем она сильнее, тем насыщеннее этот цвет… Странно то, что при таком отношении друг к другу оба еще живы.

Шустрик Квин при появлении непрошеного гостя тоже особой радостью не воспылал, напротив, заметно поскучнел и, опустив взгляд, принялся с деланно независимым видом изучать очертания красовавшейся на поверхности стола лужицы кислина – после первого же глотка я столь поспешно отставил это пойло, что невольно расплескал его… Былая словоохотливость магика тоже куда‑то подевалась.

Понятно. Отвечать придется мне. Собственно, ради меня этот визит и нанесен.

– И тебе Света, светочтимый. Чем обязан?

Долговязый набор костей коротко кивнул и низким скрипучим голосом, таким же неприятным, как и его внешность, продолжил:

– Прошу прощения за то, что прервал ваш разговор, но у меня есть для тебя предложение, чужеземец. Мое имя – Гронт. Я лучший мастер мечей в данном городе, и я вызываю тебя на поединок вежливости. Это не займет много времени, мы всего лишь хотим скрасить свой вечер новым клинком.