Собрание сочинений в одной книге - Джек Лондон

Прежде чем Фрэнсис успел что-либо возразить, из кустарника вышли старый жрец майя и его сын-пеон. Почти не замечая присутствия молодых людей и девушки, жрец упал на колени и воскликнул по-испански:

– Впервые я узрел очи Чии!

Перебирая узлы священной кисти, он начал читать молитву, которая, если бы они могли ее понимать, звучала бы так:

«О бессмертная Чия, великая супруга божественного Хцатцля, создавшего все сущее из ничего! О бессмертная супруга Хцатцля, ты, мать злаков, божество сердца прорастающего зерна, богиня дождя и оплодотворяющих солнечных лучей; ты, что питаешь все семена, корни и плоды, поддерживающие жизнь человека. О преславная Чия, к словам которой всегда прислушивается ухо Хцатцля! Я, твой жрец, покорно возношу тебе молитву. Будь милостива ко мне и прости меня. Да изойдет из твоего рта золотой ключ к уху Хцатцля. Не для себя, о богиня, а для моего сына, которого спас гринго. Твои дети майя исчезают. Им не нужно сокровище, ибо я – твой последний жрец. Со мною умрет все, что известно о тебе и о твоем великом супруге, чье имя я произношу безмолвно, прикасаясь лбом к коленям. Услышь меня. Чия, услышь меня! Моя голова лежит на камнях пред тобой!»

Целых пять минут старый майя лежал распростертый на земле, содрогаясь, словно в припадке, а Леонсия и Фрэнсис с любопытством смотрели на него, невольно проникшись торжественностью молитвы, хотя она была им непонятна.

Не дождавшись Генри, Фрэнсис снова вошел в пещеру вместе с Леонсией. Старик, перебирая узлы и что-то бормоча, следовал за ними; сына же его они оставили на страже у входа в пещеру. В аллее мумий старик благоговейно остановился.

– Тут все написано, – возвестил он, выделяя из своего клубка один шнур с узлами. – Эти люди были плохими людьми и разбойниками. Навеки веков осуждены они стоять здесь, за пределами внутреннего покоя, где скрыта тайна майя.

Фрэнсис, войдя в роль проводника, быстро прошел мимо груды костей и ввел старика во внутренний покой; старый жрец пал ниц перед двумя идолами и молился долго и истово. Потом снова стал очень внимательно разглядывать некоторые из своих шнуров. Вслед затем он провозгласил сначала на языке майя, а когда Фрэнсис объяснил ему, что они ничего не понимают, на ломаном испанском языке:

– «От уст Чии к уху Хцатцля» – так тут написано.

Фрэнсис выслушал таинственное изречение, заглянул в темное отверстие рта богини, воткнул лезвие своего охотничьего ножа в замочную скважину чудовищного уха бога, постучал по камню рукояткой ножа и заявил, что статуя внутри пуста. Снова обратившись к статуе Чии, он постучал по ней, чтобы доказать, что и она пуста. Старик майя пробормотал:

– «Ноги Чии покоятся на том, что есть ничто».

Фрэнсис заинтересовался этими словами и заставил старика майя проверить их на узлах.

– Ноги у нее действительно большие, – смеясь, сказала Леонсия, – но они покоятся на крепком каменном полу, а не на том, что есть ничто.

Фрэнсис слегка подтолкнул богиню, и оказалось, что она легко сдвигается с места. Обхватив статую руками, он стал передвигать ее, толкая и поворачивая.

– «Для людей сильных и бесстрашных будет она ходить», – прочел жрец.

Однако следующие три узла предупреждали об опасности:

«Берегись! Берегись! Берегись!»

– Ну, я полагаю, что это ничто, чем бы оно ни было, не кусается! – засмеялся Фрэнсис, оставив в покое статую, сдвинутую им на ярд от ее первоначального положения. – Вот что, старушка, постой-ка здесь немного или присядь, чтобы дать отдохнуть ногам. Они, должно быть, устали, стоя столько веков на том, что есть ничто.

Восклицание Леонсии привлекло его внимание к той части пола, которая только что освободилась из-под больших ног Чии. Пятясь назад от сдвинутой с места богини, Фрэнсис едва не попал в выбитое в скале отверстие, до сих пор закрытое ногами Чии. Оно было круглое, примерно фут в диаметре. Напрасно пытался молодой Морган определить глубину отверстия, бросая в него зажженные спички. Не достигнув дна, они гасли на лету от движения воздуха, произведенного их падением.

– В самом деле, похоже на то, что здесь бездонное ничто, – решил он, бросая в отверстие крошечный осколок камня.

Долго они прислушивались, пока до них донесся звук падения.

– И это еще, может быть, не дно, – предположила Леонсия. – Он мог удариться о выступ сбоку и остаться там.

– В таком случае это решит вопрос, – сказал Фрэнсис, схватив старинный мушкет, лежавший среди костей на полу, и собираясь сбросить его вниз.

Однако старик остановил его.

– Священные узлы гласят: «Кто оскорбит ничто под ногами Чии, тот умрет быстрой и ужасной смертью».

– Я далек от мысли тревожить покой пустоты, – смеясь, сказал Фрэнсис, отбрасывая в сторону мушкет. – Так что же нам делать, старина майя? Легко сказать: «От уст Чии к уху Хцатцля». Но как? Проведи-ка пальцами по священным узлам и узнай для нас – как и что.

* * *

Смертный час пробил для сына жреца – пеона с ободранными коленями. Сам того не зная, он в последний раз видел восход солнца. Что бы ни случилось в этот день, какие бы усилия ни предпринимал для своего спасения, этому дню суждено было стать последним в его жизни. Если бы он остался на страже у входа в пещеру, его наверняка убили бы Торрес и Манчено, которые вскоре туда явились.

Однако, покинув свой пост у входа, он, боязливый и осторожный, решил пойти на разведку, чтобы вовремя узнать о возможном появлении врага. Таким образом он избежал смерти под открытым небом и при дневном свете. И все же движение стрелок на часах его жизни уже нельзя было изменить, и от того, что он сделал, предназначенный ему час кончины не приблизился и не отдалился.

Пока пеон проводил разведку, Альварес Торрес и Хозе Манчено подошли ко входу в пещеру. Суеверный кару не мог вынести вида колоссальных перламутровых глаз Чии в стене утеса.

– Идите туда вы, – сказал он Торресу, – я останусь здесь, буду наблюдать и сторожить.

И Торрес, в крови которого играла кровь его далекого предка, веками стоявшего в аллее мумий, вошел в пещеру майя так же смело, как некогда это сделал его пращур.

Как только он скрылся из виду, Хозе Манчено, который когда угодно не побоялся бы вероломно убить живого человека и трепетал перед необъяснимыми для него явлениями, забыл свои обязанности часового и стал пробираться к зарослям. Вот почему, когда пеон вернулся, успокоенный результатами разведки, и готовился услышать от своего отца разгадку тайны, он не застал никого у входа в пещеру и вошел в нее почти вслед за Торресом.

Альварес Торрес крался вперед тихо и осторожно, чтобы не выдать своего присутствия тем, кого выслеживал. Он остановился в аллее мумий, с любопытством рассматривая эти памятники старины, устами которых говорила сама история. Особенно заинтересовала его одна фигура. Сходство с ним самим было столь поразительным, что он не мог его не заметить и не понять, что перед ним один из старинных предков по прямой линии.