Волчья хватка. Волчья хватка – 2 (сборник) - Сергей Алексеев

– Что уставились? – мрачно спросил Савватеев. – Это еще пока что живые мощи… Я приказывал глаз не спускать с пассажира. В чем дело?

– Олег Иванович, он умышленно отставал, – доложил медик. – Под предлогом того, что по прибору проходит сигнал. Я проверяю – нет, а у него есть…

– Может, вы пользоваться не умеете?

– Что там уметь? Те же помидоры, только в профиль… Хитрил этот бандеровец, бдительность притуплял. Потом взял и смылся. А мы часа полтора бегали и искали!.. Рапорт писать?

– Не надо. Лучше обследуйте мне эту мумию и скажите, в чем его душа держится, – Савватеев вышел из беседки, – и здорова ли она… Только не провороньте!

И все равно он подозвал водителя, который, будто сторож, расхаживал по территории с пистолетом-пулеметом под мышкой, и усадил его рядом с Агошковым. Только после этого взял в машине диктофон и направился было на поветь хозяйского дома, где под амбарным замком сидел Карпенко, на ходу проверяя работу микрофона: контролировать электронику здесь надо было каждую минуту.

И тут услышал завывание, точнее некую пробу голоса, как это делают оперные певцы, настраивая его на определенную ноту. То ли из-за акустики, то ли из-за собственного озабоченного состояния Савватеев сразу не понял, откуда исходят эти странные, какие-то неуместные звуки, остановился, покрутил головой и в следующий миг замер, ощутив ознобивший спину непроизвольный страх. Мощный, будто усиленный, но не человеческий голос вдруг запел молитву, слова которой были на слуху у любого, даже неверующего, не бывавшего в церкви:

– Господи, помилуй, Господи, помилуй, Господи, помилуй!..

Превозмогая себя, Савватеев встряхнулся и все-таки спросил натянуто, не своим голосом:

– Что это?..

Эксперты под грибком тоже сначала замерли с вытянутыми лицами, потом завертели головами в поисках источника звука.

– Да что это такое? – Савватеев вернулся в беседку. – Откуда?..

– Глас Божий, – невозмутимо отозвался ходячий труп. – Что еще-то? Господь все видит!..

– Верно, – спохватился медик. – Кто-то молится…

– Но это не человек, – заметил криминалист, подтверждая ощущения Савватеева. – У меня хороший слух…

– Кто еще, если не человек?..

Убийца Каймака скорчил гримасу и проскрипел во второй раз:

– Глас Божий! Вы что думаете, безнадзорно живете? Ага, как раз!..

Пожалуй, минуту, испытывая какое-то испуганно-недоуменное, знобящее очарование, они слушали это пение, пока водитель-охранник не засмеялся, указывая стволом в сторону трансформаторной будки:

– Да это же волк! Там волк!

Медик хлопнул себя по лбу:

– С этим пассажиром!.. К нам же волк прибежал, сам. В будку залез и сидит! Мы кирпичом заложили…

Савватеев подошел к будке, и пение тотчас оборвалось. Выбитая стариками дыра в стене была кое-как заложена битым кирпичом, но не наглухо – вверху оставалось отверстие, напоминающее амбразуру. Рассмотреть что-либо внутри было невозможно.

– У кого есть фонарь? – спросил Савватеев.

Водитель принес фонарик и посветил в дыру: крупный лопоухий волк сидел посередине будки, в луче света горел его единственный зеленоватый глаз. Он совсем не походил на зверя, скорее на бродячую, бездомную собаку.

– Не к добру он завыл, – сказал подошедший криминалист. – Говорят, к покойнику…

– Не каркайте!

– Что тут каркать? Не выносит наша среда… американских граждан.

– К покойнику воют собаки, – со знанием дела заявил медик.

– А волки к чему?

– Никто не знает. Скорее, к плохой погоде. Вот почему он поет, как в церкви? Я точно слышал молитвы…

– Ерунда, тебе показалось, – заспорил с ним медик. – Если здесь еще волки начнут молиться, то нам пора на отдых…

Савватеев оставил стариков, вспомнив, что шел допросить Карпенко, а потом устроить ему очную ставку с ходячей мумией, которая все это время преспокойно сидела под грибком. И еще вспомнил, что в руке диктофон, причем оказавшийся включенным на запись. Он отмотал ленту назад и, испытывая некий внутренний трепет, ткнул кнопку воспроизведения…

И все-таки волк пел. Причем в записи это слышалось совершенно отчетливо, только молитвенные слова заменялись каким-то звенящим бульканьем. Савватеев остановился возле хозяйского дома, еще раз перемотал ленту и стал слушать с чувством, будто сейчас ему что-то откроется – некая истина, которая поставит все на свои места и наконец-то согреется все еще ознобленная спина.

Но ничего не открылось и ничего нового он не услышал – волк молился! Зато в это время увидел мистера Твистера, преспокойно входящего в калитку, ведущую к реке.

– Хеллоу! – весело сказал Твистер и помахал рукой. – Где мои проводники?

И тем самым словно вернул в реальность, оторвав от поющего волка. Савватеев выключил диктофон, незаметно спрятал в карман и направился к пассажиру.

Всяческие следственные действия Савватеев не любил, по долгу своей службы проводил их очень редко и потому не хотел допрашивать егерей в присутствии чужих, к тому же темных ушей и глаз, чтобы не вызывать лишних кривотолков. Оперативный опрос с применением психологических приемов давления, иногда жестких, имел слишком далекое отношение к щепетильной процессуальности, тем паче дело было связано с борцом за права человека. Но более всего присутствие ФБРовца было нежелательным из тех же патриотических соображений: какое ему, американизированному бандеровцу и предателю, дело до их сугубо российских, внутренних отношений, даже если это связано с убийством человека с двойным гражданством, и надо заметить, не человека – каннибала, монстра.

Не от безумия, не с голоду жрал себе подобных – от жажды пробудить в себе сверхчеловеческие возможности через нарушение табу! Пожалуй, любой оказавшийся в положении Агошкова, в том числе и он, Савватеев, не моргнув глазом зарезал бы его, не приняв греха на душу…

Он понимал, что это остервенение, психологическая усталость и надо бы спокойнее относиться к безумному миру, но никак не мог сладить с инстинктивным протестом разума, и самодовольный мистер Твистер лишь подогревал его.

– Мои проводники бросили меня! – радостно сообщил американец, сдирая пухлые наушники с головы. – Я чуть не заплутал в лесу. И тут повезло, обнаружил одно любопытное место. Олег, я предлагаю сейчас же сходить и посмотреть. Это в шестом квадрате.

Приехавший искать драгоценного для Штатов гражданина ФБРовец даже не взглянул, что там делается в беседке, не заинтересовался, чем это там занимается медик, разглядывая и ощупывая копченое, мумифицированное, однако живое существо. Правда, увлеченный, он мог и не обратить на них внимания: расстояние до грибка было метров пятьдесят…

– Давай поглядим, – согласился Савватеев. – Может, сразу взять экспертов?

Мистер Твистер сложил телескопическую штангу прибора, убрал в специальный карманчик на широком поясе и заспешил к калитке.

– Твои эксперты пока не нужны, – на ходу проговорил он. – Они привыкли работать… с конкретным материалом. А там трупов, как таковых, нет…

– Что же есть?

Пассажир ответить не успел, поскольку за спиной ударили короткие, в два-три патрона, очереди пистолета-пулемета.

Савватеев круто развернулся: эксперты разбегались в разные стороны, а волк все еще висел на руке водителя, и тот бил в него в упор, при этом стараясь вырваться. К нему на помощь спешил Агошков, махая руками…

Зверь отцепился и рухнул на землю, когда магазин опустел. Шкура медленно напитывалась кровью, ошарашенный, перевозбужденный водитель тоже был в крови, особенно повисшая плетью рука. Быстро сладивший с собой медик взялся его осматривать, а криминалист притащил еще холодный самовар, скинул крышку. Водителя отмыли с помощью носового платка, однако ни на руке, ни тем более на горле не оказалось ни единой царапины.

– Вы же видели! – бормотал он как-то разочарованно. – Набросился, гад! Рвал!.. Бешеный!

Медик заставил его раздеться и еще раз, теперь вместе с Савватеевым, осмотрел водителя – не было даже вдавленных следов прикосновения клыков к телу, вся кровь оказалась волчьей.

Живой труп сидел на корточках возле мертвого зверя и зачем-то ощупывал его передние лапы.

– Эх, звери, – сказал он подошедшему Савватееву, – вы не волка, вы человека убили…

И только сейчас Савватеев увидел, что оскаленные десны зверя совершенно пусты, как у младенца…

– У него и когти отпали… – Агошков бросил безвольную лапу и встал. – Еще немного подождать надо было…

– Оборотень, что ли? – серьезно спросил Савватеев.

– Сами вы оборотни…

– Что же он набросился?

– Смерти искал. Что… Трудно становиться человеком, вот что.

Савватеев вдруг ощутил омерзение, как если бы перед ним и в самом деле лежал только что жестоко расстрелянный в упор, окровавленный человек. Медик тоже склонился над волком, присвистнул: