Дом, в котором... - Мариам Петросян

— Только не говори, что тебе это даже не пришло в голову!

Ральф налил себе еще вина.

— Но это так. Я об этом вообще не задумывался. Удивился, когда она впервые здесь появилась, и только. Мне бы и в голову не пришло проверять ее документы. Мало ли, какие причины могли ее сюда привести.

Старика это признание так расстроило, что Ральф счел необходимым оправдаться:

— Поймите, я всегда был окружен здесь приличными людьми. Профессионалами. Я к этому привык. Для вас она стала неожиданностью, потому что не вы ее нанимали. А я просто порадовался, что хоть кто-то на той половине Дома будет соображать, что делает.

Старик покачал головой, но уже не так печально. Завуалированная лесть подействовала благотворно.

— Ладно, — сказал он. — Удивляться действительно нечему. Вы — молодые, не приучены работать с бумагами, все-то мы старались вас от этого оградить. Еще одна моя ошибка, как я понимаю.

— Не берите все на себя, — в приступе самоуничижения потребовал Ральф. — Не так уж я молод. Можно было и призадуматься.

Старик похлопал его по плечу, убрал со стола пустую бутылку и тут же извлек откуда-то из-за дивана другую. У Ральфа это вызвало нервный смех.

— А теперь, — попросил он, — объясните мне еще раз, какой я идиот. Скажите, чего она добивалась своими предложениями. Я так и не понял, с чего она вдруг начала демонстрировать всем, кто здесь главный, когда до выпуска остались считанные дни.

Старик оживился.

— Да. Именно. Считанные дни. А ей страх как не хочется, чтобы ее внук куда-то там выпустился. Потому что по завещанию покойного деда их фамильный особняк отходит ему. Так что ей либо придется жить с ним под одной крышей, либо искать себе пристанище, а в ее годы это не так-то просто.

Он задумчиво подергал себя за бороду.

— Полагаю, эти люди не ладили. Или ладили, а потом перестали ладить. В любом случае, дедуля подложил своей супруге большую свинью. Многие так поступают, хотя, казалось бы, что им за радость с того на том свете?

Ральф налил себе вина.

— А что с родителями?

— С родителями? О, там все печально. Мать покончила с собой в девятнадцать. Отец то ли был, то ли его не было. Личность уже не установишь. Дед с бабкой внучат сдали сюда еще при жизни матери, сразу после рождения, и плевать на них хотели до самой дедовой кончины. Справок, во всяком случае, не наводили. Дед, я думаю, так и плевал до конца, просто не придумал, чем еще можно напакостить своей благоверной. Явно люди не ладили, я же говорю.

— Вы — гений! — сказал Ральф без тени иронии.

Старик отмахнулся. Глаза его сияли.

— Все намного легче, чем кажется. Если имеешь источники информации. А у меня их, слава богу, до сих пор хватает.

Они выпили. Ральфу казалось, что внутренности у него слиплись. В голову самодельный сироп ударял тоже довольно крепко.

«У нас сегодня Ночь Сказок, — подумал Ральф. — Мы пьем и рассказываем друг другу страшные истории о Наружности. Я и бывший директор. Вернее, это он рассказывает, а я пока только слушаю. И уже пьян, как сапожник».

Внезапно ему пришла в голову мысль, заставившая его встряхнуться.

— Минуточку! — он даже привстал от волнения. — Я не совсем понимаю… она хочет убрать Стервятника из Дома, так? Надеется, что он этого не переживет. Ладно. Но мне было сказано, что они предоставляют право выбора мне. Что я сам должен решить, кто это будет! Выходит…

— Выходит, тебя надули, — пожал плечами Старик. — Или угадали?

— Нет. Не угадали.

— Значит, переубедят. И обставят все так, словно это твое решение.

Холодная ярость затопила Ральфа. Он ощутил ее, как озноб. Пытаясь унять эту внезапно возникшую дрожь, обхватил себя за плечи, но холод шел изнутри, сейчас его не спасла бы и шуба.

Пока он мучился угрызениями совести, пока терзался, воображая предстоящие разборки со Сфинксом, чертова старуха готовилась к отправке из Дома Стервятника. Он сам помог бы ей в этом завтра, приведя все доводы против увоза Слепого, накопившиеся у него за ночь. Ей осталось бы только согласиться и выдвинуть контрпредложение. Которое ему пришлось бы принять. Ведь в отличие от четвертой в третьей не было никого, кто мог бы занять место Стервятника. Третья просто впала бы в ступор. Возможно, в глазах Акулы это стало бы большим достижением в плане обеспечения безопасности. А самым отвратительным было то, насколько хорошо она его изучила, сидя на другой половине Дома, казалось бы, полностью погруженная в свои обязанности. Ральфа ужаснула мысль о том, что старуха пристально следила за ним более четырех лет, а он умудрился этого не заметить. Она следила за ним, за Стервятником и наверняка за всеми остальными. Она предугадала реакцию Ральфа на свои действия, вплоть до демонстративного ухода, и обставила все соответствующим образом, согласно своим планам. Одного она не учла — такого же хитрого старика-наблюдателя, затаившегося на сторожевом посту, у нее под боком.

Старик между тем упорно тыкал в Ральфа спасительным стаканчиком вина, волнуясь все сильнее.

— Эй, не напрягайся так, мальчик! Соберись! Ты спал с лица. На происки врагов следует отвечать достойно. Ты меня слышишь?

Ральф взял стакан, пока его не облили, осушил залпом и решительно отставил.

— Пожалуй, мне на сегодня хватит. Не то я могу кое-кого пришибить.

Бывшего директора это заявление привело в ужас.

— Нет, нет, ни в коем случае! Только не насилие! Ты себя погубишь!

Ральф встал, но обнаружив, что нетвердо держится на ногах, вновь опустился на табурет.

— Вы меня не поняли. Я не собираюсь ее убивать. Ни в коем случае. Месть сладка, когда подкрадывается незаметно. Вы сами делали это вино?

Старик так суетился вокруг него, что Ральфу стало неловко.

— Милый старый гном, — сказал он. — Не волнуйся, я в полном порядке.

Старика это почему-то не успокоило. Споткнувшись о шнур электрочайника, он повалился на груду журналов.

— Довольно, — сказал Ральф, поднимая его. — Я же сказал, все в порядке. Сейчас мы сядем и обсудим ситуацию. Вы поделитесь со мной опытом, посоветуете, как мне быть. Я буду вас слушать. И так далее.

— Прекрасно! — с жаром выкрикнул Старик, обнимая Ральфа. — Это замечательная идея! Мы так и поступим.

Следующий час Ральф делал вид, что слушает Старика. Истории сложных интриг времен его директорства. Иногда он поддакивал. Истории делались все запутаннее, Старик говорил все менее внятно. К концу четвертой бутылки вернулась головная боль и пропало чувство времени.

И хорошо… и славно… так и надо. Надо быть очень не в себе, чтобы сделать все, как следует. Очень и очень не в себе…

Внезапно погас свет.

Выглянув в коридор, Ральф обнаружил, что там тоже темно.

— Авария, — проворчал Старик. — Как некстати. Не успели договорить. Где-то там, в столе, у меня были свечи…

Выдвинув ящик стола и нашарив в нем пачку толстых свечей, Ральф зажег одну из них.

— А у меня был фонарик, — вспомнил он. — Но сейчас его нет. Кажется, я оставил его в библиотеке. Вместе с курткой. Какое разгильдяйство!

Старик протянул ему блюдце. Капая на блюдечко воском, Ральф поразился тому, как это оказывается сложно, все время капать в одно и то же место. Заляпав полстола, он вернул Старику блюдце, вручил горящую свечу и сказал, что ему пора уходить.

Старик почти спал и не сильно огорчился.

— Точно пора? Тогда возьми еще одну свечу. И вообще, я должен тебя проводить. Запереть за тобой дверь и все такое. Ключи-то у меня. Я — здешний сторож, если ты не забыл!

Ральф заверил Старика, что ни в коем случае этого не забыл.

В коридор они вышли, сцепившись и покачиваясь. Ральф поддерживал бывшего директора под мышки, директор размахивал свечой, закапывая себя и Ральфа жгучим воском, и рассуждал о том, что лучшая месть — это, сидя на дне реки, ждать, пока мимо проплывет труп врага.

— Точно на дне? — усомнился Ральф. — Как водоросль?

— Именно, — подтвердил Старик. — Китайцы зря болтать не станут. Я не сказал, что это типично китайская месть?

Возле двери Ральф отобрал у Старика свечу и попробовал зажечь от нее вторую, но взволнованное дыхание повисшего у него на шее Старика всякий раз гасило ее, а под конец погасило обе. Ральф решил, что это даже к лучшему. Не хотелось бы оставлять Старика наедине с горящей свечой. Кое-как дотащив его до сторожевого поста, он, посветив зажигалкой, отыскал на настенном щите дубликат ключей от входной двери. Пристроил старика в продавленном кресле в углу, где тот немедленно захрапел, и пустился в обратный путь.

Свечу он зажег на лестничной клетке, после того, как запер за собой дверь. Спускаясь по лестнице — медленно, чтобы сохранить равновесие и чтобы свеча не погасла, — Ральф ощущал себя героем готического романа.