Клятва наемника - Элизабет Мун

— Вы действительно ничего не помните?

— А что я должна помнить?

Пакс разозлилась. Все они знали о ней что-то такое, чего она сама не знала, но почему-то ничего ей не говорили. Это было несправедливо. Она вопросительно посмотрела на гнома.

— Тсс! Лежите спокойно. Лорд Амберион, ваш паладин, и маршал Феллис… они решили, что вы и сами все со временем вспомните. Если же вы будете шуметь, они обязательно придут сюда, чтобы послушать, о чем у нас с вами разговор.

— Но вы расскажете мне, что со мной случилось? — спросила, волнуясь, Пакс.

Гном хитро улыбнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам:

— Вы хотите, чтобы я поведал вам то, о чем умалчивают эти могущественные люди? Впрочем, они не запрещали мне беседовать с вами. Поэтому, думаю, это возможно. Итак… Я скажу то, что считаю допустимым сказать, как это подобает представителю дома Гальденаксов…

Пакс заставила себя лежать спокойно, помня, что гномы, начав о чем-то рассказывать, обычно не торопятся. Ее же собеседник, тем временем достав свою изогнутую трубку, набил ее табаком, разжег и сделал глубокую затяжку. Затем выпустил три кольца дыма. И лишь потом произнес:

— Что ж, начнем… Вас взяли в плен поклонники Ачрии, у которых черные сердца. Это случилось, когда они атаковали наш лагерь, во вторую ночь нашего пребывания в долине, и утащили вас в свое логово, которое расположено вон под тем утесом, на другой стороне ручья…

Они продержали вас там несколько дней. Мы не знаем, что случилось с вами в том темном месте, — кроме того, что у вас появились раны. Видимо, они были глубокими, раз на теле остались такие отметины… Нам было довольно трудно найти вас, — вы и правда ничего не помните?

Пакс слушала его со все возрастающим ужасом. Она посмотрела на утес, на ржаво-красные и оранжевые скалы, испещренные черными полосами, и покачала головой:

— Нет, ничего не помню… Хотя, впрочем, какие-то обрывки неясно всплывают в памяти. Словно вижу долину с холма, но она далеко, и очертания ее расплывчаты.

— Не сомневаюсь, что это на вас так воздействует колдовство или удары по голове, оставившие большие шишки. К тому же, когда мы нашли вас, была еще одна странность. Мы уже приняли бой несколько раз в разных местах того подземелья, но вновь и вновь сталкивались с отрядом врагов. И каждый раз мы замечали высокого воина в черных доспехах, находившегося в задних рядах противника. Вы… но мы тогда еще не знали, что это были вы… сражались с ними насмерть… Затем оставшиеся в живых расступились, и вы, казалось, готовы были броситься на нас, чтобы тоже убить. Но потом… Но потом, леди Паксенаррион, вы вдруг остановились как вкопанная, с мечом в руке, поднятой над головой, это было очень странно. Действительно очень странно. Лорд Амберион и маршал Феллис отправились посмотреть — конечно, со всей осторожностью, — кто этот воин. Они приподняли шлем, и — о как мы были поражены! — мы увидели под ним ваше лицо, смертельно-бледное, с ничего не выражавшими глазами. А все потому, что доспехи, надетые на вас, были заколдованы. Вашему паладину и маршалу пришлось обратиться к Геду. В конце концов они рассыпались и упали вокруг вас, словно сухая шелуха. А потом сморщились и вообще исчезли. Но это еще не все. Вокруг вашей шеи…

— Господин Белкон! Нехорошо так утомлять Паксенаррион и рассказывать ей то, что сейчас совсем неважно.

Ни Пакс, ни Белкон не заметили приближения Амбериона. Он выглядел недовольным. Ему явно не понравилось то, что он услышал.

— Мы говорили лишь о том, что непосредственно касается Паксенаррион, и я ее не утомлял.

— Но вы ведь знаете наше мнение: лучше до поры до времени не рассказывать ей ничего.

— Но это ваше мнение. Мне же никто ничего не запрещал. К тому же я знаю достаточно много о злых демонах и их сородичах. Поверьте, гномы знают об этом больше, чем кто-либо другой. И мне кажется гораздо более благоразумным рассказать ей правду, чтобы Пакс не мучили неясные догадки и страхи.

Девушка пришла в раздражение. Почему они говорят о ней в ее присутствии, как будто ее здесь нет? Она заговорила, и в голосе ее зазвучала горечь:

— Я спрашивала господина Белкона, сэр Амберион, о случившемся, так же как я спрашивала вас. И господин Белкон ответил на мои вопросы. Он говорил со мной честно — как с воином, а не как с безмозглым ребенком.

Амберион посмотрел на нее, удивленно подняв брови:

— Конечно, конечно, Пакс! Но поверьте, мы вовсе не считаем вас безмозглым ребенком. Мы просто беспокоились о том, что если мы расскажем вам обо всем, что знаем, то ваша собственная память никогда не восстановится до конца. А ведь вы обо всем случившемся должны знать больше, чем мы. Неужели вы совсем все забыли о содружестве Геда и не доверяете паладину? Должно быть, боль так замучила вас, что вы стали немного раздражительной.

Пакс покраснела от этого мягкого упрека. Все еще испытывая досаду, но уже несколько притихшая, она прошептала:

— Извините. Я… я просто была взволнована.

— У вас сильно болят раны? — спросил Амберион.

У Пакс и в самом деле все тело пылало, будто в лихорадке. Кивнув головой, она сказала с сожалением:

— Да, сэр, мне пока еще нехорошо.

Он потрогал ее лоб и нахмурился:

— У вас жар. Да это и неудивительно при ваших ранениях. Дайте-ка мне сообразить, что тут можно сделать.

Он положил руку ей на голову и начал говорить. Пакс вроде бы даже знала слова, предвосхищала мысленно фразы, но ей трудно сосредоточиться, чтобы все вспомнить. Перед глазами появился какой-то туман. Через несколько секунд боль в голове слилась с болью в теле — в единое невыносимое страдание. Но вскоре ей стало легче.

Когда же боль окончательно исчезла, девушка осознала, как тяжко ей было совсем недавно. Она подумала, что дошла до предела, который может выдержать человек, наконец зрение ее стало четким, как и прежде. Пакс почувствовала, что Амберион убрал с ее головы свои теплые ладони.

— Это облегчило вам боль? — спросил он.

— Да, сэр. Благодарю вас. Я даже и не понимала, насколько она была сильной, — кивнула Пакс. Сейчас ее собственная вспышка казалась ей самой беспричинной; она и сама не понимала, почему ответила Амбериону так резко.

Он же внимательно посмотрел на Пакс и сел рядом. Вид у него был уставший. Ободряюще улыбнувшись девушке, он повернулся к гному:

— Господин Белкон, я слышал лишь ваши последние слова. О чем вы ей поведали: о том, как Паксенаррион взяли в плен, или о том, как мы ее искали?

— Я рассказал совсем немного. О том, как ее взяли в плен, не говорил вообще, потому что никто из нас этого не видел. Не рассказывал я ничего и о том, как мы обнаружили ее пропажу или…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});