Потерянные и забытые воспоминания - Эстрелла Роуз

вся в крови и слезах!

— Эй, Питер, а он имеет в виду тебя, говоря о белобрысом очкарике? — уточняет Эдвард.

— Меня, — кивает Питер.

— А ты разве носишь очки? — слегка хмурится Терренс. — Я что-то не припоминаю, когда ты надевал их.

— Только когда надо что-то прочитать вдалеке.

— Он определенно говорит серьезно о том, что грохнул бы блондина, — отмечает Бенджамин. — Этот отморозок прибил бы любого, кто захочет помочь девчонке.

— О, да, конечно, идеальная пара! — со скрещенными на груди руками фыркает Эдвард. — На кой черт тебе девушка? Чтобы она обслуживала твою задницу и воспитывала твоих детей? А ты бы унижал ее и говорил, что она — никто и звать ее никак?

— Ага, заставит он поверить! — восклицает Кевин. — Можно просто посмотреть на Анну, чтобы сразу все понять!

— Гореть тебе в аду, гнилая ты сволочь, — сквозь зубы цедит Эдвард. — Сделал бы ты подобное с Наталией, я бы закопал тебя заживо. И никто бы меня не остановил!

— Ха, а голодранец — это я что ли? — злостно усмехается Даниэль. — Этот мерзкий козел думает, что сможет меня одолеть? Ха! Да я ему, черт возьми, все кишки с глазами вырву!

— О, и про полицию эта сволочь тоже говорит, — уверенно отмечает Кристофер.

— Воспитывать он будет! Это тебя надо воспитывать, тварь! Тебя бы отдубасить так, как ты дубасил ее!

— Ха, а Анна разве собачка, чтобы выводить ее погулять? — недоумевает Терренс. — Она что, должна еще и выходить из дома лишь с его разрешения?

— Черт, что за маразм! — возмущается Бенджамин. — Этот мужик вообще в том веке живет? В том времени? Вроде женщина уже давно стала независимой личностью, имеющая почти те же права, что и мужчина.

— Ох, компьютер и телефон захотел проверить! — закатывает глаза Эдвард. — Она что твоя жена, чтобы ты контролировал ее? Ты для нее никто, мразь! Ник-то! Рабство отменили уже черт знает сколько лет назад. Девушка не обязана целим днями торчать дома, все время убираться, готовить и каждый год ходить беременная! И терпеть боль, когда мужик думает лишь о своем удовольствии и плюет на то, что ей плохо.

— Это я тебе скоро глотку перегрызу, козел! — почти что вскрикивает Даниэль и раздраженно рычит. — Так завоешь от боли, что пожалеешь, что родился на этот свет!

— Да долго он будет дубасить ее? — возмущается Кевин. — Слово сказала — бьет! Молчит — бьет! Кричит — бьет! Плачет — бьет! Чего эта тварь добивается?

Как только Джулиан заталкивает Анну в свою машину, сам садится за руль и резко уезжает в неизвестном направлении, видео заканчивается.

— Нет слов… — запустив руку в волосы, тихо выдыхает Эдвард. — Просто нет слов…

— Я в шоке, ребята, — приложив руку ко лбу, говорит Терренс. — В жизни не видел столь ужасного насилия над хрупкой девушкой.

— Зато мы посмотрели на рожу, которая очень скоро будет здорово разукрашена, — более низким голосом произносит Даниэль.

— Как мужику с такой рожей вообще можно доверять? — недоумевает Кристофер. — Я бы не стал даже подходить к нему! Какого черта Анна вообще с ним связалась?

— Кстати, в видео попал не весь их разговор, — с грустью во взгляде признается Питер.

— О чем они еще говорили? — спрашивает Кевин.

— Этот тип приревновал Анну ко мне и кричал на нее из-за того, что она просто заговорила со мной. И сказал, что ей запрещено общаться с друзьями, а особенно с парнями. Заявил о своих правах на нее. Мол, она должна беспрекословно подчиняться ему. Оскорблял, унижал ее… Говорил, что она — бесправное существо… Мол, Анна может приказывать лишь своим детям. Мальчишек воспитывать мальчишками, а девчонок — девчонками.

— Ага, пацанов делать мерзкими козлами, а девчонок — заставлять бояться мужиков, — хмуро говорит Даниэль.

— Он сказал, ей известно, что будет с ней и ее родителями, если она сбежит так же, как однажды сбежала к тебе… И назвал тебя нищебродом.

— Я — нищеброд? — Даниэль негромко ухмыляется. — Ну ни черта себе! Знал бы он, за сколько мои родители купили тот дом, в котором я живу!

— Анна пыталась сопротивляться и напомнить, что Джулиан ей никто, но она лишь получала удары по лицу и слышала, что всегда будет принадлежать ему. Якобы ее отец дал добро на их отношения и никогда не поверит, что Джулиан плохой. И заявил, что как бы ей ни хотелось избежать свадьбы, она выйдет замуж за него, как и хотели ее родители и бабушки с дедушками.

— Но теперь ее отец наконец-то очнулся и понял, кому хотел отдать свою дочурку, — сдержанно отвечает Бенджамин.

— Ну да, сначала чуть не подтолкнул ее к пропасти, а теперь начал сокрушаться, — хмуро бросает Кевин, скрестив руки на груди. — Хороший папаша, я вам скажу!

— Я тоже не понимаю, как можно быть таким слепым и не замечать, что твой ребенок страдает! — недоумевает Кристофер. — Вот я всегда переживаю за своих крестников, когда они болеют. Я люблю их как своих собственных детей.

— Наверное, в этом случае все было наоборот: на самом деле именно мать Анны переживала за свою дочь и хотела ей только лучшего, а отцу было, грубо говоря, плевать, — предполагает Бенджамин.

— Но она всегда утверждала, что мать была холодна с ней! — восклицает Питер. — А к отцу наоборот — тянулась!

— Я много раз спрашивал, кого она любит больше, и ответ Анны был одним и тем же: люблю обоих родителей, но с папой ладила лучше, — отмечает Даниэль.

— И ее мать была далеко не равнодушна к дочери, — уверенно добавляет Терренс. — Это ведь она сделала все, чтобы не допустить свадьбы Анны с тем Джулианом. Она сделала так, что его семейка согласилась на свадьбу Сеймур с младшим братом этого козла. Значит, эта женщина что-то подозревала и не хотела, чтобы ее дочь страдала.

— Только вот ее отец поздно спохватился! — восклицает Эдвард. — Еще немного — и Анне придет конец. Если мы ничего не предпримем!

— В любом случае он сильно жалеет об этом, — задумчиво отмечает Даниэль.

— Раз она носит водолазки и наносит толстые слои косметики на лицо, значит, на то есть причина. И лично я боюсь представить, что мы можем увидеть у нее на теле после таких зверских избиений.

— Бр-р-р, я даже думать об этом не хочу…

— Кстати, а на этом видео на ней тоже надета водолазка… — хмурится Кристофер. — Или мне показалось?

— Нет-нет, не показалось, — качает головой Терренс. — И в больнице она была в точно такой же. Я это точно помню.

— Но были дни, когда на ней был еще и бесформенный и огромный свитер, — добавляет