Николай II (Том II) - А. Сахаров (редактор)

Все страхи Эрнста-Людвига оказались напрасными. Когда его вместе с «камердинером», закутанных в меховые полсти, перевезли на санях от вокзала Хапаранды через толстый лёд реки к ярко освещённому бараку у железнодорожной платформы Торнио, его ждал за несколько шагов до поста русской пограничной стражи не кто иной, как один из любимых флигель-адъютантов царя полковник Мордвинов. Рядом с ним стояли два казака в экзотических мохнатых шапках.

Мордвинов любезно приветствовал великого герцога, однако не называя его высочеством или высокопревосходительством, пропустил чуть вперёд, казаки подхватили багаж Эрнста-Людвига, и группа пошла вперёд, оставив за собой остальных приезжих. Офицерам пограничной стражи Мордвинов что-то буркнул, они отдали честь, и через минуту Эрнст-Людвиг со своей новой свитой очутился в жарко натопленном салон-вагоне начальника Финляндской железной дороги, по просьбе Фредерикса предоставленном флигель-адъютанту царя.

В приятном обществе русского царедворца незаметно пролетели почти сутки, которые вагон, цепляемый к разным поездам, катился до станции Александровская у Царского Села. Здесь большой закрытый «делоне-бельвиль» из царского гаража принял троих приезжих, включая «камердинера», а казаки с багажом ехали на другом моторе.

Эрнст-Людвиг не успел ощутить и вечернего морозца при ясной погоде, как очутился в хорошо знакомом вестибюле Александровского дворца, с его устоявшимся запахом русских придворных духов и чётко налаженной протокольной службой. Штатскую меховую шубу великого герцога принял на руки один лакей, шинель Мордвинова – другой.

Они прошли через парадный зал и небольшой проход направо – по хорошо знакомому Эрнсту-Людвигу пути, поднялись на второй этаж в покои Государя и Императрицы, вошли через коридор, украшенный огромным количеством висящих на его стенах золотых блюд с гербами и видами русских городов, на которых царю и царице некогда представители этих городов подносили, по русскому обычаю, «хлеб-соль», и вступили в гостиную Императрицы.

За несколько лет, что Эрнст-Людвиг не был в Царском Селе, здесь почти ничего не изменилось. Светлая, почти квадратная комната была убрана просто, но с большим вкусом. Стены были увешаны картинами и портретами, между которыми на центральном месте одной стены висел небольшой портрет Николая, а на другой – огромный, во весь рост, портрет Аликс замечательного сходства. В глубине комнаты стояли два рояля в таком положении, что сидевшие за роялем могли видеть друг друга, сидя лицом к лицу.

«Вероятно, Аликс всё-таки охотно музицирует здесь со своей любимой подругой Аней!» – подумал Эрни.

Размеры комнаты были велики, но масса маленьких столиков, диванчиков и кресел подле них делали гостиную уютной.

Мордвинов присел в кресло. Эрни хотел последовать его примеру, но вошёл лакей и сказал по-русски:

– Ея Величество просят!

Эрни правильно понял, что это относится к нему, и пошёл по направлению к коридору. При выходе он чуть не столкнулся с высоким худощавым господином, лицо которого показалось ему знакомым, и его спутником в военной форме. Они явно вышли из кабинета Императрицы.

У первой двери справа стоял огромного роста негр, весь в белом, с белой чалмой на голове. Когда Эрни приблизился, негр быстро и очень ловко распахнул дверь.

Эрни целые сутки ждал этого момента, готовился к нему, но когда он увидел любимую младшую сестру, его сердце сильно-сильно застучало.

Аликс стояла в глубине своего кабинета. Она порывисто бросилась к нему, но потом сдержала себя и спокойно пошла навстречу брату. Эрнст-Людвиг обратил внимание, что на сестре было неновое тёмно-лиловое платье, не отвечавшее требованиям моды. Вокруг шеи Аликс была повязана длинная нитка её любимого жемчуга, спускавшаяся до пояса. Это было её единственное украшение.

Они обнялись. В глазах великого герцога блеснули слёзы, а у Аликс на лице блуждала улыбка радости и кротости, но глаза оставались сухими. Выглядела она плохо. Усталость и болезни, беспокойство за Ники состарили её лет на десять. Нимб белокурых волос, венчавших ещё пару лет тому назад её гордую голову, стал почти седым. Но держалась она прямо и с достоинством. Видно было, что перед ним стоит Императрица.

– Здравствуй, Солнечный Луч! – назвал её брат прозвищем, которое она носила при британском дворе у бабушки Виктории.

– Ники сейчас придёт… – дрогнувшим голосом сказала она, и теперь в её глазах накипели и быстро высохли слёзы.

Она показала брату на кресло.

– Как поживает Онор? – заботливо спросила Аликс про жену Эрни, которой симпатизировала, особенно в пику противной первой жене брата, Виктории Мелите, теперешней супруге Кирилла. Великий герцог успел только ответить «Хорошо!» и хотел в свою очередь задать вопрос о здоровье Алексея, как бесшумно открылась дверь и энергичным шагом вошёл Николай.

Свойственники, один Верховный Главнокомандующий России, а другой – командующий германской армией под Верденом, довольно прохладно поздоровались. Ники сел в кресло рядом, потом подвинул его так, чтобы было удобно видеть глаза своего собеседника.

– Ники, давай начнём с дела! – видя внутреннюю напряжённость свояка, предложил Эрни. Он и сам в глубине души весь трясся от напряжения: слыханное ли дело, чтобы вот так, лицом к лицу, во дворце главы государства противника так свободно с ним разговаривать.

– Давай! – коротко согласился Николай.

– Ники, я приехал, чтобы спасти монархию в России! – выпалил Эрнст-Людвиг по сценарию, разработанному Вильгельмом и графом Эйленбургом в Плессе. – Даже ваши союзники в своих газетах пишут всякие гадости про Аликс и Тебя, что Россия – накануне революции, что у армии нет пушек и снарядов…

– Эрни, я не желаю обсуждать с тобой или Вилли эти темы… – жёстко, с холодным блеском в глазах сказал царь. – А что касается Моей армии, её пушек и снарядов, то в предстоящей летней кампании ваши войска на своей шкуре почувствуют её силу и мощь, остроту штыков пехоты и меткость артиллеристов…

В голосе Николая было столько уверенности и твёрдости, что Эрни испугался за исход своей миссии: вдруг Ники вообще больше не даст ему открыть рот. Он беспомощно посмотрел на Аликс, надеясь на её поддержку. Ведь во всех донесениях разведки говорилось о том, что русская общественность обвиняет царицу в том, что она является главой прогерманской партии при Дворе, помогает немцам, хочет сепаратного мира и воздействует в этом духе на своего супруга. Но сестра сидела гордо выпрямившись, уставив глаза в потолок, чтобы не встречаться взглядом с Эрни. Весь её облик выражал холодность и отчуждённость.

– Ну, хорошо, Ники, я тогда изложу тебе только то, что Вильгельм готов предложить России за её переход в лагерь нейтральных стран… – так изящно обозначил великий герцог сомнительную моральную ценность формулировки «сепаратный мир».

Николай задумчиво отвернулся к окну. Все придворные знали, что это означает у него падение интереса к тому, что ему в данный момент докладывали или рассказывали. Но Эрнст-Людвиг принял его молчание за согласие выслушать и начал:

– Во-первых, Кайзер готов содействовать исполнению русской «византийской мечты» – отдать России Константинополь и Проливы… Если, конечно, русская армия будет в состоянии добраться до них через Румынию и Болгарию… Всё, что зависит от Германии, будет сделано, но у России есть сильный конкурент – царь Болгарии Фердинанд, который уже выпустил почтовую марку со своим изображением в тоге и венце византийских императоров… Во-вторых, Вильгельм готов отдать приказ своим войскам отойти к старой русско-германской границе в Литве и Царстве Польском и прекратить боевые действия… В-третьих, император Германии готов потребовать от своего союзника – Австро-Венгрии – отдать России те территории, которые уже завоёвывала русская армия, то есть Галицию, Буковину, австрийские части Польши – Краков и так далее…

В глазах Николая, обращённых в окно, выходящее в тёмный парк, блеснула ирония.

«Вот ведь какой добрый братец Вилли – как щедро он раздаёт всё то, что ему не принадлежит! – подумал Николай. – Оказывается, за позор заключения сепаратного мира, вопреки моим торжественным обещаниям, мы должны ещё пройти через нейтральную Румынию, разгромить Болгарию и Турцию, а потом оборонять Проливы от соединённых сил Англии и Франции, которые конечно же захотят наказать нас за измену союзническому долгу… А моя идея о воссоздании Польши в её старых исторических границах, существовавших до первого раздела Речи Посполитой, придание ей статуса независимого государства и личная уния нового польского монарха с Российской короной будет ограничена опять германизацией Западной Польши и разделом польской нации на две части!.. Что из того, что австрийский кусок Польши с Краковом отойдёт в новую Польшу – ведь Австро-Венгрия и так развалится… Кроме собственно Австрии, на развалинах Дунайской монархии возникнут новые государства – Чехия, Моравия, Словакия, Босния и другие… Но Вильгельм хочет уже сейчас связать меня по рукам и обеспечить поддержку его планам в послевоенном урегулировании… Неглупо задумано!..»