Танец со змеей - Егор Вакула

Вместе они добрались назад к каменной лестнице, и Гордей остался сидеть на камне среди убитых цахари.

– А книги? – Забеспокоился он, когда Октис вернулась со своей поклажей.

– Взяла. Положила к себе.

– Покажи. – Неуверенно потребовал он.

– Зачем?

– Просто хочу быть уверенным. Я сведу себя с ума, думая об этом. Я знаю, что так будет. Октис, это все, что у меня осталось. Это то, из-за чего я еще жив.

– Хмм? Мне показалось, ты все еще жив только из-за меня. Хочешь, я выну их, и они понесут тебя дальше?!

– Я только хотел сказать, что ты мне об этом говорила. – Гордей осекся. – Извини. Ты права. Если ты сказала – значит, я тебе верю.

– Так-то лучше. – Пробурчала она и прошлась взглядом по убитым цахари.

Ты сама ели стоишь на ногах, собралась тащить книжника, все вещи и еще думаешь о луке и стрелах? Тягловая корова! – Заявил голос.

Я повешу их на Гордея. – Попыталась возразить она.

Твой груз уже перевесил все шансы спастись и сделал любое оружие бессмысленным.

Он снова был прав.

Древко копья заскрипело по каменному песку под ногами.

***

Каменная порода миновала, когда они прошли порог ущелья. Вскоре показалась привычная людям почва – совсем обычный лес, хотя бы в своем основании. Новые надежды посетили каждого из путников. Хотя книжнику мешала острая повторяющаяся боль. Она незамедлительно приходила после каждого соприкосновения с опорой. И нарастала шаг за шагом. Гордей боялся сказать Октис, но, чем дальше, тем больше он убеждал себя, что не дотянет до конца леса. Импровизированная повязка медленно пропитывалась кровью. Один раз Октис осторожно сняла ее и промыла рану остатком речной воды. Швы держались и к общему удивлению не порвали кожу, не сместились. Больше она ничего не могла сделать. Наверное, сыграло бы ее миррорское масло, но взвесь краски, разбавленной в нем, стала бы для раны сравни грязи. Окровавленные тряпки вернулись на место.

Они брели дальше, пока в какой-то момент без предупреждения ведущая не остановилась сама. После небольшой паузы она сбросила с плеч весь груз, включая руку Гордея. Без отобранного копья спутник опал, оперевшись на ближайший толстый корень.

– Снова передышка? – С надеждой спросил Гордей. Совсем неуловимой, ведь он уже знал, что не в характере Змеи так церемониться с болью – ни со своей, ни с чужой.

– Боюсь, что последняя. – Она чуть помедлила, неуверенно сжимая в руках копье. – Долго слишком. Замешкались. Я знала…

Гордей вытянул шею и взглянул вперед.

Цахари появлялись медленно – один за другим они выходили на край небольшой проплешины впереди. Сердце книгаря затаилось где-то очень глубоко, и его редкие удары стали невыносимо низкими, тяжелыми и гулкими. Они быстро сотрясли и тело, и душу.

Цахари было много – около двадцати, они встали полукругом. Кто на корне, кто на ветке – ближе или дальше. С копьями и луками. Мужчины, подростки, несколько женщин. И те, кто по виду сошел бы за землепашца порядочного возраста.

– Это плохая охота. – Раздалось от одного из старших. Речь была размеренной, твердой и понятной для людей. А потому этим звукам больше походило определение «голос», нежели «рык». – Пусть она закончится.

Октис подняла копье в боевую изготовку – в унисон с луками цахари. С таким же успехом она могла пригрозить им и луком, и любым другим оружием.

– Так пропустите нас, и она закончится. – Ответила она.

– Ты не понимаешь. – Переговорщик почти усмехнулся. – Охота сама решает. Нельзя остановить охоту.

Цахари любят поговорить. К чему бы это? Неужели от разговоров мясо становится сочнее? – Октис старалась думать быстро, как положено в такой ситуации перволинейному. Но ничего толкового на ум не приходило. Заявив что-то вроде: «Я же говорил!», – голос в голове замолк, словно обидевшись на непослушание.

– Мы... весь наш мир – и так прерванная Охота! – Выпалила она в ответ.

– Землепашец, – все больше брал свое снисходительный тон в речи охотника, – ваши Боги ушли, но наш Бог продолжает свое дело. Каждый день мы можем стать его добычей. И каждый день мы видим его подобие в глазах друг друга.

«Ваши Боги»?! – Она никогда не задумывалась над этим. – У каждых богоподобных свои собственные Боги или одни Боги для всех?

Не время было для таких вопросов – совсем не время, но цахари тянули. Октис удерживала себя, чтоб ненароком не успеть за оставшееся время ляпнуть про пощаду. Она должна быть сильной – в этот последний момент.

– От тебя пахнет кровью, женщина. – Вновь подал голос старший.

Остальные по-прежнему молчали, избрав меру воздействия на окруженных лишь в виде пристального взгляда.

– Бывает, от женщин пахнет кровью. – Нерешительно и негромко парировала она.

Творцы! Наверное, последняя моя шутка про Сестру! – Судорожно подумала Змея, и от собственного "наверное" в сердце кольнуло. От того, что слишком глупо было верить в спасение и от того, что она все-таки продолжала на то надеяться. К чему-то вспомнились Змеи, Белый форт и время службы Царю. Все, случившееся после, показалось коротким незначительным промежутком.

– Разной кровью. Ньяд. Цахари. Сколько ты убила? Четыре?

– Шестерых. – Твердо заявила Октис. Она ожидала, что цахари хотя бы придут в замешательство, если не тут же бросятся в атаку, но они продолжали стоять на месте, будто счет убитых их не волновал.

– Где первый? Где молодой охотник? Его дух принадлежит стае.

– В трех тысячах шагов от хребта на запад.

Дух принадлежит стае? Дух богоподобного принадлежит только ему. Потому и жгут... или они...

– Вы смогли пройти...

– Вы съедите его? – Перебила она.

– Да. Вы прошли...

– Но его душа...

– Останется в стае. Мы чтим близких своих, в отличие от вас! – Старый цахари проявил недовольство от бестактной и наглой манеры пойманных землепашцев. – И не пускаем на ветер. Вы прошли по камням Молчащих Слов? И они пропустили вас?

***

Каннибалы! Мы не на Тверди больше, раз здесь богоподобные восхваляют свое проклятие! – Гордей уложил голову на гладкий корень и сполз вниз. – Камни Молчащих Слов. Они говорят о хребте. Почему им это так интересно? И кто нас пропустил? Или что нас не должно было пропускать? Ведь то был самый спокойный участок пути. Никаких опасностей – только тишина. Молчание. И только ты сам... и непредсказуемая Октис. – Книжник подумал еще немного. – Я чуть не умер там – на самом спокойном отрезке. – Теперь он умрет здесь, а потому осознание былой опасности не сильно испугало его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});