Древо исчезающих времен - Василий Головачёв

— Сделать это непросто.

— Они готовятся к какой-то акции, а ты стоишь у них на пути.

Ромашин еще раз обошел пинасс, прислушиваясь к себе, и впервые в жизни пожалел, что он не паранорм.

— А что, если нам исчезнуть?

— Не понял.

Игнат вздохнул. Саваоф не был рассчитан на тонкие, нюансные, многослойные беседы и подсказать ничего не мог, но мысль была неплохая, надо было ее обдумать. Надо было найти союзника, обговорить с ним условия исчезновения, а потом исчезнуть. Скажем, погибнуть в авиакатастрофе. Взорвался пинасс… или куттер… или даже коракл, после того как в него вошел комиссар-два Игнат Ромашин. И пусть «санитары» вздохнут с облегчением и спокойно поработают… некоторое время.

Игнат залез в кабину пинасса, задал курс к ближайшей станции метро и начал обдумывать идею, все больше убеждаясь в ее привлекательности и не отвечая на «вздохи» Саваофа, расстроенного легкомыслием хозяина.

До метро, однако, долетели нормально. Если наблюдатель и следовал за пинассом, уничтожать его он не стал, не имея на то санкции эмиссара «хирургов». Что самостоятельных действий охране Златкова не предписывалось, Ромашин был уверен. Другое дело, что предпримет эмиссар, когда узнает о визите.

— Нет, пора исчезать, пора, — вслух произнес Игнат.

Выйдя из метро Брянска, он задействовал «кольчугу» — бригаду сопровождения, взял куттер и взлетел над зоной бедствия, в центре которой, в лесах, располагался хроноквантовый ускоритель.

Всего два месяца прошло с момента запуска в Ствол Павла Жданова, но за это время все здесь изменилось.

Кубическое здание хронолаборатории растаяло, и на его месте сначала образовалось озеро хронопены, а затем, когда хронопена испарилась, стометровой глубины воронка с полурастаявшими, пористыми, как губка, стенами. На дне воронки осел слой серебристого металла, зеркально-гладкий, как зеркало, причудливо искажающий перспективу, поэтому наблюдателям постоянно казалось, что они видят на дне воронки странные движущиеся объекты.

Но больше всего изменился Ствол. Спустя два дня после старта Жданова он вдруг налился багровым свечением и буквально взорвался, но не разрушился, а словно застыл в процессе взрыва и теперь издали напоминал гигантскую, гротескно увеличенную колючую головку чертополоха, слепленную из ажурных, иззубренных, перекрученных поверхностей, лохмотьев, сталактитов, листьев, стеблей, тычинок и пестиков. Вблизи становилось видно, что каждый такой «лист» — по сути, струя взрыва, застывший в момент разлета фрагмент стен Ствола — состоит из множества ворсинок размером от сантиметра до двух-трех метров и впечатление производит удивительное, поражающее гармоничностью форм и переходов. Ученые попытались объяснить сей феномен не взрывом, а «выходом в земную физическую реальность чужого закона, изменившего структуру данного объема пространства-времени», и возможно, они были правы, но лишь Златков обратил внимание на общую форму образования: Ствол теперь странным образом напоминал Древо Времен — то есть Большую Вселенную. Словно некий исполин решил пошутить, а может, проявить свою компетентность и создал для людей «модель Древа Мира», дабы они преисполнились благоговения и восхищения.

Ромашин достал бинокль.

Ядро «модели» представляло собой черное плотное образование диаметром около километра, с кавернами и дырами, в глубине которых изредка появлялся мерцающий свет, словно там, внутри полого шара, кто-то разжигал костер. Но пройти внутрь и вернуться не удавалось до сих пор ни одному конкистадору, в том числе и автоматам с защитой от хронопены. Разведчики же из числа живых людей, проплутав по лабиринтам «перекрестка пространств» многие часы и дни, возвращались обратно без особых открытий. Ствол не пропускал их к своим опасным тайнам, а иногда калечил или убивал смельчаков. Именно в связи с гибелью последней разведгруппы и появилось решение СЭКОНа[12] о необходимости скорейшего уничтожения бывшего здания хроноускорителя.

Ромашин спрятал бинокль, повторил про себя: как можно скорее уничтожить… И задал сам себе сакраментальный вопрос: зачем? Зачем «хронохирургам» понадобилось разрушать Ствол, если «война Ветвей» закончилась? А она закончилась, причем победой людей, Жданов дошел до дна Мира и отключил хронобур — если верить расчетам и происшедшим в космосе изменениям.

Область сжимающейся вокруг Солнечной системы тьмы исчезла, звезды и галактики засияли вновь, хотя рисунок созвездий изменился, к неописуемому изумлению астрономов. Трансфузия полей вокруг Ствола также пропала, экологическая обстановка улучшилась, подвижки почвы, порождающие землетрясения, прекратились, исчезли «привязанные» над хроноускорителем прозрачные «дыры» — зоны поглощения вещества и «пузыри отталкивания», природа залечила раны, нанесенные ей человеком, наступила тишь и благодать. Отчего же ноет сердце при взгляде на это колючее чудо — «чертополох» Ствола? И почему не пропадает ощущение угрозы, исходящей от его колючек?

Может, Златков прав и Ствол надо уничтожить? Чтобы все тревоги рассеялись, а опасное явление исчезло как дурной сон?

В кабине запищал вызов, командир «кольчуги» кобра Харлам Саковец запрашивал инструкции.

— Обычный маршрут, — бросил в микрофон Ромашин, зная, что сегодняшний маршрут будет не совсем обычным. Сегодня, после встречи с директором УАСС комиссар-два Евразийского филиала СБ Игнат Ромашин «погибнет» во время облета Ствола.

Глава 2

Хотя подземный бункер Центра пояса защиты потерял свое значение как долговременное сооружение с максимально возможной степенью безопасности, его решили сохранить и передать в ведомство вновь созданного Центра по ликвидации последствий и изучению феномена Ствола. Руководил работой Центра второй заместитель председателя СЭКОНа Лев Косулин, а руководство исследовательской бригадой по-прежнему продолжал осуществлять Атанас Златков.

В этот день он прибыл в Центр поздно, к двенадцати часам дня по местному времени и сразу стал свидетелем двух событий, драматического и трагического, изумивших всех сотрудников Центра.

Трагическим событием стала гибель комиссара безопасности Ромашина. Его куттер взорвался во время облета Ствола, столкнувшись с одной из ветвей «чертополоха». Зная расчетливость, ум и силу этого человека, Златков не поверил в его гибель, хотя и засомневался в своих выводах, когда в Центр принесли останки погибшего.

Пока врачи хлопотали вокруг обезображенного тела, пытаясь вдохнуть в него жизнь, случилось второе событие.

Ни с того ни с сего вдруг отвалилась одна из колючек «чертополоха» (застывшая струя взрыва) длиной около двухсот метров, ударилась о землю и взорвалась по-настоящему. Во все стороны брызнули струи чистейшего смарагдового огня, вспухли клубы дыма, а когда опали, перед взорами наблюдателей предстало нечто вроде половинки гигантского ослепительно белого яйца, внутри которой копошились две человеческие фигуры. Служба безопасности Центра, потрясенная гибелью комиссара, на этот раз сработала вовремя и подобрала людей уже через две минуты после их появления, буквально за секунды до того, как яйцо загорелось бездымным фиолетовым пламенем и сгорело без следа, оставив на своем месте глубокую каверну.

Спасенных было двое, и одного из них, Федора Полуянова, знали все работники Центра, второго — только спецслужбы. Им оказался гриф безопасности Григорий Белый, запущенный с особым отрядом в Ствол накануне запуска Павла Жданова.

Размышляя над двумя событиями, происшедшими одно за другим, Златков опустился в бункер и был встречен мрачным начальником Центра, занятым созданием комиссии по выяснению причин гибели комиссара Ромашина.

— Вы мне нужны, — бросил он на ходу, окруженный толпой помощников, секретарей и сотрудников безопасности, обескураженных случившимся. Златков вынужден был повернуть и проследовать за Косулиным в его рабочий кабинет.

Видеопласт кабинета был настроен на морской пейзаж, однако начальник Центра выключил его, движением руки отослал помощников, подождал, пока в кабинете останутся трое — Златков, начальник группы безопасности Центра Базарян и он сам, — повернулся к стоящему Базаряну и сказал дрожащим от ярости голосом:

— Как это могло произойти?!

— Не знаю, — ответил перепуганный Базарян, терзая черные усики. — Он вел куттер сам, никого не взял… все было как обычно… никаких тревожных сигналов… кто же знал, что он врежется в этот чертов «чертополох»?

— Вы! Вы должны были знать! Представляете, что будет?! Самое малое — отстранение от работы! И мне придется подавать в отставку! Понимаете, что произошло?!

Базарян дернул себя за ус, скривился, хотел что-то сказать в свое оправдание, но посмотрел на молчавшего Златкова и проглотил возражения. Промямлил: