Перекрестки сумерек - Роберт Джордан

Стройная девушка из свиты Армиллы содрогнулась всем телом, затем медленно выехала вперед, откидывая капюшон своего простого синего плаща; под капюшоном открылось хорошенькое личико с испуганной дрожащей улыбкой. Все окружающие гости подхалимы и лизоблюды внезапно принялись поправлять свои плащи и натягивать перчатки, глядя куда угодно, только не на горничную Аримиллы. Особенно женщины. Любую из них могли выбрать с такой же легкостью, и они знали это. Как ни странно, Сильвейз не отвела взгляда. Ее лицо невозможно было рассмотреть в тени капюшона, но ее голова повернулась, следуя за движением девушки.

Насин обнажил зубы в ухмылке, что сделало его еще более похожим на козла, чем обычно.

— Да, конечно! Вино с пряностями — это будет отлично! Арлин, не так ли? Пойдем, Арлин, пойдем, моя хорошая девочка. Ты не замерзла? — Девушка вскрикнула, когда он набросил ей на плечи край своего плаща, притянув ее к себе так близко, что она чуть не вывалилась из седла. — В моей палатке тебе будет тепло, обещаю. — Не бросив назад даже взгляда, он шагом отъехал от собравшихся, хихикая и шепча что-то на ухо девушке, которую держал, обняв за плечи. Его дружинники последовали за ним, сопровождаемые скрипом кожи и неспешным, звучным чавканьем конских копыт по грязи. Один из них засмеялся, словно товарищ сказал ему что-то забавное.

Эления с омерзением покачала головой. Одно дело — выставить перед Насином хорошенькую женщину, чтобы отвлечь его внимание, — ей даже не требовалось быть особенно хорошенькой; любая женщина, которую старый козел загонял в угол, была в опасности, — но использовать для этого собственную горничную просто отвратительно. Впрочем, не настолько отвратительно, как сам лорд Насин.

— Ты обещала держать его подальше от меня, Аримилла, — произнесла Эления тихим, напряженным голосом. Сбрендивший старый развратник мог забыть о ее существовании на какое-то время, но он вспомнит о ней в следующий же раз, когда увидит ее. — Ты обещала отвлекать его.

Лицо Аримиллы стало угрюмым, она раздраженно подтянула повыше свои перчатки для верховой езды. Она не получила то, чего хотела. Это было для нее большим оскорблением.

— Если ты хочешь, чтобы тебя не одолевали поклонники, тебе следует держаться поблизости от меня, а не разгуливать где попало. Что я могу поделать, если ты привлекаешь мужчин? И я ведь спасла тебя. Я еще не слышала ни слова благодарности за это.

Эления стиснула зубы так, что заболели челюсти. От необходимости делать вид, что она поддерживает эту женщину по собственной воле, ей хотелось кого-нибудь укусить. Ясно, какой ей уготован выбор: либо написать Джариду, либо готовиться к длительному медовому месяцу со своим «нареченным». О Свет, она могла бы сделать выбор, если бы не была уверена, что Насин запрячет ее в каком-нибудь отдаленном поместье, даже если она смирится с его лапаньем, и в конце концов забудет о том, что она там находится. И оставит ее там. Аримилла, впрочем, настаивала на том, чтобы она соблюдала правила игры. Она настаивала на очень многом, что было совершенно невыносимым. Однако ей необходимо было это вынести. Ничего, когда положение разъяснится, мастер Лунолт сможет уделить Аримилле несколько дней.

Элении удалось изобразить извиняющуюся улыбку и заставить себя согнуть шею, словно она была одной из этих низкопоклонствующих пиявок, которые теперь поглядывали на нее с алчностью. В конце концов, если она пресмыкалась перед Аримиллой, это доказывало только, что и другие имели на это право. От ощущения на себе их взглядов Элении хотелось хорошенько вымыться. Из-за того что ей приходилось вести себя так в присутствии Ниан, ей хотелось кричать.

— Вся благодарность, какая у меня есть, в твоем распоряжении, Аримилла. — Что ж, это не было ложью. Вся благодарность, какая в ней была, сводилась к желанию придушить эту женщину. Очень медленно. Ей, однако, пришлось сделать глубокий вдох, прежде чем она смогла заставить себя произнести следующие слова: — Прости меня за промедление, пожалуйста. — Очень горькое слово. — Насин совершенно расстроил меня. Ты же знаешь, как отреагирует Джарид, если узнает о поведении Насина. — В ее голосе при последних словах сверкнуло отточенное лезвие, но эта дура только захихикала. Захихикала!

— Разумеется, я прощаю тебя, Эления, — со смехом сказала она, светлея лицом. — Тебе нужно только попросить. Джарид горяч, не так ли? Ты должна написать ему письмо и рассказать, что совершенно довольна своим положением. Ты ведь довольна, правда? Можешь продиктовать письмо моему секретарю. Это так неприятно — пачкать свои пальцы чернилами, как ты считаешь?

— Конечно, я довольна, Аримилла. Как может быть иначе? — На этот раз улыбка не вызвала у нее усилий. Эта женщина несомненно считала себя очень умной. Необходимость диктовать письмо секретарю Аримиллы исключала всякую возможность обмана, но она могла совершенно открыто написать Джариду, чтобы он не делал ничего без ее указания, и эта набитая дура будет считать, что Эления только повинуется ее приказу.

Кивнув с самодовольной улыбкой, Аримилла подобрала поводья, то же сделали ее прихлебатели. Если бы она надела горшок себе на голову и назвала его шляпой, они все тоже стали бы носить горшки.

— Уже поздно, — произнесла она, — а я хочу выступить завтра пораньше. Повар Эделле Бэрин приготовил для нас превосходный ужин. Вы с Ниан должны поехать со мной, Эления. — Это прозвучало так, словно она оказывает им честь, и у них не оставалось иного выбора, кроме как сделать вид, что так оно и было. Пленницы пристроились по обе стороны от нее. — И Сильвейз, разумеется. Сильвейз, иди сюда.

Внучка Насина переместила свою кобылу поближе, но не стала подъезжать к Аримилле вплотную. Она поехала за ними чуть сзади, а толпа подхалимов держалась за ее спиной, поскольку их не пригласили ехать с Аримиллой. Несмотря на пронизывающий ледяной ветер, забивающийся им в плащи, некоторые из женщин и двое-трое мужчин сделали безуспешную попытку вовлечь девушку в разговор. Она отвечала им едва ли парой слов. Однако, поскольку поблизости не было Верховной Опоры, у которой можно было бы полизать руку, годилась и наследница, а может быть, кто-нибудь из мужчин подумывал и о женитьбе. По всей видимости, один-два из них были скорее чем-то вроде стражников или по крайней мере шпионов, присматривающих, чтобы девушка не пыталась связаться с кем-нибудь из своего Дома. Подобные люди находили это очень волнующим — прикасаться к граням власти. У Элении были свои виды на Сильвейз.

Аримилла тоже не видела никаких препятствий для разговоров, не сообразив даже того, что ее болтовня заглушается капюшоном, и без умолку щебетала, пока они ехали в сгущающихся сумерках, перескакивая с кушаний, которые сестра Лира собиралась предложить им на ужин, на свои планы относительно коронации. Эления слушала вполуха, лишь бы не упустить подходящие моменты для одобрительных реплик. Если эта дура собирается простить тех, кто противостоял ей, да еще поклясться в этом, то Эления Саранд не будет говорить ей, что это глупо. С нее достаточно того, что приходится… поддакивать ей, делая вид, что слушает. И вдруг одна вещь, сказанная Аримиллой, ткнулась ей в уши, словно шило.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});