История Древнего мира, том 1. Ранняя древность - Ирина Свенцицкая

В общественной жизни гомеровского полиса немалую роль играют все; еще сильные традиции родового строя. Объединения родов — так называемые филы и фратрии — составляют основу всей политической и военной организации общины. По филам и фратриям, строится общинное ополчение во время похода или сражения. По филам и фратриям народ сходится на собрание, когда нужно обсудить какой-нибудь важный вопрос. Человек, не принадлежащий ни к какой фактории, стоит, в понимании Гомера, вне общества. У него нет очагов, т.е. дома и семьи. Его не защищает никакой закон. Поэтому он легко может стать жертвой насилия и произвола. Между отдельными родовыми союзами не было прочной связи. Единственное, что заставляло их держаться друг друга и селиться вместе в стенах полиса,— это необходимость в совместной защите против внешнего врага. В остальном филы и фратрии вели совершенно самостоятельное существование. Община почти не вмешивалась в их внутренние дела. Отдельные роды постоянно враждовали между собой. Широко практиковался варварский обычай кровной мести. Человек, запятнавший себя убийством, должен был бежать в чужую землю, спасаясь от преследования сородичей убитого. Среди героев поэмы нередко встречаются такие изгнанники, покинувшие отечество из-за кровной мести и нашедшие приют в доме какого-нибудь царя. Так, Патрокл, ближайший друг Ахилла, еще в ранней юности нечаянно убил одного из своих сверстников во время игры в кости. Из-за этого ему пришлось оставить родную Локриду и бежать на север, в Фессалию, где его радушно принял отец Ахилла. Если убийца был достаточно богат, он мог откупиться от родичей убитого, уплатив им пеню скотом или слитками металла. В XVIII песне «Илиады» представлена интересная сцена суда из-за пени за убийство (поэт включает её в число изображений, украшающих щит Ахилла, сделанный богом кузнечного ремесла Гефестом):

Далее много народа толпится на торжище; шумныйСпор там поднялся; спорили два человека о пене,Мзде за убийство; и клялся один, объявляя народу,Будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме.Оба решились, представив свидетелей, тяжбу их кончить.Граждане вкруг их кричат, своему доброхотствуя каждый;Вестники шумный их крик укрощают; а старцы градскиеМолча на тесаных камнях сидят средь священного круга;Скипетры в руки приемлют от вестников звонкоголосых;С ними встают, и один за другим свой суд произносят.В круге пред ними лежат два таланта чистого злата;Мзда для того, кто из них справедливое право докажет.

(Отрывки из «Илиады» даются в переводе Гнедича И.И., из «Одиссеи» — в переводе Жуковского В.А.)

Как мы видим, общинная власть, которую представляют в этом эпизоде «старцы градские», т.е. старейшины, выступает здесь всего лишь в роли третейского судьи, примирителя тяжущихся сторон, с решением которого они не обязательно должны считаться. В таких условиях при отсутствии сильной централизованной власти, способной подчинить своему авторитету враждующие роды, межродовые распри нередко вырастали в кровавые гражданские усобицы, ставившие общину на грань распада. Такую критическую ситуацию мы видим в заключительной сцена «Одиссеи». Родственники убитых женихов, озлобленные гибелью своих сыновей и братьев, павших от руки Одиссея, устремляются к загородной усадьбе его отца с твердым намерением отомстить за погибших и искоренить всю царскую семью. Обе «партии» с оружием в руках выступают навстречу друг другу — Завязывается сражение. Лишь вмешательство богини Афины, покровительствующей Одиссею, останавливает кровопролитие и заставляет врагов пойти на примирение.

Характеризуя греческое общество гомеровской эпохи, Ф.Энгельс писал: «Мы видим, таким образом, в греческом строе героической эпохи древнюю родовую организацию еще в полной силе, но, вместе с тем, уже и начало разрушения ее: отцовское право с наследованием имущества детьми, что благоприятствовало накоплению богатств в семье и делало семью силой, противостоящей роду» (Энгельс Ф. Происхождение семьи, частной собственности и государства. — Маркс К. и Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 21, с. 108.). Патриархальная моногамная семья — ойкос — была главной экономической ячейкой гомеровского общества. Родовая собственность на землю и другие виды имущества, судя по всему, была изжита еще в микенскую эпоху, хотя пережитки ее продолжали существовать в Греции еще длительное время спустя. Так, во многих греческих государствах действовал еще в начале VI в. до н.э. закон, по которому имущество умершего при отсутствии у него прямых наследников переходило к его близким или более отдаленным родственникам. Завещать имущество лицам, не связанным родством с завещателем, было строжайше запрещено. Основной вид богатства, каким была в глазах греков гомеровского времени земля, считался собственностью всей общины. Время от времени в общине устраивались переделы принадлежащей ей земли. Теоретически каждый свободный общинник имел право на получение надела (эти наделы назывались по-гречески клерами, т.е. «жребиями», так как их распределение производилось при помощи жеребьевки). Однако на практике эта система землепользования не препятствовала обогащению одних членов общины и разорению других. Гомер уже знает, что рядом с богатыми «многонадельными» людьми (поликлерой) в общине есть и такие, у которых совсем не было земли (аклерой). Очевидно, это были крестьяне-бедняки, у которых не хватало средств для того, чтобы вести хозяйство на своем небольшом наделе. Доведенные до отчаяния, они уступали свою землю богатым соседям и таким образом превращались в безнадельных батраков-фетов. Обездоленные феты бродили по деревням и, чтобы не умереть с голоду, просили подаяния или нанимались на работу в богатые хозяйства на самых тяжелых, кабальных условиях. Один из женихов Пенелопы, Евримах, говорит, обращаясь к Одиссею, который неузнанным, в обличье нищего бродяги, вернулся в свой дом:

Странник, ты, верно, поденщиком будешь согласен нанятьсяВ службу мою, чтоб работать за плату хорошую в поле,Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые;Круглый бы год получал от меня ты обильную пищу,Всякое нужное платье, для ног надлежащую обувь.Думаю только, что будешь худой ты работник, привыкнувК лени, без дела бродя и мирским подаяньем питаясь:Даром свой жадный желудок кормить для тебя веселее.

Оторванный от своей общины, лишенный поддержки сородичей, фет был совершенно беззащитен перед произволом «сильных людей». Любой из них мог безнаказанно убить бродягу или сделать его своим рабом. Если он нанимался на работу, его могли прогнать, не заплатив условленной платы, да ещё и изувечить, если он был слишком настойчив в своих домогательствах.