Путь "Чёрной молнии" - Александр Теущаков

— Я тоже там чалился! Может, мы с ним были знакомы, у него какая фамилия?

— Как и у меня — Воробьев.

— Нет, не знаком. Меня потом во Владимирскую тюрьму отправили, за отрицание, позже в «Златоуст» загнали. Пришлось свою правоту перед ментами доказывать: вскрыл себе вены на руках, — Волчонок показал Сашке крупные, белые шрамы на левой руке.

— Потом снова Владимирская и свобода.

— А последний раз? — поинтересовался Сашка.

— Червонец особого втерли, двадцать четвертую вменили, и стал я «ООР» (Особо — опасный рецидивист).

— Волоха, ну как там на особом?

— Как и везде, мужики пашут, бродяги в потолок поплевывают. Каждый выбирает свой путь: кому в крытку, кому на «черную», я поначалу тоже воду мутил, да потом решил с головой дружить. Надо Санек мозгами больше упираться, насиделся я по крыткам и карцерам. Не сломали меня менты, но здесь идея нужна. Я любого пойму: вора в законе, и мужика — работягу. Вон Леха Дрон, молодой был, и нечета многим ворам, у него свой стержень в характере. Аркан — кореш мой, тоже идейный, он даже за меня слово молвил перед ворами, я по своим понятиям и поступкам тоже мог в воровской семье оказаться.

Волков замолчал.

— Ты отказался?

— Нет, Санек, в историю серьезную вляпался. Я одну мразь на тот свет отправил, он в то время положенцем был, а таких трогать нельзя. Аркан потом на воровской сходке отмазал, и меня не тронули, иначе я с тобой бы сейчас не разговаривал.

— Волоха, а за что ты его замочил?

— По моим понятиям и кстати воровским, насиловать малолеток, а потом убивать — это не делает чести уважаемому парняге, а тем более положенцу.

— Так он насильник, что ли?

— Он мою сестренку родную насильно взял, а потом животное побоялся, что она его сдаст и задушил подушкой. Мы ведь с ней детдомовские, по малолетству со шпаной связались, она за мной глупенькая, как хвостик болталась, — Володька замолчал и потер виски пальцами, затем вздохнул и продолжил, — я сидел в тот момент, и не мог знать о ее смерти. Когда освободился, мне братва на ушко шепнула, я этому гаду через Аркана предъяву вынес. Этого «лохматого» (Насильник) на сходке опросили, хотели решить все по справедливости, но он повернул все иначе: мол, сдала его шлюха, и он ее порешил.

Мне эта тварь, пользуясь статусом положенца, в наглую, без свидетелей заявил, что убрал ее, за — то, что она своим братом стращала.

Вмазал я ему обрезком трубы по башке и перед его агонией, сказал: «Сдохни тварь — это тебе за сестру». Он тут же копыта отбросил.

— По мне, ты поступил справедливо, если бы он повинился перед тобой, а то ведь себя правым считал. Ты после его убийства больше не блатовал? — наивно спросил Сашка.

Волчонок улыбнулся.

— Нет Санек, мужиком жил, но честь свою пацанскую ничем не запятнал, меня по — прежнему уважают, и мой голос имеет вес по разным зонам и тюрьмам. Нужно человеком себя вести и таковым оставаться, даже несмотря на обстоятельства и условия, а авторитет — дело наживное.

В последнее время Сашку постоянно мучил вопрос: «Тот ли это Аркан, о котором уже не раз приходилось слышать? Мы с дедом встретили на болотах Аркадия, подручные называли его вором. Но был ли он в законе? Не помню. Мне тогда было пятнадцать лет, и слово вор для меня значило — красть, воровать, а что существовали еще какие — то воры, мне до того не было дела».

Если Аркан один и тот же человек, то Сашка терялся в объяснениях. Именно теперь, как совместить свой давний поступок, решение бросить Аркана в болоте и теперешнюю помощь вора? Дилемма! Душой и сердцем он конечно же был на стороне деда и готов отстаивать свою правоту до конца: они защищали свою жизнь.

«Почему в тот год Аркан с позиции силы хотел лишить меня с дедом самого дорогого — это жизни. Но сейчас вопрос стоит иначе, человек, который мне помогает и поддерживает в трудный момент, не догадывается, что оказывает помощь своему врагу. Если Аркан узнает об этом, как он себя поведет?»

Он хорошо запомнил его взгляд, полный ненависти, и еще крики, раздававшиеся сквозь ливень. Но одна мысль всегда успокаивала Сашку: «Аркан считает, что они с дедом, местные жители и ему в голову не придет, что внук — житель города Новосибирска».

— Волоха, — обратился он снова к Волчонку, — люди намекали, что Аркан сейчас в побеге, сколько же лет он скрывается?

— Я точно не помню, кажется года четыре, может пять. А тебе что, интересно, как ему это удается?

— Конечно, ведь его же менты кругом ищут.

— Вообще-то Аркан человек — легенда и на самом деле он пропал лет пять назад, когда бежал последний раз из зоны. Поговаривали, будто он утонул в болоте, где — то в тайге. Да, действительно, кто — то переписывается с братвой, гонит малявы, греет зоны, держит город под контролем, а на самом деле Аркан это, или кто-то другой, не знаю.

— Как это, кто — то другой?

— А вот так, нет и все его, никто не видел, говорят, сгинул бродяга.

— Ничего не понимаю, а кто же тогда Дрону, нам помогал?

— Не знаю, Санек, может от его имени все это делается, а может… Волчонок замолчал.

Сашка догадался, что он не хочет больше говорить на эту тему. Радостная мысль пришла ему в голову: «А может Аркан не выбрался из болот, и все дела, прикрываясь его именем, решает кто-то другой».

Глава 52 Тюремный «вертеп»

Полковник Шилов, начальник следственного изолятора, с тех пор, как был назначен на эту должность, имел хорошие, нужные знакомства с офицерами различных ведомств, и в частности госбезопасности.

Изолятор, или как его называют «коренные обитатели» этого мрачного учреждения — тюрьмой, впускал в свои стены большое количество разного люда. Здесь ждали своей дальнейшей участи подозреваемые в преступлении, случайно попавшие под уголовную статью и закоренелые, отпетые уголовники.

В Советском Союзе не принято распространяться о политических заключенных и, как утверждают высшие чиновники из госаппарата: «У нас в стране нет политических преступников, а есть уголовные элементы». Подобные типы и содержались в специальных коридорах, а курировали эту область оперативные работники КГБ.

Шилов непосредственно общался с органами, и его подчиненные проводили оперативные мероприятия, создавая политическим невыносимые условия: подсаживали «уток» в камеру, действуя психологически на инакомыслящих, подвергали унизительным мероприятиям, после чего, они просили, умоляли администрацию изолятора, вызвать оперативника или следователя из управления КГБ.

В свое время, силами заключенных, работающих у начальника СИЗО в хозяйственной обслуге, удалось построить и запустить чудесную сауну с небольшим бассейном и комнатой отдыха на энное количество человек. Строительные и отделочные материалы выкраивались из общего планирования по ремонту изолятора, кое — чем Шилову помог его знакомый, хозяйственник из управления подполковник Говоров. Некоторая часть доходов шла из средств, полученных путем зарабатывания денег заключенными, оставленных при изоляторе в качестве хозобслуги. Малолетними подследственными преступниками, работающими в камерах по договорам с разными предприятиями города. После суда осужденных выводили в рабочую зону для изготовления деревянной тары.

Сауна — очень удобное место для встреч на уровне служебных знакомств, тем более под надежной охраной. Собирались обычно в конце недели, в пятницу. Прослышав от знакомых о добротной баньке и радушном хозяине, офицеры из оперативного отдела госбезопасности напросились в гости.

У Шилова был еще один «рычажок», о котором знали только особо приближенные к нему люди. Срабатывал он в тот момент, когда нужно было умаслить высокое начальство или для принятия важных решений.

Зная исполнительность и сметливость одного из своих сотрудников — Брагина Сергея, он попросил его о весьма деликатном деле. Ему необходимо обустроить камеру, затем подобрать и организовать из числа осужденных женщин, что-то вроде небольшого вертепа (закрытое место, укрытие).

Сергей тщательно просмотрел дела молодых девушек, отобрал самых красивых и прекрасно сложенных арестанток. Начиная обычно издалека, с каждой из них он провел индивидуальную беседу. Обрисовывал женщинам дальнейшую перспективу, и предложив альтернативное «отбывание срока наказания», Брагин предлагал шестью красавицам условия, приближенные к домашним: хорошее питание и один рабочий день в неделю с оплатой их заработка в форме начисления денег на лимитную карточку.

На вопрос: «Что девушки должны делать?», он отвечал: «Заниматься женским делом, то есть обслуживать посетителей, а каких — пока секрет». С неоднократно судимыми женщинами Сергей не связывался, а подбирал девиц с первой судимостью, не искушенных сложностями тюремной жизни. Девушкам, нахлебавшимся досыта тюремной романтики, предоставлялся случай, остаться в изоляторе, а не отправляться в лагерь после суда. Так же они имели возможность досрочно освободиться из заключения. Девушки с легкостью согласились на такое предложение: изголодавшиеся по мужским ласкам и вниманию, они отбрасывали предубеждения, что «ложиться под мента» — не хорошо, тем более красавицы не могли знать, кто их будущие посетители.