Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

— Всё это замечательно, Малакай, — отозвался Феликс. — Но что из этого следует?

— Из цього следует, шо тоби лучше бы помолыться всим своим человеческим богам, шоб у ных не оказалось цилого флота таких штуковин, юный Феликс. Потому шо иначе воны в состоянии высадыть армию в любом месте побережья Старого Света, де им заблагороссудыться. Грунгни, да по чёртову Рейку воны можуть подняться аж до Альдорфа или Нульна.

Феликс вздрогнул, когда Малакай принял управление и вернул ему подзорную трубу.

— Полагаю, Сигмар не в настроении откликнуться на любые мои молитвы, — произнёс он.

— Почему?

— Взгляни туда, — ответил Феликс, показывая на флот чёрных кораблей, неуклонно продвигающихся по бурному штормовому морю.

— Давай — ка поворачивать домой, — предложил Малакай. — Думаю, для одного дня мы уже собралы достаточно паганых новостей.

Феликс был вынужден с ним согласиться.

Феликс был рад вернуться в Прааг, и ещё радостнее ему стало, когда он увидел, что под ними мерцают огни города, а впереди высится огромная цитадель, сияющая огнями. Сидя в „Белом кабане“, он предвкушал горячий ужин, а затем сон. Нынче в воздушном корабле всегда было холодно, и не важно, сколько одежды на тебя одето, согреться всё равно не удавалось. Во рту ощущалась сухость, а пальцы рук и ног необычно покалывало. Феликс надеялся, что не подхватил какую — то болезнь.

Отовсюду до него доносился гул разговоров, болтовни наёмников и купцов, застигнутых в городе зимними снегами. Гильдия ожидала позволения снова поднять цены на зерно, однако князь не одобрил. Он хотел, чтобы всё городское население было, по возможности, накормлено, и не было голода. И хотя Феликсу князь никогда не нравился, он уважал его и проводимую им политику. Тот, похоже, настолько справедлив, насколько возможно для аристократа, однако Феликс никогда так по — настоящему не избавился от подозрительности в отношении правящего класса, которое заложил в него его отец — купец.

Кажется, прошлой ночью в потасовке в купеческом квартале убито шестеро молодых дворян. Судя по слухам, они вывели наружу какого — то богатого иностранца, чтобы поучить уму — разуму, да так и не вернулись обратно. Их тела были обнаружены в снегу. Полагали, что снаружи поджидали телохранители или друзья иностранца, потому как маловероятно, что один человек смог одолеть шестерых. Феликс не был столь уверен. Он неоднократно наблюдал, как Готрек побивал стольких в бою, а иногда и сам проделывал подобное, находясь в отчаянном положении.

Феликс отбросил эти мысли. Не его это дело, даже если семьи юнцов предлагают солидное вознаграждение за помощь в розыске убийцы. Зачем ему беспокоиться? Он мог представить себе тех молодых людей, испорченных хлыщей того сорта, с которым он некогда вынужден был каждую ночь иметь дело в таверне „Слепая свинья“ в Нульне. У самого Феликса совершенно не вызывали симпатии те, кто рассчитывал поразвлечься, выходя шестеро на одного. Скорее всего, они лишь получили то, чего заслуживали.

Рассказ о ночной бойне оказался не единственным. Ещё две уличные проститутки были найдены мёртвыми и совершенно обескровленными. Теперь со страхом заговорили о неком бродящем по ночам демоне, а кое — кто даже обронил внушающее ужас слово „вампир“. Феликс вздрогнул. Его старая няня рассказывала ему леденящие кровь истории о кровососах. В детстве он провёл немало бессонных ночей, боясь, что один из них сможет проникнуть в его комнату. Феликс попытался отбросить свои страхи и обнаружил, что не может. Слишком уж много прочих детских страшилок, оказавшихся реальностью, довелось ему повидать в этом ужасном мире. Он лишь молился, что никогда не встретит вампира. Говорят, они крайне опасные противники.

Феликс заметил, что один мужчина внимательно прислушивается к разговору. Высокий аристократ, щёгольски одетый по моде, сжимающий в руке ладанку. Черты его лица были несколько бледноваты, возможно, из — за пудры. Холодный взгляд и выражение напряжённой концентрации на лице.

Мужчина почувствовал взгляд Феликса, глаза их встретились и Феликс ощутил какой — то проблеск, словно установилось что — то вроде связи. Внезапно он почувствовал желание отвернуться, но собственное природное упрямство ему не позволило. Он выдержал взгляд незнакомца, и пристально его рассмотрел. У мужчины была необычная причёска в старинном стиле, лоб прикрывал квадрат подстриженных волос, а по бокам свисали длинные пряди. Что — то в нём было такое, от чего волосы на загривке Феликса встали дыбом. Мужчина обладал какой — то аурой, подобно Максу. «Вероятнее всего, это чародей, — решил Феликс, — тот человек, с которым лучше не связываться». На этот раз он отвёл взгляд, и как раз вовремя, чтобы заметить входящих в „Белый кабан“ Ульрику и Макса Шрейбера. Они твердым шагом направились к его столику. «И что их сюда привело?» — гадал Феликс.

Адольфус поднял взгляд и проследил, как волшебник и женщина вошли в заполненную народом таверну. Ради всех тёмных богов, она красавица. Ни мужской костюм, ни меч не могли умалить её очарования. Наоборот, они странным образом даже подчёркивали его. Кригер ощутил прилив влечения, подобного которому не испытывал уже давно. Как жаль, что сопровождающий её мужчина обладает силой, окутывающей его, словно плащ.

За своё продолжительное существование Адольфус встречал лишь нескольких более могущественных чародеев. Он был достаточно искусен по части волшебства, чтобы сразу распознать мастера. Кригер лишь надеялся, что его собственные экранирующие заклинания окажутся действенными, и мужчина его не приметит.

Он обругал себя глупцом. Ему следовало оставаться в особняке и изучать чёртову книгу Носферату. Эти ночные похождения могут привести его к гибели. После вчерашнего убийства тех грубиянов, он пришёл в это убогое заведение, чтобы избежать излишнего внимания. И что он сделал первым делом, спустившись в общий зал? Заметив, что его разглядывает беловолосый мужчина, он решил использовать на нём свой взгляд, чтобы заставить отвернуться, но смертный неожиданно оказался обладателем твёрдой воли, и не поддался внушению. Что необычно само по себе. А теперь мужчина оказался приятелем мастера магических искусств. Возможно, этим и объясняется его твёрдая воля, а возможно и нет. Как бы то ни было, дело плохо. Кригер лишь надеялся, что смертный не станет обращать на него внимание волшебника, ибо это требуется Адольфусу менее всего. Он выругался, кажется, слишком уж часто на его веку боги зло подшучивают над ним. И теперь, когда все его мечты готовы сбыться, всё идёт наперекосяк.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});