Юстиниан Великий : Император и его век - Станислав Николаевич Чернявский

персы отступили в цитадель. Ее штурмовали ромеи и перебили всех защитников до единого. Бесс оставил для охраны Лазики 12 тысяч солдат, расквартированных в гарнизонах по крепостям, а сам отбыл из страны. Юстиниан воздал полководцу «великую хвалу за проявленную доблесть». Скептики потешались зря.

4. БИТВА ПРИ АРХЕОПОЛЕ

Через короткое время последовал ответный удар персов. Их войсками в Закавказье опять командовал иранский аристократ Мир Мерой. Первым на пути врага стоял Археополь — самый большой город у лазов, выгодно расположенный на высоком обрывистом холме. Мир Мерой подошел под стены города с конной армией и несколькими слонами. Кроме того, к нему явилась на подмогу большая армия сабиров — 12 тысяч бойцов, которых иранцам удалось перекупить. Но персидский командующий испугался, что предприятие выйдет из-под контроля, поэтому оставил при себе 4000 сабиров, а остальных отправил восвояси, «богато одарив деньгами».

Византийский гарнизон в Археополе насчитывал 3000 солдат. Еще 9000 удалось сконцентрировать на побережье в устье реки Фасис, чтобы перебросить их на самый угрожаемый участок обороны. «Бесс же, как только взял Петру, больше уже не хотел подвергаться трудам, но, удалившись в область Понта и Армении, всячески заботился собрать доходы с своей провинции, и такой своей мелочностью он вновь погубил дело ромеев», — замечает Прокопий. Историк недовольно ворчит, что «император Юстиниан обычно прощал все ошибки своим погрешившим начальникам, и поэтому не раз они были уличаемы в беззаконных деяниях как в своей личной жизни, так и в государственных преступлениях». Это замечание попало в официальную историю, было издано, распространено, однако ничуть не повредило карьере Кеса- рийца. Разумеется, это нельзя считать выражением какого-то особого свободомыслия, присущего Византии. Но, с другой стороны, оно еще раз помогает понять, что расхожее мнение о «деспотичной империи» Юстиниана преувеличено.

Император любил военных, ценил их и действительно прощал им многое, а они в ответ одерживали победы. Правда, под конец жизни базилевс хуже разбирался в людях. Дагисфей попал под арест за мнимую измену, а вор и карьерист Бесс не понес никакого наказания за свои ошибки и преступления.

Мир Мерой узнал о наличии византийского корпуса на реке Фасис и думал уничтожить сперва его, а уж потом взяться за осаду Археополя. Пройдя мимо стен города, Мир Мерой издевательски поприветствовал ромейских воинов «и задорно, по-мальчишески заявил им, что он скоро к ним вернется». Иранский полководец непринужденно добавил, что ему «хочется сначала потолковать с другими ромеями, которые стоят лагерем около реки Фасиса». Острые на язык византийцы не остались в долгу.

— Иди куда хочешь, но если встретишь наше войско на реке Фасис, то назад не вернешься!

Разумеется, это была пустая бравада. Византийцы, расположившиеся лагерем у реки, поспешно эвакуировались, лишь только узнали, что иранская армия идет на них. Мир Мерой увидел опустевший лагерь, сжег его и вернулся под стены Археополя.

Византийцы устроили вылазку, которая застала персов врасплох. Передовые отряды иранцев бросились наутек, а ромеи преследовали их и безжалостно убивали. Паника нарастала. В один миг персидское войско рассыпалось. Ромеи не верили своему успеху — над иранцами одержали оглушительную и невероятную победу.

Во время перестрелки, штурма и бегства, в давке и схватке погибло около 4000 врагов. Такие данные получил Юстиниан в Константинополе и возрадовался, вознеся молитву. Даже если офицеры прихвастнули в докладе императору, всё равно можно поверить, что потери иранцев были огромны. Кроме того, императору отправили четыре иранских знамени в доказательство победы.

5. ЗЫБКОЕ ПЕРЕМИРИЕ

Впрочем, победа в сражении под Археополем вовсе не означала стратегического поражения иранцев. К ним подошли подкрепления, и вскоре Мир Мерой оккупировал большую часть Лазики. Его штаб- квартира находилась у греческой крепости Котиаион, которую лазы переиначили в Кутаис. В Лазике возник позиционный фронт, причем персы занимали деревни и села, а ромеи сидели в нескольких крепостях.

В Константинополе Юстиниан вел с персами дипломатическую борьбу. В ромейскую столицу прибыл с очередным визитом иранский аристократ Йезд Гушнасп. Византийцы его не любили, считали надменным и жестким. Иранский дипломат, возможно, таким и был. Хосров посылал его в Константинополь, чтобы вести разговор с позиции силы.

Однако иранского дипломата встретили приветливо как никогда. «Из всех послов, — пишет Прокопий о дипломатических порядках того времени, — один этот не находился под надзором; и сам он и те варвары, которые следовали за ним в очень большом числе, имели полное право встречаться и беседовать с кем угодно и ходить повсюду по городу, покупать и продавать, что заблагорассудится, составлять контракты и заниматься торговыми сделками вполне безопасно, как будто в своем собственном городе, причем никто из ромеев не сопровождал их и не считал нужным, как бывало прежде, наблюдать за ними».

Последовали приемы у императора. Юстиниан предстал перед иранским послом во всем блеске: парадное облачение из тяжелой золотой парчи, роскошный венец, отделанный драгоценными камнями массивный золотой трон с механическим приспособлением, которое позволяло самодержцу вознестись над подданными…

Стороны спорили очень долго. Главных вопросов было два: кому принадлежит Лазика и как разрешить конфликт между арабскими царьками из династий лахмидов и гассанидов. Наконец договорились заключить новый мир на 5 лет. Условились, что византийцы заплатят 20 кентинариев золота за пятилетие вперед и еще шесть кентинариев внесут за 18 месяцев, «которые протекли после первого перемирия до того времени, когда оба они взаимно отправили друг к другу послов». То есть Йезд Гушнасп настаивал, чтобы император оплатил часть военных издержек персов. Юстиниан после долгих препирательств согласился. Иранский дипломат тотчас потребовал всю сумму сразу, но базилевс уперся. Зачем увеличивать военный потенциал врага, давая сразу много денег? Если уж платить, то понемногу.

«Император сначала хотел давать каждый год по четыре кентинария с той целью, чтобы иметь залог в том, что Хосров не нарушит договора», — вспоминает Прокопий. Иранец, однако, твердо стоял на своем, и Юстиниан сдался. «В конце концов ромеи выплатили немедленно всю условленную сумму, чтобы не показалось, что