Фурия Капитана - Джим Батчер

Пока Тави ехал вдоль стены, солдаты выстраивались на позициях по стойке "смирно", как если бы они проходили инспекцию, а не приглядывали за возможным шпионом.

"Проем" в стене оказался ровным участком камня, точно таким же, как и везде, с тем лишь исключением, что, когда Тави подъехал, каменная стена поплыла вниз, как воск, открывая отверстие в стене, достаточно широкое, чтобы в него могла протиснуться лошадь.

Тави пролез внутрь, скользнув по стене коленями, и узнал всех шестерых Рыцарей Дерева Первого Алеранского, ожидавших его на той стороне с луками в руках, готовые нашпиговать стрелами любого, кто попытается воспользоваться проемом в неподобающих целях.

Как только лошадь Эрена прошла сквозь проем, инженеры Первого Алеранского, несколько усталых мужчин, расположившихся по обеим сторонам проема, снова запечатали стену, вернув ей изначальную форму.

Двое Рыцарей Дерева не спускали глаз с Тави и Эрена, как им и следовало, пока их личность не была удостоверена.

Тави ничего не имел против того, чтобы оставаться на месте какое-то время, в свете факела Эрена, где каждый из сотен легионеров мог его видеть.

Перешептывания на стенах усилились, практически заглушая крики птиц, эхом проносившиеся среди руин.

Из темноты возник Шульц. Молодой центурион когорты Воронов битвы, который в битве под Элинархом был новичком.

Сейчас у него было достаточно шрамов и почестей, чтобы считаться гордостью любого легиона Алеры. Центурион в обеих руках нес оловянные солдатские кружки, над которыми в холодном ночном воздухе вился пар.

Первую он протянул Тави, вторую – Эрену. Тави с благодарностью принял чашку крепкого чая.

– Держите, капитан, – произнес Шульц, приветствуя его. – Предполагаемый капитан, – поправил он сам себя.

Тави усмехнулся.

– Да благоволят тебе фурии.

Он сделал несколько глотков горячего напитка, присматриваясь к поведению и манерам Шульца, резко контрастировавших с изнуряющим страхом, исходившим от него.

Юноша изображал основанное на храбрости безразличие перед лицом легионеров, но на самом деле он был обеспокоен, и для этого имелись основания.

Тави осознавал, что видит вдвое меньше людей, чем того требовала протяженность стен, значит, Первый Алеранский понес большие потери из-за ран и усталости. Чай был до невозможности крепким. Никто не пьет такой, каким бы уставшим он ни был. Запасы воды были на исходе.

Они были напуганы. А страх может погубить легион намного быстрее клинков, и Тави тут же начал бороться с ним, потягивая чай и говоря так, чтобы люди могли его слышать.

– Хмм. Вы планировали потом использовать это как раствор?

– Для кладки, – ответил Шульц. – Но этот сопляк Грегус его разбавил.

– Даже не хочу знать чем, – остановил его Тави.

Хор тихих смешков прокатился по стене.

Шульц усмехнулся и огляделся.

– Сэр… я хотел бы спросить… зачем вы вернулись, капитан?

Тави отхлебнул еще чая. Он не осознавал, насколько устал, пока горячий напиток не заставил кровь бежать быстрее в его утомленном теле.

– Мм? Да ладно, Шульц. От капитанов не приходится ждать прямого ответа. Пора бы тебе уже знать это.

Пока легионеры тихо смеялись, Тави отпил еще чаю.

– Корона нашла для нас заварушку посерьезнее, и нам приказано направиться туда.

Шульц обвел рукой руины и измотанных людей.

– И бросить все это?

Звуки напускного разочарования и отвращения тут же прозвучали на стенах и близлежащих руинах.

Шульц понял, что задумал Тави, и поддержал его, хотя бы частично избавляя людей от накопленного напряжения. Это была дельная мысль для человека его возраста, под конец тяжелого дня, и Тави кивнул в знак одобрения.

– Да, центурион. Скоро вы получите приказ выступать.

– Да, сэр, – ответил Шульц, салютуя.

Звук шагов приблизился, и Шульц отступил, чтобы пропустить вперед компанию, состоявшую из Антиллуса Крассуса, сопровождаемого несколькими Рыцарями Земли и коренастой фигурой Валиара Маркуса.

– Шульц? – Гневно обратился к нему Крассус. – Ты вытащил меня с совещания. Этого уже более чем достаточно. И кто, вороны вас забери, позволил зажечь…

Крассус встал как вкопанный, достигнув освещенного факелом участка, его глаза распахнулись, когда он узнал Тави и Эрена. Его рот приоткрылся в немом восклицании, но Крассус тут же сжал губы и коротко кивнул Тави.

– Центурион, его личность подтверждена?

– Нет, сэр, – ответил Шульц. – Трибун Фосс выражает свое почтение и просит передать, что он слишком, мать его, занят, чтобы носиться по лагерю с поручениями.

– Сегодня это действительно так, – вздохнул Крассус.

Тави спешился и, взяв кружку левой рукой, тихо ждал.

Крассус убедился в том, что Рыцари Дерева его прикрывают, и подошел к Тави, протянув правую руку. Мужчины обменялись рукопожатиями.

– Ваше имя? – Спросил Крассус.

Мир Тави замер на мгновение.

Каждая деталь была видна кристально четко: запах чадящего факела Эрена, лязг доспехов легионеров на стенах, отблеск факелов на помятой броне.

Часть волос Крассуса была сожжена, превратившись в щетину, алые камни в рукояти кинжала, судя по размерам, принадлежавшего каниму, мерцали в багровом свете. Луна и звезды повисли на мгновение, полностью остановившись, и Тави остался один во всей вселенной в обществе одного-единственного факта.

Он прожил большую часть своей жизни во лжи и полуправде.

С этого момента, с этого самого вздоха, всё будет по-другому.

– Большую часть своей жизни, – тихо сказал он, – я был известен как Тави из Бернард-гольда, что в Долине Кальдерон в Риве. Затем я стал Тави Патронус Гай и Тави Курсором. В то время, когда мы познакомились, Крассус, меня звали Руфус Сципио, третий подтрибун, а позднее – капитан Первого Алеранского.

Холм и руины утонули в совершенном безмолвии.

Голос Тави настойчиво и уверенно разносился в тишине, заставляя его усомниться в том, что это его голос.

– Но я, – продолжил он, повышая голос настолько, что он со звоном отражался от стен и камней, – Гай Октавиан, сын Гая Септимуса, сына Гая Секстуса, Первого Лорда Алеры.

И как только это имя прогрохотало в вечернем воздухе, небо озарилось алым светом

Тави не был уверен в том, что произошло, но зарево возникло прямо за ним, на юге, осветив южное небо, как будто он заставил солнце вернуться из своего ночного путешествия, чтобы возвестить его присутствие.

Свет хлынул на руины, показав изможденные, истерзанные лица легионеров, покрытые грязью и кровью. Тень, отбрасываемая им, накрыла Валиара Маркуса, Крассуса и сопровождающих их рыцарей.

И он осветил приближающуюся от руин вторую, большую, группу людей, состоящую из нескольких закованных в броню легионеров Гвардии Сената, Капитана Налуса, большинства его старших офицеров и Сенатора Гунтуса Арноса, его сингуляров и прихлебателей.