Сказки о сотворении мира - Ирина Ванка

Привратник сосредоточился на ассортименте. Поверх Бориса Виана лег Достоевский и Кафка. Графиня Виноградова уняла дрожь в коленках и вытерла пот со лба, прежде чем вытряхнуть из мешка последнюю книгу.

— А это, извиняюсь, Библия. Я подумала, вдруг у вас нет… Эта самая древняя книга. Он нее все книги произошли. Господин Валех, мне нужен «День Земли», — объявила графиня и написала черным фломастером на светлой обложке: «20-е ноября». — Вы поняли меня, достопочтенный Привратник? Но если вы считаете, что в этих книгах информации о человечестве меньше, чем в ваших «философских камнях», я тут же унесу все обратно, даже торговаться не буду. — Привратник не обронил ни слова. — Вы поняли, о чем я прошу? Так, как мы поступим? Я оставляю книги или несу назад? — Привратник оторвался от книг и поднял взгляд на графиню. — Думайте быстрее, пока мой поклонник не настиг меня на вашем подворье. Знаете, кто он? Генри Нельсон, — объявила графиня. — Сгорает от страсти. Прет по следу, как дикий волкодав. Думаю, налегке я скорее добегу до села и поймаю попутку. Только мне почему-то кажется, что он ищет не меня, а вас. Датчики зачем-то мне в карман насовал. Интересно, что ему от вас надо? — Привратник снова опустил взгляд на книги, сложенные стопками у ворот. — Значит, договорились? — спросила графиня и отступила на шаг. — Значит, договорились, — решила она и побежала назад в село, нелепо шлепая сапогами.

Утром следующего дня Мира с трудом нашла хутор с ленивой собакой.

— Забирай деньги, — сказала хозяйка и загадочно улыбнулась. — Забирай свою сумку. Если хочешь, подожди, муж отвезет тебя в город. Забирай же, — настаивала она, засовывая деньги Мире в карман, — и не думай плохо о болгарах.

У сарая стоял грузовой фургон, из-под фургона торчали мужские ноги, по размеру как раз подходящие к сапогам, выданным графине для путешествия в Слупицу.

— Благодать небесная снизошла на вас, пока я по делам ходила? — удивилась графиня.

— Тебя искали.

— Что? — воскликнула она. — Кто искал?

— Мужчина.

— Рыжий, лысый с бородкой?

— Он.

Графиня остолбенела.

— Давно искал?

— Вечером, — объяснила женщина. — Ты не бойся, он уехал и нескоро вернется.

— Он вернется?

— Он купил у нас хутор. Хорошие деньги дал. Ты не знаешь, как давно мы пробуем его продать. А твой рыжий дядька купил, не торгуясь. Мы уже получили задаток. Сегодня муж едет в банк и тебя отвезет. Мы уезжаем в Монтану, к моей семье. Купим дом, там будет работа, сын пойдет в колледж. Разве плохо? Странный мужик. Зачем ему хутор, если у него столько денег? Он вполне мог купить себе дом возле моря и сдавать его отдыхающим.

— Действительно странно, — согласился Валех. — Если ты знаешь, как нужно писать, почему не пишешь так, как Набоков?

— Потому что не умею.

— Потому что люди для тебя — персонажи. Потому что тебе нет до них дела. Ты даже не знаешь их в лицо, а ведь они по твоей прихоти живут и умирают. Тебе ничего не стоит разбить самолет с сотней пассажиров на борту, лишь бы я не узнал, что прячут физики в своем рабочем столе. Ты не будешь писать как Набоков, потому что ты не чувствуешь то, что чувствуют родственники, приехавшие в аэропорт. Эти люди для тебя никогда не существовали.

— Эти люди живут и думают, что с ними не случится ничего плохого. Что все несчастья и болезни их обойдут. Именно их. Они считают, что катастрофы случаются только с неудачниками. Они считают, что жизнь — это то, что они выдумали для себя сами. Мне приходится напоминать о том, что это не так.

— Странно, — сказал Валех. — Один я, глупец, всегда живу с предчувствием катастрофы. Только мне все время кажется, что ни одна напасть не проскачет мимо меня. Только я один догадался, что жизнь — это расплата за чей-то вымысел. Если еще раз захочешь разбить самолет…

— Хорошо! Беру самолет обратно. Сажаю его в аэропорту, а ты помогаешь графине.

— Не уверен, что твоя графиня нуждается в моей помощи.

— Тогда окажи ей услугу. Считай, что это женский каприз.

— Если женские капризы не пресекать в зародыше, на Землю вернется матриархат.

— Если ты не поможешь графине, никакой Набоков тебе не расскажет, что у нее на уме. А я расскажу. Меняю информацию на «День Земли» для своей подруги.

— Не уверен, что графиня нуждается в твоей дружбе. Если кому и стоило напомнить о вечном…

— Я извиняюсь только за самолет. За графиню я ответственность нести отказываюсь. Она неуправляемая девица. Если б я знала, что она такая, ни за что бы не связывалась. Дашь ты ей этот «День», или нет, все равно, она пойдет и сделает все по-своему.

— Это будет тебе хорошим уроком.

— А тебе плохой рекламой. Мои персонажи правы в одном: ни один Ангел ни разу в жизни ни на один человеческий вопрос не ответил прямо. Не захотел лишать себя удовольствия наблюдать, как ничтожный и беззащитный Человечек сам прорубается к истине.

— Еще раз повторюсь для маленьких, непознанных Человечков: Привратник не нуждается в рекламе. Его репутация говорит сама за себя. Но если Ангела не видно, это не значит, что его нет. Если Ангел не тащит за тебя по базару мешок картошки, это не значит, что он не помогает. И если существует мир, недоступный природе Человека, это не значит, что он параллелен. Ты же не считаешь, что рентгеновский аппарат фотографирует параллельный мир? Не стоит Человеку делать загадку из собственной слепоты. Это не украсит его суть.

— Ты уже постиг нашу суть?

— Не надо учить меня познанию. Лучше пригляди за своей графиней.

В тюрьму графиня Виноградова явилась с отвратительным настроением.

— Вы арестовали мою собаку, — заявила она дежурному. — Немедленно отпустите животное, иначе я буду жаловаться. — Дежурный выпучился на графиню. — Я по-русски с вами разговариваю? Немедленно освободите пса! И календарь поменяйте, сегодня не девятнадцатое, а двадцатое. Вы что, уснули?

Дежурный схватился за телефон. Разбуженное начальство было доставлено на проходную, начальство начальства также собралось на скандал, и самое большое начальство уже не спало, а было поставлено в известность и отдавало распоряжения. Графине Виноградовой вежливо объясняли, что в тюрьме не держат собак, но ее сиятельство требовала справедливости.

— Прекрасно! — восклицала она. — Тогда немедленно отпустите собаку!

— Но это невозможно! Это тюрьма! Тюрьма не питомник и даже не приют!

— Тем более, здесь не место для моей собаки.

Миру провели в кабинет и объяснили еще раз, что ни одной собаки в камерах нет, но она не поверила.

— Мы поищем! — крикнула она на мужчину в погонах с крупными звездами, и хватила по столу кулаком. Стол затрещал. Президентский портрет на стене нахмурился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});