Собрание сочинений. В 4-х т. Т.4. Пожиратели огня - Луи Жаколио

Одно мгновение Хомутов надеялся, что пробоина, нанесенная гиганту его тараном, выведет его из строя, но блиндированная обшивка делала «Ремэмбер» неуязвимым.

Тем не менее эта отчаянная борьба маленького судна с гигантом подняла в глазах присутствующих личность Ивановича. Даже Джонатан Спайерс удивлялся его мужеству:

— А я-то считал его подлым трусом! — бормотал он, продолжая следить за всеми движениями своего противника… — Я положительно не узнаю его, и если бы его товарищ обладал хотя бы десятой долей его мужества, я был бы разбит своим собственным оружием… Если мне удастся взять его живым, то мы окажем ему честь и расстреляем его: таких людей не вешают, как собак! Какая жалость, что он так же подл, как и смел!

Но надо было покончить с ним как можно скорее: с таким врагом малейшая забывчивость могла повлечь за собой роковые последствия, и он решил преследовать его, не давая ему времени перевести дух. С этой целью Спайерс следовал за «Лебедем», не давая ему возможности обернуться и стать лицом к лицу. Затем вдруг «Ремэмбер» послал в его крылья все шесть разрядов своих шести аккумуляторов, которые, в противоположность «Лебедю» и «Осе», в случае надобности могли действовать и горизонтально, и вертикально. Самый ток не оказывал собственно разрушающего действия на арматуру «Лебедя». Но течение воздуха было настолько сильно, что маленькое судно, захваченное образовавшимся вихрем, закружилось, как осенний лист. Этим моментом воспользовался «Ремэмбер»: с быстротой молнии он настиг его и ударом своего мощного тарана сорвал у врага одно крыло. В тот же момент «Лебедь», как раненая птица, рухнул на землю с высоты двухсот или трехсот метров и разлетелся в щепки.

Спустя несколько секунд Джонатан Спайерс уже спустился на землю. Среди обломков погибшего «Лебедя» в лужах крови лежало пять страшно изуродованных трупов. Красный Капитан с напряженным вниманием вглядывался в черты погибших. Но Ивановича среди них не было!

Подоспевшие в этот момент Оливье и его друзья, желавшие поздравить Джонатана Спайерса с победой, с изумлением увидели, что он был в бешенстве.

— Этот негодяй ушел от нас! — воскликнул он вне себя, — а эти пять смельчаков пожертвовали жизнью, чтобы дать ему возможность бежать! Какая жалость, что такая самоотверженность не нашла себе лучшего применения! — И, склонившись над убитыми, он долго разглядывал их одного за другим.

— Все пятеро были членами Общества Невидимых, — сказал наконец капитан. — Видите, у каждого железное кольцо на пальце; это — наивные солдаты, которых таинственное общество посылает умирать ради неизвестных им целей, и ни один из них не отступает даже перед смертью!

Оливье и Дик были сильно удивлены, что «человека в маске» не было в числе погибших. Опять была пролита кровь, и опять этот неуловимый враг ушел из их рук в решительную минуту.

— Но он во всяком случае не успел еще совершенно скрыться от нас, — продолжал Джонатан Спайерс, — отсюда до Мельбурна далеко, и я сумею отыскать последнего раньше, чем он успеет покинуть Австралию. Этот человек — настоящий бич: каждый его шаг запечатлен кровью, и я клянусь не отступаться до тех пор, пока не будут отомщены все несчастные жертвы этого негодяя!

— И все мы поможем вам в этом! — заявили Оливье и Дик.

— В таком случае все на борт! — крикнул капитан своему экипажу, который сошел было на берег, обрадованный случаю погреться на солнце и подышать свежим воздухом, чего они были лишены с самого своего отъезда из Америки. Прескотт и Дэвис тотчас же направились к судну, лежавшему всего в нескольких шагах с широко раскрытыми люками, но Холлоуэй и его подчиненные не тронулись с места.

Джонатан повторил свое приказание. Тогда старший механик подошел к Красному Капитану.

— Вы имеете что-нибудь сказать мне? — спросил последний, смерив его ледяным взглядом.

— Да, капитан! — как-то неуверенно пробормотал Холлоуэй.

— Прекрасно, но прежде повинуйтесь! Раз я отдал приказание, то оно тотчас же должно быть исполнено!

Холлоуэй все еще стоял в нерешительности, а капитан не спускал с него своих проницательных холодных глаз.

Бунт на судне был делом немаловажным, и морские законы всех стран отличаются необычайной строгостью; в Америке, как и во всех других странах, командир судна пользуется правом распоряжаться жизнью всех, находящихся на судне, в случае малейшей попытки бунта. А Джонатан Спайерс выправил все необходимые документы до своего отправления из Сан-Франциско; поэтому никто из служащих на его судне не мог считаться свободным в своих действиях против него.

Холлоуэй знал это; знал также и то, что Красный Капитан не задумается пристрелить его при первой же попытке неповиновения. И хотя самолюбие старшего механика, двадцать раз заявлявшего своим подчиненным о том, что он не намерен долее повиноваться и снова сесть на судно, сильно страдало, тем не менее он медленно направился к «Ремэмберу», куда за ним последовали остальные механики. Не успел он ступить ногой на судно, как Джонатан Спайерс, подозвав Дэвиса, приказал ему громким, отчетливым голосом:

— На двое суток в кандалы мистера Холлоуэя, чтобы научить его повиноваться с большей поспешностью!

Дэвис молча исполнил приказание и отвел Холлоуэя в междупалубное помещение, предназначенное для арестов.

Признаки участия в заговоре и остальных механиков не укрылись от наблюдательного капитана, но он предпочел сделать вид, что ничего не замечает. Покорно принятое Холлоуэем наказание совершенно дискредитировало его во мнении подчиненных, и дальнейшее его влияние на них было устранено теперь навсегда; следовательно, дальнейшие попытки бунта были уничтожены в зародыше.

Собственно говоря, маленький экипаж «Ремэмбера» был отчасти прав в своем возмущении против существующих на судне порядков, и будь Холлоуэй человек с более сильным характером, он бы смело сказал капитану;

— Мы не брали на себя обязательство служить на военном судне, а вы с первых же дней плавания позволяете убить троих из нас и рискуете, не спрашивая нашего мнения, жизнью всех остальных! На подобных условиях я отказываюсь продолжать службу на вашем судне!

И Джонатан Спайерс должен был бы примириться с этим, так как, если бы он прибегнул к револьверу, то был бы повешен, как только ступит на берег Соединенных Штатов.

Тем временем все, кроме негра Тома и мистера Литлстона уже взошли на судно. Видя это, капитан обратился к последнему строгим, холодным тоном:

— Вы меня слышали?

— Слышал, капитан!

— Так чего же вы ждете?