Мёртвые бабочки (СИ) - Ян Кравец

- Что ты делаешь, малышка?

- Эта штука... Она...

- Я сниму, если тебе так не нравится, - улыбается Золлак и заправляет длинный хвост серьги за ухо. Лори слышит, что он делает и испытывает досаду за обман. Неужели слепота превратила её в ребёнка, которого можно легко обвести вокруг пальца? Сестра никогда не обращалась с ней как с ребёнком. Она поворачивает к Золлаку негодующее лицо, но он занят разговором с Девином и не обращает на неё внимания.

- Ларсен ни перед чем не остановится. Рано или поздно он истребит всех и выйдет из тени. Уже сейчас он начал к этому готовится. Он заставил Питера повысить налоги и обязал торговцев отдавать в казну третью часть всякого товара. Народ пока не взбунтовался, но всё к тому идёт. И кто же будет нашим спасителем? Кто покарает дурных и наградит достойных? Кто убьёт Питера? Конечно же, великий Ларсен. Ларсен-миротворец. Уверен, он уже придумал себе звучный титул и заказал придворным поэтам сочинить оду в свою честь.

- Мне кажется, ты несколько драматизируешь, - говорит Золлак. - Вряд ли Ларсен решит разделаться с братом. Если всё обстоит так, как ты говоришь, Ларсен может уговорить брата добровольно отказаться от трона.

- И Питер, конечно же примет его любезное предложение, - подхватывает Девин. - Да, ты прав, он не просто согласится, но и ухватится обеими руками за это предложение. Питеру власть в тягость, он бы с большим удовольствием обменял её на покой. Но всё зашло уже так далеко, что ничего не получится завершить миром. Ларсен слишком заигрался. Будет взрыв.

167.

В то время, когда Ксен приходит в себя после неспокойного сна, Золлак и Девин со спящей Лори уже почти достигли дворца архонта Ларсена. Они собираются остановиться на ночлег в доме знакомого Золлаку привратника. А вот Ксен мечтает о том, чтобы не спать больше никогда в жизни. Она идёт по направлению к центру пустыни и надеется, что стеклянная пирамида будет там на самом деле.

К вечеру она отмахала девяносто миль, расстояние, которое пустынный караван проходит только за неделю. Впереди и в самом деле еле тащится караван, похожий на длинную ленту, растянутую среди снегов. Ксен вспомнила небо из окна самолёта, бескрайнюю белую равнину со сверкающим серебряным краем. Приходила на память и пословица о том, что караван движется со скоростью самого медленного верблюда. Но вот ведь какая штука, сколько не вглядывайся в горизонт, на всю пустыню не найдётся и одного верблюда. Преодолеть соляную пустыню не под силу ни верблюду, ни коню, ни даже гранд-слону, потомку вымерших серых гигантов прошлого.

От края до края соляной пустыни больше ста дней пути. Днём температура нередко поднимается до пятидесяти градусов тепла, ночью падает до минус двадцати. Колодцев с питьевой водой нет, растений и животных нет. Соль белой коркой оседает на коже и забивает лёгкие. Опытные караванщики не расстаются с тканевой маской, набитой толченым углём. Их одежда состоит из тонкого нательного белья и грубого балахона, сплетённого из пеньковых верёвок. Руки и ноги они перевязывают тряпками, так что почти не остаётся голого тела. И всё равно во всякий день можно узнать караванщика по изъеденной коже на пальцах и ладонях и пламенеющим волдырям, покрывающим лицо и губы. На языке левеллеров, жителей ближайших к пустыне поселений слова "караванщик" и "мертвец" звучат одинаково - "тонг". Редкий тонг доживает до сорока лет, но среди тех, кто пересекает пустыню пятый раз в своей жизни, нет бедных. Прибыльное это дело, перевозить грузы из круга в круг. Соляная пустыня - единственное место на земле, не иссеченное защитными кругами.

Синий мул, вот животное, которое может исходить пустыню от края до края и при этом не сдохнуть ни от холода, ни от жажды. Странное это животное, не похожее ни на одно другое в мире. Синие мулы питаются солью, без которой невозможно их кровообращение. Раз или два в год мулам необходимо добраться до края пустыни, чтобы в течение нескольких недель питаться корнями вереска и можжевельника. Корни перерабатываются в вещество, называемое подкожным жиром, хотя оно вовсе не похоже на жир обычных животных. А уже жир и обеспечивает мулам возможность для длительного нахождения в пустыне. Пустыня их пастбище, а соль их трава. Мулы превосходно себя чувствуют при отрицательной температуре, а вот тепло, наоборот, переносят с трудом. По этой причине передвигаться верхом на их спинах можно только ночью. В свете луны шерсть их светится глубоким синим светом, отсюда и название. Всю ночь без устали синие мулы бредут по пустыне, ведомые караванщиками, а с первыми солнечными лучами впадают в глубокий сон. Температура их понижается до двадцати градусов, сердце бьётся трижды в минуту, дыхание почти отсутствует. Ничто не способно вывести синих мулов из этого состояния, и погонщики это знают. День в соляной пустыне время отдыха не только мулов, но и людей. То тут, то там блестят черные шатры, поднимается к нему дым костров.

Две трети груза караванщиков это вода и пропитание, и только одна сам товар. В пустыне есть только один оазис, да и тот искусственный. Оазис этот - огромный стеклянный квадрат в полмили шириной. Квадрат не платформа или площадка, это основание грандиозного строения, уходящего глубоко под землю. Кто-то говорит, что это перевёрнутая пирамида, кто-то уверяет, что куб он и есть куб. Но все соглашаются с тем, что внутри стеклянного нечто настоящий лабиринт из многоуровневых туннелей. Караванщики никогда не осмеливаются заходить внутрь глубже одного этажа, да и там передвигаются только держась за верёвку, привязанную у входа. Внутри стеклянного строения температура всегда одинаково высокая, там можно переждать пасмурный день и отдохнуть перед следующим ночным переходом. Вездесущая соль проникает внутрь только на одежде и обуви караванщиков, поэтому перед самым входом они снимают с себя всё до последней тряпки.

Через несколько часов Ксен догнала караванщиков и молча присоединилась к их компании. Никто даже не повернул головы, чтобы посмотреть на неё. Мулы шли размеренно и спокойно, караванщики переговаривались тихими голосами. Ксен была для них не более чем очередным самоубийцей, который решил пересечь пустыню в одиночку и без подходящего снаряжения. Через каждую сотню миль им встречались высушенные кости бедолаги-мула, иногда попадались и человеческие скелеты. Соляная пустыня привлекает множество безумцев со всего света. Некоторым из них удаётся дойти до стеклянной пирамиды. Большинство умирает в первые дни.

На следующее утро Ксен уже знает, как зовут каждого из её новых спутников. Главный караванщик объявил привал, как только узкая полоса солнца показалась над горизонтом. Люди поставили палатки из многослойной светлой ткани. Ярко запылали костры. Теперь на Ксен стали поглядывать с интересом. Она представилась как Саманта, охотник с большой земли. Караванщики понимающе закивали. Охотники на черных птиц пустыни были мудрыми и выносливыми странниками, которые пользовались всеобщим уважением. Встреча с ними предвещала удачу. Ксен предложили выпить пиалу ароматного травяного чая, но она отказалась. Она посидела немного у общего костра, послушала истории о прошлых переходах и тихонько ускользнула к шатрам. Её заинтересовал худенький юноша-караванщик, который никак не мог справиться с креплением одной из стенок шатра. Ксен не стала предлагать свою помощь, вместо этого просто растянула тугое полотно и вместе с юношей закрепила стенку короткими металлическими палочками. Юноша благодарно кивнул и приложил к груди правую руку. Он уже слышал про охотницу Саманту и был горд тем, что она предпочла его общество.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});