Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

- Вы ничего не понимаете! - крикнула шпионка, теряя самообладание, меня послали затем, чтобы отравить вас.

- Вот так здорово, вы предупреждаете меня против себя. А может быть просто жара, дорога, и вам приснилось что-то?

- Рено, - жалобно сказала госпожа Жильсон, и его передернуло от этой неуместной нежности.

- Извините, сударыня, вам следует сначала разобраться со своими чувствами, у меня, увольте, нет времени помогать вам в этом. У меня, сударыня, крепость, осада.

Рено решительно покинул незваную гостью, бросив мажордому.

- Филомен, придумайте что-нибудь.

- Что тут можно придумать, мессир? - искренне развел руками тот.

- В башню, в башню, там теперь у нас будет женский монастырь.

Саладин долго и неспешно совещался с братом и другими военачальниками. Все держались одного мнения. Такой человек как Рено пойдет на все. Его поведение уже доказало, что свою жизнь он не ставит и в грош, он сто раз мог покинуть замок, но с упорством умалишенного сидел здесь, поджидая султана с войском. Станет ли он беспокоиться об участи принцессы Замиры?!

- Так вы советуете мне принять его условия?

- Да, - отвечали приближенные, - случай отомстить будет.

Внутренне Саладин был согласен с этим мнением. Причем мести заслуживает не только этот безумный разбойник, но и все преступное королевство, а может быть и весь христианский мир.

- Утром, - повернулся султан к Арсланбеку, уже один раз возглавлявшему посольство в Шант, - ты поедешь туда и скажешь, что я согласен. Они, могут убираться.

Изабелла с помощью Данже отыскала в одном из внутренних, захламленных дворов замка убежище в виде небольшого чулана. Никто не обратил на странную пару никакого внимания, всем было не до того. Оставив госпожу в относительной безопасности, Данже отправился на разведку. Пообтирался возле башни, поболтал с конюхами, взобрался даже на стены и окинул подслеповатым взглядом сарацинский лагерь, над которым даже в утренний час курилось несколько бледных дымков. Вскоре Изабелла имела подробные сведения обо всем, что творилось к замке. Она рассчитывала "поговорить" с Рено этой ночью, а до этого она надеялась собственными глазами увидеть каковы все же отношения графа с его пленницей.

Весь день прошел в напряженном и тоскливом ожидании. Никто из защитников крепости не сомневался, что на рассвете будет штурм. К вечеру начали разжигать повсюду костры, никто не собирался ложиться спать. Рено закатил очередную пирушку и подобраться к нему было невозможно, хотя следить за его действиями не составляло труда. В эту ночь он не пожелал навестить свою новую возлюбленную.

С наступлением настоящей темноты, Изабелла выбралась из своего убежища и начала бродить меж кострами, выбрасывавшими в небо целые фонтаны искр. Ей передалась атмосфера истерического ожидания. Слишком многое должно было решиться завтра. Из отрывков разговоров, которые улавливали ее уши, у нее сложилось весьма причудливое представление о том, почему Саладин столь суров в своих требованиях. Не столько потому, что Рено пленил его сестру, сколько потому, что не спешил ее возвращать, так считали почти все.

На эту тему беседовали два бургундца, следившие за одним из костров.

- Да зачем она ему нужна? - спросил один возясь с мозговою костью, стараясь добыть из нее немного ума.

- Неужели ты не понимаешь? - искренне удивился второй.

- Нет, клянусь ключами св. Петра.

И тут последовало незамысловатое, откровенное объяснение, заставившее волосы Изабеллы встать дыбом. Она стояла в двух шагах за спинами беседующих, отсвет костра время от времени выхватывал из темноты ее лицо, которое в этот момент вполне могло бы подойти ангелу гнева. Мужчины вообще очень легко и беззаботно рассказывают гадости о женщинах, у воюющих мужчин мнение о женском поле особенно пренебрежительное. Изабелла находилась в таком состоянии, что ей явно было не под силу отделить зерна истины от плевелов обычной болтовни. Она стоически беззвучно вынесла все грязные измышления глупого солдафона на предмет постельных взаимоотношений графа с пленницей. Он выдумывал настолько баснословно, что даже собеседник счел нужным, справедливости ради, возразить.

- Что-то я не видел, чтобы граф наведывался в башню по ночам.

- Наверное ты не видел и того, как граф посещает нужник, но не станешь же из-за этого утверждать, что он питается святым духом.

Неизвестно поверил ли этому в высшей степени аргументированному заявлению прожорливый бургундец, но Изабелла поверила ему сразу и до конца. Остаток ночи она решила провести возле пресловутой башни, дабы пресечь очередной поход предателя Рено за сарацинскими ласками.

Принцесса была вооружена. На поясе у нее болтались ножны с великолепно заточенной мизеркордией. Устроившись на камне неподалеку от входа, она грела в ладони удобную рукоять.

Данже молча стоял в темноте у нее за правым плечом, он даже и не пытался что-то советовать. Он хорошо чувствовал состояние принцессы.

Лезть к ней сейчас с какими-то словами было просто опасно.

Не только Изабелла напряженно бодрствовала в ночи. Не спал и отец Савари. В нем боролось стремление поскорее унести из обреченного замка свои старые ноги, с желанием отличиться перед своим орденским начальством. Уж он то прекрасно понимал, что в сложившемся положении войны не миновать. Вернет Рено Замиру ее брату или нет, это уже не имеет значения. Ибо оскорбление уже нанесено, латиняне нарушили свой же кодекс чести и Саладин имеет возможность выступить против них с позиций моральной правоты. Никто ни на востоке, ни на западе не посмеет его осудить, что бы он ни сделал. Итак, Иерусалимское королевство втягивается в войну, которая обречена стать войной непопулярной.

Трижды за ночь отец Савари решал, что надо немедленно бежать, но трижды отменял свое решение. Во-первых, это ночное бегство таило определенные опасности, в темноте никто не станет разбирать кто перед ним, воин или пастырь. Безопаснее попасть к Саладину в плен, он, что общеизвестно, не воюет со священниками. Но сохранив свою жизнь, он навсегда потеряет доверие великого провизора.

Госпожа Жильсон лежала на старом одеяле в углу большой каменной комнаты и тихо плакала. Посреди помещения горел огонь в медной жаровне на закопченном треножнике. Принцесса Замира и все шесть ее служанок сбились в испуганную кучку в другом конце комнаты. Они переговаривались шепотом и время от времени вытирали пот со лба раненого Али. Он тихо постанывал. У него скорей всего были сломаны какие-то кости, но замковый лекарь сбежал еще на прошлой неделе, почуяв неладное.

Сестра Саладина давно уже была за пределом своих психических сил. Каждый день, каждый час и каждую минуту, она ждала шумного грязного вторжения назорейских бандитов, и то, что это вторжение откладывалось, лишь терзало ее нервы и изматывало душу. Спутницы не могли ее успокоить, они ждали того же самого, скорее даже их положение было хуже, чем положение принцессы. Она, в общем, могла бы рассчитывать хотя бы на минимум снисхождения и уважения со стороны главаря. Им же просто грозила опасность пойти по солдатским рукам.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});