"Фантастика 2023-96". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Хафф Таня

— А можно послушать? Или музыка еще не написана?

— Написана. Саша? — и Мехлис посмотрел на Стаина.

— Разрешите гитару? — Сашке было опять не по себе. Ну, не артист он. А вот напротив него сидели настоящие артисты. И судя по тому, какие обожающие взгляды бросала на них Зинка, замершая в дверях, подстегиваемая любопытством, которое оказалось выше страха перед армейским комиссаром.

— Да-да, конечно, — Гаркави протянул Сашке гитару. Да что ж это такое! Опять семиструнка! Надо свою с собой везде возить, судя по тому, как часто ему приходится в последнее время петь. Пришлось перестраивать.

— Какую сначала? — спросил он.

— Давай мужскую, — распорядился Мехлис. И Сашка начал:

В пальцы свои дышу — Не обморозить бы. Снова к тебе спешу Ладожским озером. Долго до утра В тьму зенитки бьют, И в прожекторах «Юнкерсы» ревут. Пропастью до дна Раскололся лёд, Чёрная вода, И мотор ревёт: «Вправо!» …Ну, не подведи, Ты теперь один Правый.

Он там был, он это видел. Не раз пролетал над «Дорогой жизни». И от того звучала песня в его исполнении особо пронзительно.

Фары сквозь снег горят, Светят в открытый рот. Ссохшийся Ленинград Корочки хлебной ждёт. Вспомни-ка простор Шумных площадей, Там теперь не то — Съели сизарей. Там теперь не смех, Не столичный сброд — По стене на снег Падает народ — Голод. И то там, то тут В саночках везут Голых.

А перед глазами стояли детишки. Те на санях, которые даже идти сами не могли. И Валя рядом с мальчишкой в нарядном пальто. Сашка пел, закрыв глаза, не глядя на людей, сидящих перед ним. Он не видел, как заиграли желваки на скулах у Мехлиса, как резко почернело и осунулось веселое лицо Гаркави, как налились слезами глаза Руслановой, и она вытирала их кончиком головного платка. А Зина стояла, вцепившись побелевшими пальцами в косяк и смотрела пустыми глазами без слез в никуда, кусая губы.

Не повернуть руля, Что-то мне муторно… Близко совсем земля, Ну что ж ты, полуторка?.. Ты глаза закрой, Не смотри, браток. Из кабины кровь, Да на колесо — ала… Их ещё несёт, А вот сердце — всё. Встало.[454]

Затих последний аккорд, и наступила тишина. Никто не хотел ничего говорить. Все переваривали только что услышанное. Наконец Мехлис севшим от волнения голосом спросил:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Что скажете, товарищи артисты?

— Это… Это… Сильно! Необычно, непривычно, но сильно! Очень! Только, товарищ Мехлис, разве можно такое бойцам? — ожил Гаркави. Мехлис ожег его злым взглядом, от которого Михаил Наумович поежился.

— Нужно! Чтобы знали, за что они в бой идут! Чтоб цену понимали каждого дня блокады! — и не делая паузы скомандовал Сашке, — Давай вторую!

Скрип, скрип, саночки… Ледяные кочки… Ох, да по Фонтаночке Мать везет сыночка. Скрип, скрип, саночки… — Спи, сыночек милый! Ждет тебя, мой Санечка, Братская могила. Как судьба твоя страшна! Рос бы мне отрадой! Эх, кабы, милый, не война, Кабы, милый, не война, Кабы, милый, не война, Не блокада. Скрип, скрип, саночки… Мать везет сыночка… — А было тебе, Санечка, Только пять годочков. Скрип, скрип, саночки… Старые салазки… — Подрастал бы, Санечка, Ты в любви и ласке, Все отдать тебе сполна Я была бы рада! Эх, кабы, милый, не война, Кабы, милый, не война, Кабы, милый, не война, Не блокада. Скрип, скрип, саночки… Белые сугробы… — Ты прости уж, Санечка, Что ни венка, ни гроба. Скрип, скрип, саночки… Снежные иголки… — Помнишь, милый Санечка, Леденцы на елке? Помнишь, как была вкусна Плитка шоколада? Будь же проклята война! Будь же проклята война! Будь же проклята война И блокада! Скрип, скрип, саночки… Тук, тук-тук, сердечко… — Как же это, Санечка? Ты ж сгорел как свечка. Скрип, скрип, саночки… — Ведь хлеб свой отдавала Весь тебе я, Санечка, Да, выходит, мало. Скрип, скрип, саночки… — Ой, что-то грудь сдавило! Ох, присяду, Санечка, Нету больше силы…[455]

— Что скажете, Лидия Андреевна? — после молчаливой паузы спросил Мехлис.

— Гениально! Я так понимаю, автором является Александр? — Сашка густо покраснел, присваивать чужое ему было стыдно. Но под сердитым взглядом Льва Захаровича промолчал, лишь пожав плечами.

— Он самый, — ответил за него Мехлис. — Но речь не об этом. Вы споете ее?

Русланова задумалась, комкая в руках мокрые от слез уголки сползшего на плечи платка. Лев Захарович ее не торопил.