Великая княгиня Елисавета Феодоровна и император Николай II. Документы и материалы, 1884–1909 гг. - Коллектив авторов -- Биографии и мемуары

о Ники о делах наших — увидим, что будет!? <… > Ники серьезно хочет присоединиться к нам и купить palazzo Benzon<ico> <?> в Венеции?? В 7 ч. в театр — забавная пьеса — ужинали en famille. Жаль отсюда уезжать — хорошо жилось. Господи, благодарю Тя!

17 октября. В дороге между Дармштадтом и Царским Селом. Пили кофе все вместе. Жена ездила с Alix на Bozenhohe. В 10 ч. мы уехали — проводы большие. Жаль уезжать, да и перспектива, меня окружающая, далеко не забавная! Чудесно помещены в Царском поезде… болтали с Ники. Жену и Alix конечно укачало.

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 32. Л. 149.)

Дневник Николая II

19 октября. Сереньким дождливым деньком вернулись мы домой. В 7 час. приехали в Гатчино и сейчас же отправились к дорогой Мама, которая сегодня возвратилась с Кавказа. Нашли ее и Мишу, и Ольгу[1072] в отличном виде, загорелыми. В 8 ч. поехали в Царское и прямо со станции в наш дом. Радовался своей великолепной новой ванне, еще обширнее, чем в Зимнем; столовая тоже вновь отделана. Пошли осматривать мои старые комнаты, которые очень хорошо устроил англ<ийский> Maples[1073]. В них остановились д. Сергей и Элла. Обедали в 9 7 с ними и д. Павлом.

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 175–176.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

19 октября. Царское — Александровский дворец. Серо, сыро, дождь! Ели, болтали, читали и в 7 ч. в Гатчино, где en quatre к Минни — встреча. Воронцова жена и я игнорировали. У Минни сидели полчаса и вновь на чугунку. Здесь встреча — Пиц, Костя, Мавра, много народу. Mon supplice commence (Мое мучение начинается — фр). Мы в стар<ых> комнатах, но прелестно переделанных. Пиц обедал — конечно, ни о чем с ним говорить не мог. Мучаюсь! Ники и Alix жене дали прелестные подарки — оба трогательны!! Вечер, все в наших комнатах пили чай.

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 32. Л. 150.)

Дневник Николая II

20 октября. <День памяти Александра III, день рождения вел. кн. Елисаветы Феодоровны>. Где бы я ни находился и сколько бы лет с тех пор ни прошло, никогда из моей памяти не изгладится ни одна подробность того грустного и невыразимо тяжелого дня — в Ливадии! До сих пор не верится, чтобы все безвозвратно кончилось и переменилось. Удивляюсь, что можно пережить такое тяжкое испытание, сердце тогда так разрывалось на части. Но милосердный Господь все устрояет к нашему благу, и, давши мне такого ангела, как жена, Он дал много вместе с тем новые силы для жизни и для исполнения врученного мне Им долга. Да будет Его Святая Воля!..

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 176.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

20 октября. Царское Село. В 10 ½ ч. все мы поехали в город — в крепости горячо молились. Цари поехали в Гатчину — мы завтракали в Мраморном[1074]у Кости. Здесь в 3 ч. и к детям — радость обоюдная; baby выросла сильно — читает «Богородицу» и Дмитрий тоже и «Отче наш». В 4 ч пили чай у нас все наши, Фафка, Шнейдер и Пиц. Имел с ним разговор спокойный, но убийственный для меня — невыносимо тяжело и больно — на душе так нехорошо! Что будет дальше? Обедали с царями — Пиц и Петя дежурный — вечер в разговорах. Mon ame se dechire en deux! (Моя душа разрывается надвое — фр.)! Господи помози!

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 32. Л. 151.)

Дневник Николая II

21 октября.…вышел погулять с Аликс и Эллой. В 12 ½ в угловой комнате Янышев отслужил для нас благодарственный молебен по случаю удачного окончания нашего долгого путешествия. Завтракали с ним, Янышев<ым>, вчетвером… В 3 ½ вышли в сад; пошли осматривать ферму; выпустили яка тибетского. После чаю читал по обыкновению и наконец привел свои комнаты в порядок. Обедали впятером, после чего д. Сергей и Элла уехали в Москву.

(Дневники Императора Николая II. М., 1991. С. 176.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

21 октября. Николаевская Чугунка.…имел подробный разговор с Муравьевым[1075]. Был и Горемыкин. В 4 ч. с Пицем в Царское — чай у царей. Имел с Ники и Alix отдельно многозначительные разговоры, вполне хорошие… в ½ 10 ч. с экстренным поездом уехали — многие провожали… Трудное и не хорошее время.

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1.Д. 32. Л. 151.)

Вел. кн. Елисавета Феодоровна, вел. кн. Сергей Александрович — Николаю II

22 октября. Москва — Царское Село

Только что прибыли и еще раз благодарим за все, и крепко Тебя и Аликс обнимаем. Здесь совсем тепло 10 град.

Сергей, Элла.

(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1415. Л. 176.)

Дневник вел. кн. Сергея Александровича

22 октября. Москва. Большая встреча, много народу, всячески любезничали. Прямо к Иверской, дома молебен. Разговор с Треповым[1076], Истоминым. После завтрака с Булыгиным[1077] и Рукавишниковым — tons touchants pour moi (все милы со мной — фр). Вообще же настроение тяжелое… Господи помози! Аминь

23 октября. В 10 ч. принимал — начал с Данилова[1078] — митрополит был и многие другие — все выказывают сочувствие — i avoue que да me fait plaisir (признаюсь, это доставляет мне удовольствие — фр.)! В 3 ч. с женой к митрополиту — долго сидели. Вернувшись чай и разбирал часть прибывших из Германии ящиков — с женой прибирал комнаты — она мне дала le dessin de Stu<c>k «1е Sphinx» j en raffolle (картину Штукка «Сфинга[1079]», я от нее в восторге — фр.)!

(ГА РФ. Ф. 648. Оп. 1. Д. 32. Л. 152.)

Дневник гр. С. Д. Шереметева

22 октября. < Разговор с императрицей Марией Феодоровной в Гатчине>. А дома неладно, внутр<енняя> политика идет по направлению диаметрально противоположному прошлому царствованию. Каждый лишний месяц пагубен…

Она поддакивала; говорила, что Гос<ударь> «не замечает», и что нужно ему больше видеть людей, что в этом случае она надеется на зиму (?!) (уже была одна зима, но что она дала?) Говорила долго о Сер<гее> Алекс<андровиче>, о его положении, о его грубости относ<ительно> гр. Воронцова, с кот<орым> он не здоровается в присутствии Государя. — Она гов<орит>, что и в Дармштадте было то же и по приезде в Гатчино; что вообще она удивилась появлению С<ергея> А<лександровича> и Ел<изаветы> Ф<еодоровны> в Гатчине после всех сих стороны по отношению к Имп<ератрице> М<арии> Ф<еодоровне> низким <нрзб.> «Ils se sont oublies», — говорил я, — «il faudrait leur montrer le point, qu ils sachent