Без Предела - Елена Лобанова

— Твоё молчание красноречивее всяких слов! — Амалирос, похоже, понял, что ничего внятного в ответ не услышит.

Оставалось только кивнуть. И примерить.

Даэрос кусал губу, чтобы не улыбнуться. Нэрнис накинул свой властелинский плащ и чернел в кресле, как Кошмар в гнезде. Рядом с ним восседал его Владыка. Черная корона на голове Тиаласа слишком явно намекала на то, чьим подданным является Чёрный Властелин. Ар Ктэль сдержался и не фыркнул. Но Повелитель пнул его под столом ногой и недвусмысленно указал глазами туда, куда Даэрос старался не смотреть: на эту пару Светлых, один из которых почернел сознательно, другой — случайно. Значит, все-таки Амалирос оставался о нем невысокого мнения, если считал, что Даэрос сам не в состоянии заметить такое явное сходство. Опять Выползень настроение испортил. Для поправки настроения в запасе имелся только Сульс.

За ужином Амалирос занимался сразу тремя делами: ел, пытался привыкнуть к запаху каменного масла и размышлял. Предметом его размышлений стала человеческая девица. Обряд, благодаря которому она стала сестрой Нэрниса и Даэроса, был, конечно же, идеей Даэроса. Что — неудивительно. Таким образом оказывалось, что некая Пелли имеет отношение к его семье. Человеческая родственница не помещалась в рамки привычного, а попытки найти в действиях Ар Ктэля предварительный умысел потерпели поражение. Во всем была виновата коварная любовь к Элермэ и наличие у неё несознательных братьев, которые подсовывают Повелителю человеческих родственников, пусть весьма условных, но все же… Если Амалиросу не нравилась ситуация, а изменить её было невозможно, то он предпочитал извлекать из неё пользу. И к концу ужина почти извлек. Завтра он объявит на Совете о своем решении, а пока можно было доесть и идти отдыхать.

Отдых сразу же не задался. Можно сколько угодно утешаться, что его Даэрос только слегка перемазал, а Озерный весь в масле искупался, но удушливый запах из спальни все равно не выветривался. Амалирос решил отвлечься и почитать. На столике рядом с кроватью лежали листы с творчеством Сульса. От еще свежих воспоминаний о картинах этого творца стало совсем нехорошо. Разбираться с какого листа следует начинать чтение, Арк Каэль не собирался. Если есть в этих записях хоть что-то ценное — вот тогда и разберется. Но оказалось, что самым ценным в них было как раз то, что не было совершенно никакой разницы, где начало, а где конец. Осилив второй лист, Амалирос накинул халат и отправился тревожить покой Тиаласа.

Озерный Владыка тоже не спал — пытался привыкнуть к себе в новом цвете и запахе. Не каждый день Светлые так темнеют, в буквальном смысле — и сзади и спереди. Когда Амалирос постучал, он даже не перестал разглядывать себя в зеркале.

— Что, Светлый, любуешься как мой подданный тебя разукрасил?!

— А это — идея! Хотя разукрашивал меня Нэрнис. Я как раз думал, что сказать Лаариэ, когда она меня спросит почему я такой….

— Тёмный! — Подсказал Арк Каэль.

— Тёмно коричневый! — Поправил Ат Каэледрэ. — Скажу, что это — результат шутки твоих подданных. Благо, так оно и есть. Так, что ты там принес?

— Творчество Сульса. Сногсшибательно! Не мог не поделиться. Вот, послушай, тут и о тебе есть… "Вскоре за Предел должен был прибыть Светлоносный Владыка эльфов…"

— Какой-какой? — Тиалас даже отвлекся от созерцания себя в зеркале.

— Светлоносный! — Повторил Амалирос. — Наверное, ты носишь что-нибудь светлое… или у тебя нос светится. Но это так… пустяки. Ты — не главное действующее лицо. Это же не что-нибудь, а любовный роман. Правильнее даже так: взгляд Сульса на то, что собой представляет любовь Даэроса и Инэльдэ.

— Какой ужас! Если я — светлоносный, то ничего хорошего их любовь не представляет, уверен. — Озерный Владыка примерно догадывался, зачем Амалирос явился к нему с рукописью Сульса. — Неужели ты собрался отомстить Даэросу?

— Я то здесь причем?! — Повелитель Темных потряс стопкой пергаментных листов. — Это же не я написал. Я бы так не смог. Ни за что. Вот, послушай, это — начало: "Он повернул к ней серые глаза и окатил острым прищуром". Как тебе? Я намерен потребовать у Ар Ктэля показать мне окатывание прищуром. А подробносссти первой брачной ночи — о-о-о! Прелесть просто. Вот: "Весь её рассудок был поглощен изгибом его губ". Какой у меня подданный! Зверь просто — рассудок губами поглощает. А что он вытворяет потом с безрассудной женщиной! Да за такое судить надо: "Он еще теснее прижал ее к себе, острыми углами своего тела оплавив ее женственные изгибы". У него, оказывается, еще и углы имеютссся! Мечтаю пересчитать! Пусть заодно продемонстрирует оплавление углами. Я хочу видеть этот кошмар! Поэтому меня не удивляет, что Инэльдэ… где это… ах, вот! "Она превратилась в одну-единственную огромную мурашку и сказала "да".

Тиалас всхлипывал в кресле.

— Лирмо… мурашка, одна, цельная, большая! Читай дальше!

— Нет, Озерный. Мы сейчас пойдем на второй уровень. Даэроса туда временно выселили, в связи с запахом. Ты его еще раз подержишь, а я зачитаю ему список преступлений. А то он, наверное, радуется, что легко отделался. Только ты держи его крепче, а то мой родссственничек попытается порвать этот… шедевр. И особенно крепко держи, когда я начну читать про "влажное отверстие, в которое он врывался, всякий раз преодолевая преграду".*

Тиалас беззвучно затрясся и пополз из кресла на пол.

— Какое у твоих подданных странное телесное устройство! — Простонал Озерный Владыка, утирая слезы. — Кругом преграды, да не одна! Это сколько же их на всякий раз?!

— А вот это мы у Даэроса спросим. — Амалирос подхватил Тиаласа под руку, помогая подняться. — Взбодрись, кувшинка озерная, сделай серьезное лицо, а то он сразу подвох заподозрит.

Горное эхо многократно отразило полный ярости крик. Следом раздалось рычание, а немного погодя — отборная ругань. Иногда сквозь гневные вопли прорывался чей-то смех. Сульс не мог понять, кто смеется, зато хорошо понял, кто рычит и обещает его прикончить — Великий Открывающий Даэрос. Оружейник сразу сообразил, чем закончится прочтение незаконченного романа, как только узнал, что все листы были собраны по приказу Повелителя Тёмных. Зря он взялся за такую деликатную тему. Эльфы терпеть не могут выставлять свои чувства напоказ, как бы талантливо они не были описаны. Уютно пересидеть вспышку гнева Даэроса в брюхе выползня не представлялось возможным — чучела Открывающий проверит в первую очередь. Но и умирать, осиротив мир, Сульс не собирался. Рано умирать, если главное произведение жизни еще не дописано, а в голове теснятся идеи еще на десяток таких же шедевров. Писатель-оружейник пыхтел в орочьей палатке, пытаясь втиснуться в вороненый доспех. Жры помогал и сетовал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});