Государство и революции - Валерий Шамбаров

А для Германии возможность сделать "приглашение к танцу" оказалась очень кстати. Как свидетельствует Шелленберг, "дело маршала Тухачевского явилось подготовительным пунктом к сближению между Гитлером и Сталиным. Оно явилось поворотным пунктом, ознаменовавшим решение Гитлера обеспечить свой восточный фронт союзом с Россией на время подготовки к нападению на Запад". Вообще-то мемуары Шелленберга - источник, наименее всего заслуживающий доверия, это отмечают многие исследователи, придерживающиеся самых различных политических взглядов. Но в данном случае он близок к истине. Подспудное решение о целесообразности альянса Гитлер и Сталин вынашивали уже давно, хотя каждый со своих позиций. Теперь же был дан первый реальный толчок к налаживанию контактов.

16. От "Совдепии" к советской державе

Когда в СССР развернулась кампания террора против бывших партийных, военных и государственных деятелей, наркоминдел Литвинов, выступавший в советском руководстве главным выразителем ориентации на Англию и Францию, счел нужным предупредить Сталина, что массовые казни могут оттолкнуть сочувствующих коммунизму в других странах и затруднят создание "народного фронта" против фашизма. На что Иосиф Виссарионович без лишней деликатности ответил: "Ничего, проглотят".

"Народный фронт" был ему уже не нужен, только Литвинова он в это обстоятельство пока не посвящал. А иностранные коммунисты и впрямь "проглотили". В связи с этим можно еще раз обратиться к утверждениям западных и западнических авторов, что коммунизм, мол, является типично русским явлением, поскольку соответствует русской национальной психологии. Но чтобы опровергнуть данный тезис, достаточно вспомнить систему Коминтерна, где представители западных компартий вели себя ничуть не лучше русских. Точно так же лебезили и выслуживались перед кремлевской верхушкой, точно так же склочничали и подсиживали друг друга, точно так же стучали друг на дружку, обвиняя во всяческих "уклонах" и связях с опальными лидерами. Причем если кому-то в СССР и не по душе было такое положение дел, он все равно вынужден был принимать общие правила игры, чтобы не погибнуть. Но спрашивается: а иностранцам-то зачем это было надо? Не по душе, так и плюнь ты на коммунизм вместе со Сталиным, да и живи как все в твоей стране. Так ведь нет, сами лезли! По собственному желанию правила такие на себя принимали. Выходит - нравилось, считали советскую политику и свое поведение правильными и нужными. Что, в общем-то, вполне логично, так как "коммунистическая психология" формируется путем разрушения устоев традиционной морали - и тех, что традиционны для русских, и тех, что традиционны для немцев или французов. Так что она и в самом деле получается интернациональной, нивелируясь этой предварительной расчисткой "пережитков".

Почти не поморщившись, "проглотила" репрессии в СССР и мировая общественность, когда дипломат-невозвращенец Бармин написал письмо в Лигу Прав Человека в Женеве, пытаясь разоблачить сталинские преступления, газета Керенского "Новая Россия" на основании богатого опыта эмиграции не без иронии поучала новичка: "К великому нашему сожалению, мы, давние политические эмигранты, должны сказать Бармину, что призыв к западному общественному мнению спасать в Москве бесчисленные жертвы бессмысленного террора - это глас вопиющего в пустыне".

Политики и общественное мнение ориентировались лишь на соображения практической выгоды или мнимой выгоды. Выше приводилась реакция на сталинские расправы демократа Бенеша. А бывший посол США в Москве Дэвис уже в годы советских побед над немцами делился своими выводами, что "расстрел лидеров Красной Армии пошел ей на пользу".

Впрочем, на эту кампанию репрессий некоторое внимание все же обращали. Что объясняется "персонифицированным" характером западного мышления и восприятия, поскольку для средств массовой информации, лепящих общественное мнение, удобнее фокусировать интерес на отдельных фигурах "звезд". А теперь под удар Сталина попали именно "звезды", чьи имена периодически мелькали в газетах и связывались с теми или иными событиями. Некоторые демократические юристы Запада даже создали "Международный комитет по расследованию московских процессов". Ну да тут добавилось то обстоятельство, что бывшие коммунистические лидеры, в отличие от истребленных крестьян и интеллигенции, удостоились показательных процессов - и западная цивилизация с ее культом юриспруденции получила возможность пощеголять критикой кривобоких советских судов. И уж совсем любопытно, что громкую бучу насчет "сталинских зверств" с апелляциями к "международному коммунистическому и рабочему движению" попытался поднять Троцкий, один из главных организаторов и проводников, красного террора. Да и сам, как помнится, собиравшийся расстрелять сторонников Сталина в случае своей победы.

Но за кампаниями репрессий второй половины 30-х обычно не замечают или упоминают лишь вскользь, в качестве декорации, другой очень важный процесс. Как раз в это же время Советский Союз из государства "ленинского типа", т. е. некоего интернационально-классового новообразования, не имеющего ничего общего с прежней Россией, снова стал приобретать черты "Российской державы" - жутко трансформированной, искалеченной, но начавшей постепенно возвращаться в национально-традиционное русло. Впрочем, такую закономерность подметил и Л. Н. Гумилев на примерах исмаилитов, катаров, богумилов - когда "антисистема" побеждает в государственном масштабе, она помаленьку начинает приобретать формы "системы", иначе не сможет существовать (см. напр. "Этносы и антиэтносы", "Знамя", 1990). Вот и в России аналогичный процесс пошел где-то с 1934 г., с XVII съезда партии, красноречиво названного "съездом победителей", когда путем коллективизации и индустриализации было завершено фактическое покорение страны и ее народа и провозглашена победа социализма. Разумеется, подлинных мотивов, которыми руководствовался Сталин для такого поворота, мы никогда не узнаем, тут остается только строить гипотезы. Со своей стороны, я могу только выдвинуть собственные предположения, которые кажутся мне логичными (не претендуя, впрочем, на стопроцентное совпадение с реальностью).

Ленинский план построения социализма был завершен. Или, скажем так, в общих чертах завершен, по-советски, сдан в эксплуатацию с недоделками. И перед Сталиным встал закономерный вопрос - куда же дальше-то? По Ленину следовало - к мировой революции. И отсюда видны некоторые колебания. С одной стороны, попытки двигаться в этом направлении (упоминавшиеся выше "польский вариант", "германский вариант"), но с другой, в отличие от Ленина и Троцкого, которые порой сами удивлялись, что их еще не свергли, Сталину было что терять - своя держава. Он создал ее, он ее построил. И уже успел в полной мере вкусить неограниченной власти, привыкнуть к ней и освоиться с ней. Осознать себя не временщиком, вынужденным маневрировать и оглядываться, чтобы усидеть на своем месте, а действительно всемогущим Хозяином, перед которым рабски стелились и сторонники, и сокрушенные противники.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});