Полковнику нигде… - Вад Капустин

У Брома, действительно, имелся отличный план. Полковник вовсе не собирался допускать братоубийственной битвы гигантов с непредсказуемыми для всей галактики последствиями. Партии нужно было только показать галактике, кто виноват, чтобы сплотить народы в единую силу. А для предотвращения смертоносных последствий у Маньи были надежные, квалифицированные исполнители.

Глава двадцатая

Ближе к телу

«Любовь очень-очень зла…»

Из личного опыта поэта Баль-За-Мина

К джампу балеанка прибегать не стала. Ей хотелось провести в обществе несчастного поэта побольше дней, ну и, конечно, ночей. Попользоваться им, так сказать, в личных целях. Баль-Монтана никуда не спешила, не подозревая о преследователях. Она не знала, что за похитительницей на кораблике Мир-Чаба спешил Штефырца, за которым, поколебавшись, решила все же последовать и Маделин Мо. Пиратку неожиданно предупредили о полном прекращении боевых операций — у начальства появились новые, далеко идущие планы, — и она воспользовалась моментом передышки.

Натэль тоже воспользовалась моментом. В постель пленника она забралась в первый же вечер. Гвардейка не понимала, почему она должна себя сдерживать. Она и так слишком долго страдала.

— Будет сопротивляться, просто изнасилую! — решила Монт-Ана.

Баль-За-Мин не сопротивлялся. Последние пару недель, даже увлеченно читая Кинга, поэт смутно чувствовал нехватку женского общества.

Ночь, проведенная с Баль-За-Мином, потрясла балеанскую красавицу. Гордая аристократка не могла объяснить себе собственное поведение. Всегда довольно спокойно относившаяся к сексу, как к приятному и полезному физическому упражнению, девушка была сметена потоком новых ощущений. В объятиях поэта она стонала и визжала, кусалась и царапалась, раз за разом погружаясь в глубины счастливого забытия. Впрочем, в это не было ничего удивительного — счастливая похитительница получила все, что предназначалось десятку-другому обычно висевших на Мирче темпераментных красоток..

Сейчас, как истинная представительница балеанского классицизма, Баль-Монтана терзалась классическим конфликтом между чувством и долгом, разрываясь между любовью и дворянской честью.

Мужчина, предназначенный ей судьбой, был преступником, обреченным на скорую смерть. Более того, в нем Натэль не находила ничего, что соответствовало бы ее прежним мечтам о недостижимом идеале: Баль-За-Мин не отличался ни высоким происхождением, ни владением шпагой, ни, тем более, особым умом. И, несмотря на все это, чувства, обуревавшие девушку, не оставляли сомнений в их истинной природе. Сердце Монт-Аны принадлежало человеку, которого она, благородная аристократка, обязалась через несколько дней доставить к месту жестокой казни. Поэта должны были сбросить с высокой скалы в бездонную пропасть.

В тяжелой внутренней борьбе, по классической традиции, чести предстояло победить. Гвардейка попробовала дать чувству маленький шанс.

— Ты меня любишь? — прямо спросила она, прильнув к засыпающему любовнику.

Монт-Ана твердо знала, что ожидаемый фальшивый ответ — «Да, конечно» — не сможет повлиять на ее решимость поступить по велению долга, но ей было бы приятно его услышать. Девушка и не подозревала, с каким честным человеком имеет дело. Все ее ожидания были обмануты.

— Люблю? Я? Тебя? С чего бы это вдруг? — тряхнув копной темных кудрей, угрюмо переспросил поэт. Действительно, с чего бы это вдруг Мирча стал бы испытывать теплые чувства к заразе, не давшей ему дочитать великолепную книгу, когда до конца оставался всего лишь десяток страниц! И уж тем более, он, поэт, никогда не стал бы смешивать обычный вульгарный секс с истинными чувствами. Любовь! То, что он испытывал к похитительнице, можно было бы смело назвать совершенно другим словом!

Баль-За-Мин стиснул зубы и приказал себе молчать, сдерживаться, несмотря ни на что. Он отвернулся к стене, не желая устраивать вульгарный скандал. От громких скандалов навсегда отвратила крикливая маменька. Да и с кем здесь скандалить? Несчастная даже не понимала, что натворила! Иначе бы она не задавала глупых вопросов.

Балеанка не успокоилась.

— Но кого-то ты все-таки любишь? — Мирча пожал плечами. В темноте она не увидела и продолжала допытываться. — Кого?

Вопрос был интересный. Важный. Действительно, важный. Поэт серьезно задумался. Были и у него когда-то дорогие люди, которые сейчас почему-то ушли из его жизни.

— Бабу Ляну люблю! — уверенно сказал Мирча. — Отца!

Немного поколебавшись, не так уверенно добавил. — Ну, мать. — Еще немного подумав, уже увереннее добавил: — Регула.

— Регула? — удивленно переспросила балеанка, не понимая, откуда у стопроцентно гуманоидного возлюбленного вдруг взялся регуллианский патриотизм. Насколько ей было известны — по слухам — нравы этой замечательной расы, на регуллианских планетах Баль-За-Мин не смог бы протянуть и дня. И совсем не из-за климата.

Как и когда-то Азарис, гвардейка сильно недооценивала способности Мирчи к выживанию. Ему даже удалось продержаться два месяца в регуллианской подземной тюрьме. Недоумение было мгновенно рассеяно.

— Это пылеморская собачка! — с нежностью уточнил поэт. — Регулом зовут. — Его чувства к верному приятелю были неизменны. Несмотря на то, что Регул его тоже бросил. В трудную минуту.

— А за что…? — балеанка хотела выяснить, за что он к ней-то так холодно относится. Ведь Баль-За — Мин не подозревал о ее планах мести.

Мирча понял девушку по-своему. Он объяснил, продолжая рассуждать о Регуле.

— Он добрый…Ласковый… Понимает… Охраняет… — глупый вопрос надоедливой девицы вызвал печальные воспоминания. Кажется, Регула он уже точно потерял.

— Но я тоже… — вновь начала было Монтана. Она хотела сказать, что тоже может охранять. Это была ее работа.

Мирча невольно подумал, что никогда не встречал прежде такой зануды. Неправильно понятые, слова девушки заставили парня искренне расхохотаться.

— Ты? Ты — добрая? — он никак не мог перестать смеяться, отвечая своим мыслям. Девчонка считала, что она добрая и ласковая! Гадюка, которая не дала ему дочитать Кинга! Ударила по голове! Похитила!

А ведь поэт еще не все знал! Не знал главного, того, что влюбленная балеанка везла его на суд, на место жестокой казни. Впрочем, Мирче и известного было вполне достаточно — он не сомневался, что его похитительница способна на любую подлость. Поэт еще продолжал истерически смеяться, когда разъяренная девушка ушла в свою каюту, громко хлопнув дверью.

Впрочем, следующей ночью Баль-Монтана вернулась. В отличие от Мирчи, она знала, что у них осталось не так уж много времени. Понимая, что любит этого человека, что везет его к неотвратимой гибели, после второй ночи — такой же потрясающей, как первая, — балеанка перестала предохраняться. Ей хотелось сохранить для себя хоть что-то, кроме воспоминаний. Ребенка. Она даже не жалела о драгоценной золотой ауре и голубой крови — что-нибудь да останется. В жилах Баль-Монтов благородной крови было достаточно для двоих.

Так проходило время. Днем Баль-За-Мин угрюмо молчал, кратко и неохотно отвечая на вопросы и думая о чем-то своем (он пытался придумать к недочитанному роману собственный финал, но ничего интересного не выходило), ночью они занимались любовью. Вернее, Баль-Монтана занималась любовью, а поэт — сексом. Девушке уже было все равно. Она терзалась собственными кошмарами, видениями страшной казни и следов крови любимого на собственных руках.

— А где она собственно живет, твоя бабушка? — на всякий случай спросила балеанка, вспомнив, кого он назвал первым среди дорогих людей.

— В Бобуечах, — машинально, не задумываясь о последствиях, ответил Мирча. — На Земле. В Молдове.

Монтана запомнила все — она не знала, что из этого обозначает созвездие, звезду или планету. Нужно будет, найдется. Ей очень хотелось предупредить поэта об ожидающей его участи, подготовить, настроить, но она не могла придумать, как это сделать. И все равно нужно было как-то объясниться. Гвардейка начала издалека:

— Зачем ты взял имя Баль-За-Мин?

— Не твое дело! — раздраженно бросил уставший от бесконечных придирок поэт.

На самом деле за три дня полета девушка задала ему всего пять вопросов, но все они показались Мирче лишними — такое у него сейчас было настроение. Разговор был исчерпан.

— Пусть будет, что будет! — решила девушка. Выбор склонился в пользу долга.

На следующий день они прибыли на Баль. У трапа с почетным эскортом отважную мстительницу встречал заранее предупрежденный о ее приезде принц и бывший возлюбленный (в одном лице). Даже не взглянув в его сторону, Монтана сдала охранникам пленника и, поймав первый попавшийся наемный флиттер, отправилась домой. Ей следовало привести себя в порядок. Опомниться. Нужно было прийти в себя.